Однако развить свою мысль он не успел: громоподобные звуки падавших книг прервали его тираду: шкодливая карха, взобравшаяся на одну из полок, не удержалась и рухнула вниз, увлекая за собой горы книг и свитков. В воздух взметнулось облако пыли.

   -- О боги! Зарлай! Ты можешь немного потерпеть?! Мы почти закончили, -- толстяк повёл рукой, что привело к мгновенному появлению на его ладони миниатюрной клепсидры. Он поставил её на стол перед Левиором и, перевернув колбу, произнёс: -- Последний раз спрашиваю... хочешь, чтобы я... помог? У тебя не так много времени -- думай быстрее, -- сказал и задёргал крыльями носа.

   -- Хочу, -- признался Левиор, даже не взглянув на стремительно убывавшую воду.

   -- Ты мне определённо нравишься, сынок... пожалуй... я помогу, -- задыхаясь от пыли, проговорил толстяк. -- Тебе следует отправиться в Хаггоррат. В Реммиаре, на втором ярусе Пригорья, есть трактир -- "Кости и верёвки", найдёшь там одного нуйарца -- сырника Роора Эмжу, покажешь ему перстень... -- он задохнулся и долго молчал, не в силах продолжить, наконец, набравшись сил, договорил; -- Объяснишь, что тебе надо знать, -- он поможет. -- Толстяк развернулся и заковылял прочь, опершись на мгновенно подставленные руки.

   Левиор не успел спросить, что за перстень он должен показать нуйарцу, как сжатую в кулак ладонь обожгло огнём, а когда он разжал пальцы, на ней покоился галиоровый перстень кеэнтора Венсора ра'Хона.

Глава 19. Убежище

Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

Кетария. Седогорье

   Инирия очнулась, сразу ощутив, что весь остальной мир для неё точно не существует.

   Не было ни постороннего шума, ни света, ни запахов. Она не смогла определить день сейчас или ночь, холодно вокруг или жарко. В одном лишь Нира была уверенна -- на некоторое время она находилась в полной безопасности. И ещё было главное -- шёл дождь. Спасительный, с вплетёнными чарами Слейха, и пусть на расстоянии они теряли большую часть живительной силы, что-то, а точнее лишь крохи, по-прежнему доставалось смертельно уставшей и обессилевшей от ран и беготни Инирии. Дождь лил, не переставая, покрывая всё сплошной стеной: смутные очертания силуэтов вдалеке, остатки развалившихся стен, построек и одинокие хмурые деревья.

   Дождь укутал её, словно покрывалом, надёжно схоронив от окружающего мира. Она же не ощущала ни сырости ни холода, а даже совсем наоборот -- тело её, уставшее до изнеможения, чувствовало теплоту и ласку его нежных почти отеческих прикосновений. Она лежала, не двигаясь, раскинув руки и ноги, спокойно и безмятежно; на грязном полу одного из сгоревших домов, стены которого были целы лишь наполовину и взирали на непрошеную гостью мрачными глазницами окон. Дождь обволакивал её своими тугими струями и потоками исходившего от земли пара, словно та была листом раскалённого железа, о которое капли, ударяясь, испарялись и парили в воздухе, оторвавшись от земли.

   Рана на левой руке её не беспокоила, она перестала кровоточить и почти затянулась, синяки и ссадины постепенно сглаживались и были всё менее заметны. Дождь очищал её, вливал новые силы. Он точно нашептывал Инирии что-то приободряющее, вселяя в неё уверенность, заживляя свежие ещё раны и успокаивая её.

   "Ни-ра вставай. Пора просыпаться... давай, давай. Ещё чуть-чуть, капельку. Сколько, интересно, у меня ещё времени? Так или иначе, дождь скоро кончится, и вот тогда санхи придут за мной. Ну и пусть приходят. Я не могу, мне надо отдохнуть. Вставай, Нира! Они скоро будут здесь!"

   И она вдруг остро почувствовала это, услышала далёкие, но неумолимо приближавшиеся шаги преследователей -- их запах, ненависть и страх. Страх не перед ней -- обыкновенной семнадцатилетней девчонкой, мало того, сиротой, без рода и племени. Страх от осознания того, что они могут больше никогда не увидеть своего камня.

   Санхи были готовы на всё, чтобы вновь обрести потерянную святыню, готовы идти за ней на край света, рвать её зубами на части, царапать когтями, даже просто умолять, ползая перед ней на коленях, исчезнуть в пучине вод разлома, умертвить любого, вставшего на их пути.

   "Но почему же тогда они дали мне уйти? Почему отпустили так просто? Может, жрецов отвлёк пожар? Странно... Хотя нет, возможно, там было что-то более ценное... Чушь! Что может быть ценнее камня? Да ничего. Даже мне это понятно, а санхи-то и подавно. Вон сколько ненависти в воздухе плещется, даже дышать трудно, так это ещё под дождик, а как не было бы его? Так что тогда на самом-то деле происходит?"

   Она лежала неподвижно, медленно собирая воедино осколки растерянного сознания, которое возвращалось к ней маленькими, прозрачными капельками, всплесками событий, струилось ручейками от незначительного к большому и важному. Сперва в сознании возник камень, который ей удалось выкрасть у санхи. Затем она вспомнила погоню: бородача, деревню, трактир, драку, погорелье, удар стрелы, резкою боль в руке и этот дом, так милостиво давший ей на время приют... и этот дождь, возвращавший ей силы... И снова Ниру закрутило в круговороте картинок: библиотека, шум за дверью, зеркало, отражение, погоня...

   "Белка в колесе, не иначе. Сейчас не до этого, пора уходить".

   -- Так, сколько же у меня ещё есть времени? -- тихо, но вслух, чтоб придать вопросу значимость и расшевелить всё ещё мутное сознание, спросила она.

   -- Мало, -- послышалось откуда-то сбоку.

   Инирия поняла, что застигнута врасплох, но нашла в себе силы и медленно повернула голову.

   -- Совсем немного, дитя моё.

   Хоть возникшее перед Нирой мерцавшее видение было воссоздано падающими каплями, будто обтекавшими прозрачную статую, оно было безупречно узнаваемо.

   -- Слейх!

   -- Тише, -- успокоил её сиурт, -- не трать силы, отдыхай.

   Инирии не раз доводилось общаться со Слейхом таким экстравагантным образом, так что подобное появление сиурта её нисколько не удивило.

   -- Ты нашёл меня! Смотри, что у меня есть, -- радостно воскликнула Инирия, и рука её дёрнулась к поясу.

   -- Я знаю, Нира, -- голосом остановил её Слейх, -- я вижу его.

   -- Ты недоволен? -- голос её разочарованно дрогнул.

   -- Что ты, глупенькая, я счастлив. Как я могу быть недоволен? Ведь ты достала один из камней Тор-Ахо. Ты просто молодец. Жаль, что на таком расстоянии я не могу ощутить исходящей от него Силы, но это не главное. Главное, что с тобой всё в порядке. Ты только ничего не говори, не трать силы.

   -- И ты не будешь меня ругать?

   -- За то, что сбежала от меня и в одиночку разворошила осиный улей? Или за то, что не слушаешь то, что я говорю сейчас? Конечно, буду.

   -- Я молчу...

   Инирия не могла увидеть мимику его лица, подобное воплощение позволяло различить лишь общие очертания, но отчётливо почувствовала, что Слейх ей улыбнулся. Бархатный голос онталара, как всегда, успокоил её:

   -- Хорошо. Тебе не надо ничего говорить, ты ещё так слаба. К сожалению, я не могу быть рядом, я сейчас далеко...

   "Почему он замолчал, что-то случилось?" -- Инирия хотела спросить у Слейха, в чём дело, когда тот снова заговорил.

   -- У меня... маленькие неприятности, я тут, -- он опять запнулся, -- неважно, я обязательно расскажу тебе всё потом, ладно?

   -- Это из-за меня? -- не удержалась Инирия.

   -- Нет, ты тут ни при чём. Я попробую разыскать Маана са Раву, помнишь, я рассказывал тебе о нём? Может быть, он сумеет вытащить тебя раньше, чем это смогу сделать я. Огонь в подземельях -- не самая подходящая стихия, но если он сможет встретить тебя на поверхности, будь уверена -- не подпустит к тебе ни одного из санхи, сколько бы их там ни было. А если я ему намекну, -- Инирия почувствовала, что он снова улыбается, -- что у тебя один из камней Тор-Ахо, Маан от счастья спалит в округе всю нечисть, а тебя будет нести до Триимви на руках.