– Также по вашему распоряжению ваша служанка, Сюзанна Бутен, отнесла в пресбитерий травяной отвар.

– А что в этом дурного? Я сказала мужу, что хочу приготовить для Анни отвар, и он не стал возражать. Я взяла тра́вы, которые хорошо помогают при желудочных коликах: мяту, вербену и бадьян. Неужели вы упрекнете меня в том, что я хотела облегчить страдания больной?

– Между тем, чтобы облегчить страдания и положить им конец, один шаг, мадам! – отрезал ее собеседник. – Можете быть свободны.

– Положить конец? – возмутилась Матильда. – Как вы смеете даже предполагать такое! И это при том, что все ваши подозрения основываются на банальном злословии!

Она встала и вышла из комнаты, смахивая слезы, – сама невинность, страдающая от безосновательных обвинений.

Бледный от волнения Колен заключил ее в объятия.

– Ты достойно пережила эту муку, дорогая?

– Это было ужасно, Колен! Прошу тебя, пойдем домой! Я вся дрожу!

Дома чету де Салиньяков ожидал приятный сюрприз: приехали родители Матильды и привезли с собой Жерома.

– Мама! Мамочка любимая!

С этими словами мальчик кинулся матери на шею.

Матильда ласкала сына, но у ее радости был горьковатый привкус. Ее не покидало ощущение нависшей угрозы. Стало ясно, что ее подозревают в убийстве наравне с любовником, и нужно было найти в себе силы пережить долгие часы тревог и ожидания.

«Расследование застопорилось из-за отсутствия доказательств вины!» – сообщила своим читателям ангулемская пресса и региональная ежедневная газета.

Ко всеобщему облегчению, следователи из Сен-Жермен уехали. Они столкнулись с серьезной дилеммой: взять под стражу предполагаемых подозреваемых на основании информации, которая могла оказаться измышлением недоброжелателей, либо повременить с арестом. Тем более что речь шла о супруге почтенного доктора и священнослужителе, который, по отзывам прихожан, усердно исполнял свои обязанности.

Жители же Сен-Жермен с трепетом ожидали начала судебных заседаний, в ходе которых иные были бы вынуждены давать показания.

Если и оставалась возможность повлиять на свидетелей, чье мнение могло склонить чаши весов Фемиды в ту или иную сторону, то только на этом этапе расследования.

И доктор де Салиньяк предпринял такую попытку. Он стал собирать друзей и пациентов в своей гостиной, чтобы убедить их в невиновности кюре. Ролан Шарваз получил приглашение на одно из таких мероприятий, но вежливо отказался.

– Я больше не хочу участвовать в собраниях мирян, – смиренным тоном проговорил он. – Видит Бог, я дорого заплатил за приятные моменты, проведенные у вас в доме, мой друг, ведь на этом основании меня считают недостойным церковного сана.

Матильда вздохнула с облегчением, узнав, что больше ей не придется принимать у себя любовника. Как и Шарваз, она жила словно в замедленном ритме, в состоянии постоянной тревоги. Любовники не писали друг другу и не встречались, поскольку это было бы слишком рискованно. Малейший промах – и мнение всего городка могло обернуться против них. Соблюдая осторожность, они выжидали – каждый в своем убежище, – не зная, когда на них обрушится карающий меч правосудия.

Часто Матильда вспоминала дождливый день, когда они с Роланом решили отравить служанку ради сохранения своей любви и положения в обществе. Тогда им казалось, что все продумано до мелочей и они нигде не допустили ошибки, но Анни, оказывается, рассказала все сыну и школьной подруге, и ужасное слово «адюльтер» дошло до следователей – первая фальшивая нота, которая могла испортить слаженный концерт лжесвидетельств.

Накануне Рождества доктор де Салиньяк получил анонимку, уличающую его супругу в неверности. Этот удар он принял стоически, не дав ужасным подозрениям всколыхнуться в сознании. Его родители и тесть с тещей как раз приехали в Сен-Жермен по случаю зимних праздников. Они-то и стали свидетелями его возмущения.

– Грязная клевета! Просто омерзительно! – заявил он, размахивая листом бумаги, на котором было всего несколько строк. – Каким извращенным должен быть у человека ум, чтобы измыслить такое!

Матильда оторвалась от вязания и с тревогой посмотрела на мужа.

– Колен, что случилось? – спросила она.

– Все те же глупости! Сплетни на твой счет, – пробормотал супруг.

Отец Колена сделал Сюзанне знак увести из комнаты внука. Арман де Салиньяк хорошо относился к невестке, поэтому поспешил выразить свое мнение.

– Отправь эту пакость в огонь, Колен, – сказал он. – Мы все знаем, что жена тебе верна и что вы любите друг друга. Мы на вашей стороне, хотя надо признать, что все эти нападки становятся невыносимыми!

Отец и мать Матильды согласились с Арманом, а сама супруга доктора расплакалась.

– Не могу больше! – призналась она между рыданиями. – За что меня так не любят? Почему нам все желают зла?

– Не плачь, моя бедная крошка! Не надо! – принялся умолять ее супруг, поглаживая по плечу.

Он вспомнил, как после родов жена оказалась на краю могилы, как он боялся за нее и как молил Господа оставить ее в живых. Его молитвы были услышаны. И он до сих пор страшился потерять женщину, которую любил всем сердцем.

– Ты ни в чем не виновата, и я буду защищать тебя от клеветы, чего бы мне это ни стоило, – шепотом пообещал он.

Тронутая такой преданностью, Матильда стала проявлять по отношению к мужу еще бо́льшую заботу и нежность. Этот солидный, уважаемый всеми человек мало-помалу становился ее героем, примером для подражания. Вместе они смогут защитить сына! Нельзя допустить, чтобы скандал коснулся и Жерома тоже!

В первые дни января, перед праздником Богоявления, они снова отвезли сына родителям Матильды в Ла-Рошфуко, подальше от неприятностей и атмосферы всеобщей подозрительности, все еще ощущавшейся в Сен-Жермен.

То было мудрое решение. 17 января 1850 года эксперты, выполнявшие анализ жидкостей и состояния внутренних органов организма Анни Менье, представили свой отчет. При проведении экспертизы использовались специальные реактивы, эффективность которых была проверена и доказана. Вот выдержка из этого отчета:

Итак, отравление было доказано. Но встал новый вопрос. Преступление или суицид? Следователи, которым поручили дело, решили, что это выяснится со временем. Сомнений больше не было: расследование продолжается!

А Ролан Шарваз между тем совершенно успокоился. Присутствие сестры благотворно сказалось на состоянии его нервной системы, истерзанной разлукой с Матильдой. К тому же он рассчитывал вскоре увидеться с любовницей. «Все само собой успокоится, и мы снова сможем встречаться! Для первого раза я отправлю Марианну в Мартон, чтобы нам было спокойнее», – пообещал он себе.

Двадцать второго января следователь и судебный исполнитель явились к доктору де Салиньяку. Сюзанна впустила этот суровый дуэт в дом и проводила во врачебный кабинет.

– Мы должны задать вам вопрос, доктор. Имеется ли у вас мышьяк?

– Да. Я купил шестьдесят граммов мышьяка в начале декабря в Ангулеме, – ответил тот с ноткой удивления в голосе. – Пятнадцать граммов ушло на отраву для крыс, которые, как оказалось, завелись у нас в погребе и на чердаке. Причем часть отравы я передал Морису, моему арендатору, у него та же проблема.