Но не все литвины умели держать нос по ветру и имели гибкий змеиный хребет, как Радзивиллы. Это ж не единый народ, а свора беженцев из поморян, лютичей, каких-то ятвягов, остатков ободритов и даже полабов. Большинство из простонародья обрусели и оправославились. Понадобились века, чтобы наставить их на путь истинный и вернуть в лоно матери-Польши. Что касается творёнышей Черчилля - современных прибалтов, то, если бы не дурная воля лорда Мальборо и его животный страх перед Германией, эти экзоты навсегда бы остались в тени истории. Никакой комплЕментарности с русскими и поляками у этих диких лесовиков не было и, наверное, не будет. Никакого взаимного влияния на политику и культуру соседей. Напомню поговорку: "У меня, как у латыша -- одна душа, а за душою ни шиша и ни гроша". Вспоминается и фраза Димы Карамазова, что он лучше пойдёт в латыши к немецкому барону или в негры к латиноамериканскому плантатору, чем эмигрирует в Америку. Так что оставим жемойтов, аукштайтов и прочих балтов в стороне. Этих извечных батраков и крепостных иногда сгоняли на войну для численности в пехоте, но к истории с литвинами их никаким боком не прилепишь. Сколько бы нынешние "литовцы" ни рисовали на башне Гедимина гербов ВКЛ от Балтийского до Чёрного моря.
В отличие от разумных Радзивиллов, великий политик Лев Иванович Сапега был уже совершенно русским, а не просто обрусевшим литвином, хотя и воспитывался в несвижском имении Николая Радзивилла Чёрного, который затем послал его учиться в Лейпцигский университет. Стоит напомнить, что иезуиты настояли на том, чтобы в их учебные коллегии принимали и православных, а великий круль Степан Батура был не только молдаванином, но и православным до самой смерти. Для забавы припомним, что сыновья Тараса Бульбы, лютого врага католиков и ляхов, закончили иезуитскую коллегию. И на старуху бывает проруха, а не только у польских ксендзов.
Лев Иванович Сапега в возрасте 70 лет достиг наивысшего поста в Великом княжестве Литовском -- великого гетмана, то есть военного министра и главнокомандующего войсками. ВКЛ была всего лишь культурная автономия Речи Посполитой. Военный министр мог принимать парад, на приказы начинать войну поступали всё же из Кракова. И даже исторический "захват" поляками Москвы и все выкрутасы с "польскими" войсками происходили тогда, когда у Москвы и Кракова не были разорваны дипломатические отношения. В Смутное время Сапега всего лишь участвовал в подготовке интервенции войск Речи Посполитой в Московское царство, поддерживал Лжедмитрия I и Лжедмитрия II. Лев Иванович не был авантюристом. Он искренне верил, что Вильня должна по праву стать столицей все Земли Русской. Жаль, какие-то отмороженные пацаны из Нижнего Новгорода и Рязани, глухого захолустья, Минин из Пожарский, выбили многочисленных казаков и немногочисленных поляков из Москвы. Перебить предателей князей и бояр не позволил им патриарх Филарет, родоначальник династии Романовых. В Кремле предатели никогда не переводились. Нельзя нарушать традицию. Минина и Пожарского задвинула, тем и кончилась русская Смута, а заодно и история польской империи. Начался обратный отсчёт времени вплоть до расчленения Польши. Потомки Льва Ивановича решили не играть с судьбой в орлянку и стали поляками и католиками. Победил здравый смысл.
Куда как труднее шли к просветлению сознания рюриковичи. Князь Константин Константинович Острожский до последнего вздоха был ревностный покровитель православной веры. Основал Острожскую типографию, в которой работали русские первопечатники Иван Фёдоров и Петр Мстиславец. Его оправдывает только верная служба польской короне и многочисленные победы над москалями на поле боя. Его дети превзошли отца в здравом смысле, стали поляками и ревностными католиками. Кстати, поляком и католиком стал перед смертью и Мелетий Смотрицкий, по учебнику которого учил русскую грамоту Михайло Ломоносов. И здесь мы воочию видим руку Провидения, направляющую на верную стезю заблудших русских. Но из польских крэсув всходних выходили не только праведники, но и апостаты, вероотступники.
* * *
Князь Михаил Васильевич Глинский совершил величайшую подлость по отношению к своей родной стране, Польше. Беглый "власовец" князь Андрей Курбский назвал князя Михаила Глинского "всему злому начальником". Государственный преступник, которого ожидала петля, предатель своего народа, Глинский переходит на службу к москалям со всей своей роднёй. Всем известно, что малолетнего царя Ивана Четвёртого Кремль пытался унижениями и издевательствами превратить в алкоголика, психотика и невротика. Это царедворцам, надо признаться, почти удалось. Москрское царство тогда представляло собой если не пустое место, то мерзость запустения. Сотни лет княжеских междоусобиц после смерти Ярослава Мудрого как-то незаметно перешли в татарское Иго, от которого едва избавился Иван Третий. Редкие поселения на огромном пространстве сообщались в основном зимой, когда станет лёд на реках. Гонец с царевым указом год-два добирался до нужного ему воеводства, а прибыв на место, узнавал, что вор-воевода, которого приказано заковать в кандалы и доставить в Москву, умер полгода назад. Процветала работорговля - москали продавали русских людей крымчакам и кавказцам. Государства не было - боярин в своей вотчине был царь и кесарь. Воровству не было предела. Вот Кремль и хотел воспитать себе в цари безвольного калеку, чтобы золото и серебро и дальше катилось по накатанной дорожке в карман князьям, боярам да воеводам.
Да не вышло. Предательский и мятежный захудалый род Глинских из Польши оттесняет от малолетки-царя всех именитых гедиминовичей и ольгердовичей. Они просто спасовали перед его наглостью. Ведь Михаил Васильевич Глинский был царю не просто дядькой-воспитателем, а родным дядей. Это его отравленная недругами сестра Елена родила царя. А дальше сказываются плоды воспитания дяди Миши. Иван Грозный лепит из генетически чуждых русским москалей огромную по тем временам империю, нагло ворует у европейских украинцев и белорусов название Русь, отказывается от европейской демократии, пример которой подаёт Польша. Право вето ("не позволям") отменяется в боярской буме. Про старинное вече забывают, вечевые колокола позорно секут плетьми, скинув их с колоколен. Летят головы князей и бояр, которые путают свой карман с государственной казной. Демократия пропала навсегда. На заново сфальсифицированной Руси появляется современная армия с артиллерией и стрелковым вооружением, а не ополчение. И вот уже Волга - русская река от Казани до Астрахани. Ногайской орды больше нет. Урал - русский. Ермак Тимофеевич разгоняет остатки Синей орды в Сибири. Плоты с повешенными русскими казаками плывут по Дону и Волге. Казаки-головорезы умнеют в меру способностей, завидев мертвяков, и покоряются москалям. Зато ушлым Иваном Грозным дарованы поблажки таманским, терским и гребенским казакам в Чечне. Так царь проложил путь к будущему завоеванию Кавказа москалями. Колониальное унижение европейских по культуре кавказских народов отменит только отец русской демократии царь Борис Вторый-троепёрстец в 21 веке и предаст горцам всю Россию в вечное кормление. Ливонская война Ивана Грозного проставила вешки для войск Петра Первого до самого Балтийского моря. Русское посольство римскому кесарю (австрийскому императору) сообщило нерадостную весть: под боком у Священной римской империи германской нации появилась равновеликая держава. Но эта весть никого не напугала. Все уже знали о силе и притягательности ползучей "польщчизны". Это встречное холодное течение способно погасить силу и мощь горячего наката русских Нужно только выждать время, и русские сами переродятся в послушных европейским панам холопов. Вывод напрашивается сам собой - никакой Руси-России не было, а была ещё одна вариация Польши на базе иного генетического материала. Едва Лжедмитрий Первый поманил боярышень, этих узниц отцовских теремов, балами, танцами и разрешил показывать сиськи, как вся русская элита разом присягнула королевичу Владиславу. Боярышни, наверное, и задницу бы показали на балах, если бы не холодный климат. Такова развратная натура москальских баб, которые сейчас бросаются на арабов, кавказцев и тюрок.. Стоит только чуть-чуть подправить мировосприятие назвавших себя русскими диких москалей, как "польщчизна" мирно достигнет Курильских островов, а столица обновлённой Польши станет Вельпольгрод на Урале.
