Дженна закончила письмо напоминанием, как они радовались переезду, собственному прекрасному дому, с каким оптимизмом смотрели в будущее и на свой проект. Она пролила много слез, пока писала письмо, и в конце даже пришлось подняться к себе и лечь. У нее почти не осталось сил, разум и все тело напоминали медлительную тучу, попавшую в самый эпицентр бури. То и дело ее охватывали то неистовая ярость, то отупляющее отчаяние, то тоска, такая сильная и всепоглощающая, что хотелось кричать, иначе она сойдет с ума. Дженна соблюдала меры предосторожности, чтобы не услышали дети, но ее мать всегда понимала, когда страдания становились невыносимыми. Кей ничего не говорила, но постоянно была рядом и помогала, чем только могла.
Что касается Пейдж, то Дженна толком не знала, как справляется дочь. Сначала ее бросил родной отец, теперь вот Джек. Пейдж так это воспринимала? А как иначе? Им удалось нормально поговорить лишь в тот вечер, когда ушел Джек, они обнимались и ревели вместе. После этого Пейдж словно бы отдалилась. Она не хотела разговаривать, лишь повторяла, что хочет побыть одна.
– Нет! Я не пыталась позвонить ему! – закричала Пейдж, когда Дженна спросила ее вчера вечером. – И не собиралась!
– А он тебе звонил?
– Раз пятьдесят, но, по мне, так пусть идет на хрен!
Хотя Дженна и поморщилась, услышав бранное слово, но не стала возражать. Пейдж нужно было выпустить пар, и если ругань помогает, то это прекрасно. Слава богу, есть Шарлотта. В такие моменты девочки особенно нуждаются в лучших подругах, и, судя по тому, сколько времени они проводят вместе, Шарлотта не оставит Пейдж в беде. Хотелось бы послушать, о чем они болтают, хотя, наверное, лучше этого не делать. Дженна чувствовала исходящий от дочери гнев, который та проецировала не только на Джека, но и на мать, и Дженна не понимала, как с этим быть, и даже не знала, есть ли у нее силы, чтобы пытаться исправить ситуацию.
Несколько минут назад она вернулась домой после того, как отвезла младших в школу. Они были полны надежд, что заберет их папа, поскольку Джек пообещал по телефону, что сделает это при первой же возможности.
– Пойдем в «Кинг» перекусить? – взволнованно спросил Джош. – Мы всегда ходим, когда папа откуда-то возвращается.
– Если пойдем, то я хочу начос, – сообщила Флора. – Остальное мне не нравится.
– А мне колбаски, как и папе, – напомнил всем Уиллс. – Я собираюсь нарисовать ему сегодня рисунок.
– И я! – закричала Флора. – Я хочу нарисовать нарциссы, про которые написала Пейдж.
– Это была моя идея! – взвился Джош.
– Нет! Моя!
– Моя! Правда, мамочка? Скажи, чтобы перестала все у меня слизывать. Но в любом случае я собираюсь сделать ему подставку для ручек, потому что у нас сегодня занятие по керамике. А еще у меня новая игра для приставки, которую вчера купила бабушка. Папа наверняка захочет сыграть, да, мам?
– Он с нами тоже захочет поиграть, правда, Уиллс? – надулась Флора.
– Со мной точно захочет, – сказал ей брат. – А у тебя-то только дурацкие куколки и всякие девчачьи игрушки. Он с ними не станет играть.
– Он всегда играет со мной в куклы! – завопила Флора. – Он даже сделал им коляску и кроватку!
– Не сделал, а купил, глупая, – поддразнил сестренку Джош.
– Сам ты глупый!
– Нет, ты!
– Нет, ты! Я пожалуюсь папе, что ты обзывался. Он отправит тебя спать без чая.
– Если не будет дождя, – встрял Уиллс, – можно мы с папой до ужина прогуляемся с Пончиком?
– Я тоже хочу! – пискнула Флора.
– Тебе нельзя.
– Можно! Это мой папочка и моя собака.
– Это собака Пейдж.
И так далее и тому подобное, дети спорили, планировали, все сильнее воодушевляясь, отчего у Дженны снова и снова разрывалось сердце, ей нечего было сказать. Они понятия не имели, что Джек вернется сообщить, что больше не будет жить с ними. Да и как дети могли это знать, если свято верили, что папа всегда будет рядом?
Услышав, как к дому подъехала какая-то машина, Дженна напряглась. Бена уже была в офисе, мать пошла на йогу, разве что Джек приехал, больше некому.
Телефон коротким сигналом сообщил, что пришла эсэмэска, Дженна быстро напечатала в ответ Пейдж, что поговорит с мистером Томасом по поводу видео, если дочь уверена, что хочет именно этого, и пошла открывать дверь.
– Ханна? – ахнула от удивления Дженна, увидев на пороге сестру.
– Я выехала на рассвете, – сообщила та, заключая сестру в объятия. – А я все удивлялась, почему не могла дозвониться до тебя в воскресенье. Нужно было позвонить сразу, как это произошло. Я бы тут же примчалась.
– Тебе мама сказала? – сухо ответила Дженна.
– Разумеется. Ох, Джен, мне так жаль. Я чувствую себя такой виноватой. Не стоило знакомить вас с этой женщиной…
– Это не твоя ошибка, – возразила Дженна, заходя в дом. – Ты не могла знать.
– Я понимаю. Клянусь, когда я рекомендовала ее, я и подумать не могла, что случится нечто подобное. Она всегда казалась такой… даже не знаю.
– В его вкусе?
– Я не это пытаюсь сказать.
– Но она в его вкусе.
– Может, это ты так себе внушаешь, но ты ошибаешься. В любом случае не волнуйся, я сама к ней наведаюсь. Хочу, чтобы она поняла, что нельзя просто так взять и разбить вашу семью…
– Две семьи, – заметила Дженна. – У нее ведь тоже семья.
– Это не одно и то же.
– Уверена, она тоже печется о своих родных.
– Ага, и поэтому сдала детей в интернат, а муж почти никогда не бывает дома.
Дженна пропустила замечание мимо ушей, наблюдая, как Ханна обвела кухню критическим взглядом, и вспоминая, что порой сестра очень похожа на мать. Ханна чаще проявляла эмоции, это точно, не была такой навязчивой и прямолинейной, но страсть к порядку и манера речи определенно достались ей от Кей.
– Хочешь кофе? – предложила Дженна.
– Я сама приготовлю, – возразила Ханна, поставив сумку и очищая себе пространство на столе. – Ты одна?
– Бена в офисе.
Ханна остановилась и посмотрела на нее.
– В офисе, – повторила она. – Что вы будете делать с конторой? Да, я понимаю, все только-только произошло, и ты, наверное, еще не решила, но если Джек хоть на минуту допускал, что уйдет, то наверняка придумал какой-то план.
– Да, – ответила Дженна. – Я так понимаю, что Джек собирается оставить мне «Кельткультуру», но они помогут вести дела.
Ханна поперхнулась.
– «Они» – это он и Марта?
Дженна кивнула.
– И ты согласилась?
– Нет.
– Что собираешься делать?
– Не было времени поразмыслить над этим, но если дойдет до дела, то я кину его щедрое предложение ему же в лицо.
Ханна подошла к ней:
– Мне жаль, что тебе приходится проходить через такое…
Они обе вскинули головы, когда дверь отворилась и вошла Бена.
– Ханна? – удивилась Бена. – Я понятия не имела… Когда ты приехала?
– Около пяти минут назад, – ответила Ханна, подходя, чтобы обнять ее. – Мама сказала, какая ты умничка. Не знаю, как и благодарить. Свыкнуться с изменой и без того тяжело, а когда у тебя четверо детей… Кстати, как они? – спросила она у Дженны. – Мама говорит, что Пейдж единственная, кто знает? Как она это восприняла?
– Тяжело, – призналась Дженна, – но в данный момент переваривает случившееся. Или просто прячет от меня свои эмоции. Думаю, в глубине души она, пожалуй, винит меня.
– Нет! Неправда! – запротестовала Ханна, она посмотрела на Бену, ища поддержки, но та лишь пожала плечами. – Она должна понимать: в том, что отец завел интрижку на стороне, нет твоей вины.
– Может, она думает, что я не была достаточно хорошей женой. Не исключаю, что она права.
– Даже слушать не собираюсь! – заявила Ханна. – Винить можно только эту парочку и никого более.
Дженна не стала спорить.
Ханна вздохнула:
– Временами мужики могут быть чертовски слабыми. Все знают, что браку Марты пришел конец еще несколько лет назад. Дети не живут дома, она едва их видит, и я не уверена, что у нее вообще есть нормальные друзья.