К сентябрю 1983-го все образцы волос находились в портфеле заказов Мелвина Хетта, эксперта по волосам.
9 ноября Рон, пребывавший в тюрьме, подвергся повторной проверке на детекторе лжи, которую проводил агент ФБР Расти Физерстоун. Их встреча длилась два часа. Прежде чем подключить к полиграфу, Физерстоун задал Рону массу вопросов. Рон упорно и горячо отрицал какое бы то ни было свое касательство к убийству и утверждал, что ему ничего о нем не известно. Результаты тестов опять оказались сомнительными и неопределенными. Предварительную беседу засняли на видеопленку.
Рон приспособился к жизни за решеткой. Он вынужденно перестал пить и принимать «винт» и умудрился сохранить привычку спать по двадцать часов в сутки. Но без лекарств и какой бы то ни было иной терапии продолжал постепенно деградировать умственно.
Тогда же, в ноябре, еще одна заключенная, Вики Мишель Оуэнс Смит, поведала детективу Деннису Смиту странную историю о Роне. Вот как он изложил ее в своем рапорте:
В три или четыре часа утра в субботу Рон Уильямсон выглянул из-за двери-решетки своей камеры и увидел Вики. Уильямсон закричал, что она – ведьма, что именно она привезла его домой к Дебби Картер, а теперь запустила к нему в камеру дух Дебби, который терзает его, доводя до безумия. Уильямсон также звал мать, умоляя ее простить его.
В декабре, через год после убийства, Глена Гора попросили заехать в полицейский участок, чтобы сделать заявление. Он отрицал свою причастность к убийству Дебби Картер, сказал, что видел ее в «Каретном фонаре» за несколько часов до того, как ее убили, и добавил новую деталь: она попросила его потанцевать с ней, потому что чувствовала себя неуютно в присутствии Рона Уильямсона. То, что никто больше не видел Рона в тот вечер в «Каретном фонаре», было словно бы и не важно.
И все же, как ни горели копы желанием сфабриковать дело против Уильямсона, улик было недостаточно. Ни один отпечаток, найденный в квартире жертвы, не принадлежал ни Рону, ни Деннису Фрицу; эта дыра зияла в гипотезе о том, будто эти двое находились там во время долгих и мучительных истязаний Дебби Картер. Свидетелей не было, никто в ту ночь не слышал ни звука. Анализ волос, в принципе весьма ненадежный, все еще не был проведен, образцы покоились в пробирках в шкафу у Мелвина Хетта.
Все дело против Рона базировалось на двух неубедительных результатах проверки на полиграфе, дурной репутации Рона, том факте, что он жил рядом с жертвой, и предъявленном с опозданием полуапокрифическом «свидетельстве» Глена Гора.
Дело против Денниса Фрица держалось на еще более шатких основаниях. Через год после убийства единственным реальным результатом расследования было увольнение учителя биологии с работы.
* * *
В январе 1984 года Рон признал себя виновным в фальсификации подписи и был приговорен к трем годам заключения. Его перевели в исправительное учреждение неподалеку от Талсы, где его странное поведение вскоре привлекло внимание и тамошнего персонала. Он был помещен во вспомогательный психиатрический блок тюремной больницы для наблюдения. Доктор Роберт Брайоди, который беседовал с ним утром 13 февраля, вскоре после прибытия заключенного, записал: «В целом он подавлен, но, судя по всему, контролирует свои действия». Однако во время повторной беседы с Роном доктор Брайоди словно бы увидел совсем другого человека. У Рона наблюдалась «легкая форма маниакального состояния (гипомания), он был раздражителен, легко возбудим, говорил неестественно громко, его ассоциативное мышление было бессвязным, мышление в целом иррациональным, воображение параноидальным». Требовалось дальнейшее обследование.
Охрана в психиатрическом блоке была не строгой. Рон обнаружил поблизости бейсбольную площадку и по ночам сбегал туда, чтобы побыть в одиночестве. Однажды полицейский нашел его спящим на этой площадке и препроводил обратно в больницу. Его пожурили и заставили написать объяснение. Он написал:
В ту ночь я был подавлен, мне было нужно время, чтобы все обдумать. На игровой площадке я всегда успокаиваюсь. Я вышел, прошел до южного угла поля и там, как старый шелудивый пес, свернулся калачиком под раскидистым деревом. Через несколько минут полицейский попросил меня пройти обратно в здание больницы. Идя через поле, я на полпути встретил Брентса, и мы вместе вошли через главный вход. Он сказал, что, поскольку я ничего дурного сделать не хотел, он забудет об этом. Как подтверждает это письмо, я получил высокую оценку.
С главным подозреваемым, пребывающим за решеткой, расследование убийства Дебби Картер практически застопорилось. Целыми неделями ничего не происходило. Деннис Фриц, поработав недолго в доме престарелых, поступил на фабрику. Полиция время от времени тревожила его, но в конце концов утратила к нему интерес. Глен Гор все еще находился в городе, но для полицейских тоже особого интереса почему-то не представлял.
В полиции царило разочарование и чувствовалась напряженность, вскоре ей предстояло многократно усилиться вследствие новых драматических событий.
В апреле 1984 года в Аде была убита еще одна молодая женщина, и хотя ее смерть никак не была связана со смертью Дебби Картер, в конце концов именно она оказала огромное влияние на жизни Рона Уильямсона и Денниса Фрица.
Дениз Харауэй была двадцатичетырехлетней студенткой Восточного центрального университета и подрабатывала в свободное время в работавшем допоздна магазине «Макэналли», что на восточной окраине Ады. За восемь месяцев до описываемых событий она вышла замуж за Стива Харауэя, студента того же университета и сына знаменитого в городе дантиста. Молодожены жили в маленькой квартирке, принадлежавшей доктору Харауэю, и усердно учились в колледже.
Субботним вечером 28 апреля, около восьми тридцати, покупатель, направлявшийся в «Макэналли», столкнулся в дверях с привлекательной молодой женщиной, которая выходила из магазина. Ее сопровождал молодой человек, тоже лет двадцати с небольшим. Он обнимал ее за талию, и можно было подумать, что они влюбленная пара. Вместе они дошли до пикапа, женщина первой села на переднее пассажирское сиденье. Потом молодой человек залез на водительское место и хлопнул дверцей, через несколько секунд заработал мотор. Они поехали на восток, в сторону от города. Пикап был старым полугрузовым «шевроле», серым в крапинку.
Войдя в магазин, покупатель никого там не обнаружил. Ящик кассового аппарата был выдвинут и пуст. В пепельнице еще дымилась сигарета. Рядом стояла початая банка пива, а за прилавком лежали коричневая дамская сумочка и открытый учебник. Покупатель попытался найти продавца, но в магазине никого не было. Тогда он решил, что, возможно, здесь имело место ограбление, и позвонил в полицию.
Приехавший офицер обнаружил в коричневой сумочке водительское удостоверение на имя Дениз Харауэй. Покупатель, взглянув на фото, безоговорочно опознал молодую женщину, которая повстречалась ему, когда он входил в магазин менее получаса назад. Да, он не сомневался, что это была Дениз Харауэй, потому что он часто бывал в «Макэналли» и знал ее в лицо.
Детектив Деннис Смит был уже в постели, когда ему позвонили. «Рассматривайте магазин как место преступления», – сказал он и заснул. Его приказ, однако, не был выполнен. Управляющий магазином жил неподалеку и вскоре приехал проверить сейф. Тот вскрыт не был. Под прилавком он нашел 400 долларов наличными, которые еще не успели переложить в сейф, и в глубине ящика кассового аппарата – еще 150 долларов. Пока ждали детектива, управляющий все прибрал: вытряхнул пепельницу, в которой лежал окурок, и выбросил банку из-под пива. Полицейские ему не препятствовали. Если там и были какие-то отпечатки пальцев, их уничтожили.
Стив Харауэй занимался дома, ожидая возвращения жены в начале двенадцатого, после закрытия магазина. Звонок из полиции ошеломил его, вскоре он уже был в магазине и подтвердил, что оставшаяся на стоянке машина, учебник и сумочка принадлежат его жене. По просьбе полицейских он попытался сообразить, во что она была одета, – синие джинсы, теннисные туфли, какая блузка на ней была, он не помнил.
