- Грызть вдоль! - мотнул ухом белко, - Это твоё Хем?

- Уге, - кивнул тот, прикидывая расклады.

Появление вооружённого грызя в такой экипировке было подозрительным, но Хем мало опасался и его, и даже барса, потому как был у себя в гнезде. И это было мягко цокая не только чувство родных стен, но и приспособления, на которые он затратил не один день. Например, прямо перед входом в гнездо была яма глубиной три шага, абсолютно не видная сверху, и достаточно вынуть крепления её крышки, как любой незванный гость окажется в незавидном положении. Впрочем, это была лишь перестраховка, на самом же деле грызи доверяли друг другу... доверяли, но с ямой спокойнее!

- Моё Раждак, - цокнул грызь, - Из Пропушилово.

- Согласен, твоё Раждак из Пропушилово, - кивнул Хем, - А что тебя сюда привело?

- Ноги, - хмыкнул Раждак, - Есть кое-что к обцокиванию, Хем-пуш.

Фраза насчёт ног показала Хему, что скорее всего грызь вдрызг свой, хотя и нагружен непонятным и невиданным для сдешних мест снаряжением. Исходя из этого, он предложил гостю сесть ( правда, на ту самую крышку ) и заварил чаю. Как выяснилось, Раждак совершал весьма длительный поход, и если учесть что вышел он осенью, то длительность измерялась месяцами; за это время он прошагал тысячи килошагов, двигаясь с юго-востока вглубь Кишиммары. Раждак показал карту, начерченную когтем по бересте:

- Сдесь Пропушилово, великое цокалище южных лесов... по крайней мере так цокают, - уточнил он, - Моё поднималось по большой реке, которую местные называют Большая... Да, с названиями у них туговато, это точно.

- Зачем же ты пёрся в такенную даль? - удивился Хем.

- Чтобы знать, что находится в этих лесах. Если повезёт, я верну эти карты в цокалище, и все тоже будут знать. А это жутко полезно, согласись.

- Пожалуй, - кивнул Хем, - Но всё же, ты пришёл именно ко мне, откуда ты меня знаешь?

- В Глыбном много цокают про тебя, пропушиловец. Семь рвачей это не орешек на резец!

- Но, - показал перевязки Хем, - И спасла меня сущая глупость, иначе я бы тут не цокал.

- Всё равно, - мотнул ухом Раждак, - Дело в том что в одном месте, ближе к Пропушилово, есть цокалище Клычино, там собираются пропушиловцы и охотники со многих и многих окрестных земель. Моё подумало что твоему будет полезно побывать там...

- Хм, а крестолуки там делают? - спросил Хем.

- Да, и не только. Твоё сможет там научиться и научить других тому, что ты умеешь.

- Дельное предложение, - цокнул Хем, и поглядел на карту, - А вот эта река, куда течёт, в какую сторону - к нам или к вам?

- К вам. Реки всегда текут к морю, Хем-пуш.

- Серьёзно? А поч?

- Потому что река несёт очень много воды. Куда она её несёт, там и море, - цокнул Раждак.

- Ясно. Впрочем, и хорошо что к нам. Возвращаться будет удобно.

- Ты уже решил идти в Клычино? - повёл ухом Раждак.

- Пока да, решил, - надул щёки Хем, - А может и передумаю.

- Кстати об орехах насущных, - цокнул Раждак, доставая из сумки что-то, - Моему нужно мясо для барса, думаю теперь-то у тебя есть. Это железный нож, Хем-пуш.

Хем с искренним удивлением обнюхал странный ножик - в деревянную ручку было вставлено лезвие, очень узкое и острое, из блестящего холодного материала. Грызь попробовал его на резец и убедился, что материал очень прочный.

- Вот это шелуха! - цокнул он, - Где ты это взял?

- На западе горы, там знающие грызи выкапывают из недр камни и плавят из них железо. Только если твоё не против, моё дало бы твоему только лезвие, ручку уж сам сделаешь.

Хем был готов вцепиться в грызя и трепать его на предмет информации ещё пол-года, но тот был намерен накормить барса, отдохнуть и продолжать путь, так что через день уже покинул Брусничные Полянки. Глядя на закат, Хем раздумывал о том, что видимо лес не везде одинаков, если где-то есть железные камни, каких никто не видал в окрестностях Глыбного. Горы, что это такое? По цокам Раждака выходило, что это огромнейшие кучи камней, так что залезть на них нужен не один день. Предствить себе это было очень сложно, и Хем почувствовал что очень хочет увидеть это своими ушами. Правда, куда больше чем отвлечённые горы, его заинтересовали расцоки об оружии, каковое делали в Клычино. Лапный крестолук, которым можно с сотни шагов уложить рвачу! Травы, которые вызывают отключку даже если намазать раствором иглу дротика! И прочие воистину волшебные вещи.

Хему довольно-таки повезло, так как он окончательно залечивал лапу и прочие раны во время весеннего половодья, когда походы были мягко цокая не самым лучшим занятием. Тающие снега, а зимы в Кишиммаре как правило снежные, давали столько воды, что все низины затоплялись, а по возвышенностям просто текло. Ходить по пояс в ледяной воде не мог позволить себе ни один сдешний зверь, хотя...

- Вода, это ценность! - цокал Мер, - Если что-то положить в воду, оно двигается гораздо проще, чем если лежит на земле, правильно?

Майра столкнула в лужу полено и повозила его туда-сюда.

- Да, так оно и есть.

- Вот. Обычно по лесу приходится таскать, а когда в нём вода, можно плавать!

- Плыви, - рассмеялся Хем, - Ну, покатаешься на плоту, и что?

- Хм. На плот можно и груза взгромоздить, - цокнула Майра, - Допуха причём.

- Вот! - поднял уши Мер, - А если сделать...

Как это с ним бывало зачастую, Мер много цокал, как сделать, но чаще всего делал то что и обычно, запасал корм и убирал гнездо. Хем же цокал редко, но уж если что-то задумывал, не забывал, так что готовился к походу в Клычино. Ему предстояло привести в порядок большую дорожную сумку, два маленьких кармана, подвешиваемые на пояс, а также смастырить для топора другую ручку, полегче; немало помучили его штаны, сшитые из кусков шкур невероятной давности, так как расходились по швам, а готовых ниток не имелось, приходилось заодно вить их из трофейной шерсти и собственного пуха. Майра, заходившая посидеть в хемовскую грызницу, тоже подвычёсывала пух со своего хвоста и добавляла к пряже. Хем почувствовал такое острое чувство благодарности к своей маме, что просто сгрёб её в объятья, не находя цоков.

- Я научусь всё делать, как настоящие пропушиловцы, - сказал он, - Наберу гору шерсти! Чтобы всегда можно было поменять её на корм. Чтобы у тебя всегда были орехи...

- У меня и так всегда есть орехи, - улыбнулась грызунья, - Хруродарствую, бельчонок. Я всегда рада когда ты обо мне заботишься... но пусть это тебя не задерживает.

- Но ты самое дорогое что у меня есть, - ласково цокнул Хем.

- Верю, - смущённо повела ушками Майра, - Но я здоровая белка, Хем, так что сама могу добыть себе орехов. Может быть когда я буду старой и дряхлой, мне действительно понадобится твоя помощь.

- Ты самая лучшая белка-мама, - потёрся носом о пушнину грызь.

- Я самая обычная белка-мама, - хихикнула белка-мама.

Когда большая вода более-менее спала, а на отдельных побегах деревьев появились жирные почки, вот-вот грозящие развернуться листочками, Хем окончательно собрался, и налопавшись на дорожку едой, вышел в направлении, указанным Раждаком. Впереди его ждали сотни и сотни килошагов по берегам рек, холмам и лесам Кишиммары.

...

Пропушилово находилось на одной из речек, впадавших в Большую, текущую на север. Вокруг на тысячи килошагов раскинулись светлые пихтовые, лиственничные и еловые леса, на юге переходящие в степи, а на севере в более тёмную тайгу. Как-то сложилось, что это цоковище, появившееся как и все остальные, разрослось до весьма больших размеров и теперь было центром общественной жизни. Соразмерно общебеличьей привычке обитать в лесу, а не в муравейнике, сдесь не селились ремесленники - они лишь сбегались сюда обменяться товарами и знаниями. Поэтому хотя жили постоянно в Пропушилово только немногие грызи, в основном старики да больные, пушей там обычно толклось достаточно. Цокалище имело широкие дорожки, прокатанные тележками, и по сторонам от них находились огороженные кустами участки с гнёздами, грызницами и хранилищами добра; участки стояли отнюдь не вплотную, а через обширные куски леса или поля, так что всё Пропушилово занимало довольно большую местность. Сдесь в частности были места сбора древообработчиков, каменьщиков, грибников, и так далее. Благодаря тому что довольно давно какому-то грызю пришло под уши записывать цоки на бересте, теперь каждое такое собрание могло сохранять ценные сведения и надёжно передавать их из поколения в поколение. Как правило свитки хранились в незатапливаемых погребах, обложенные мхом, и сохранялись весьма длительное время. Особо ценные данные записывали на каменных пластинках - в округе попадался слойчатый камень, который легко расколоть на почти ровные пластинки; эти, если не разбить, сохранятся необозримо долго.