Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Потом они некоторое время молчали. Казалось, что и Кругляк, весь охваченный мыслями о далекой стране, не может прервать молчания.

-- Послушайте, -- тихо сказал Кругляк, -- послушайте! Я хочу вам сказать одну вещь. - Индус слушал, вытянув шею. - Теперь, когда обжиг налажен, -- продолжал Кругляк, -- давайте закрутим вместе работу по внедрению сибирского графита.

Индус молчал. Кругляк оживился, задвигался на стуле.

-- В самом деле, вы только подумайте: это красота! Он залегает в Восточной Сибири. Явно кристаллический. Как вы смотрите на это дело? Мы быстро составим рецептурку, провернем через цех и поднесем нашему оппортунисту на практике гросс карандашей из советского графита. А? Ведь это будет мировой номер! -- Он перегнулся через стол и дернул индуса за рукав. А? Николай Николаевич! -- весело крикнул он.

- Я тут воюю, как Чапаев: с этим старым трусом, с мастерами, с директором, который только и думает про благополучный отчет, с отделом рационализации. Вы знаете, что мы сделали за полтора года? Прошли от Киева до Варшавы, уверяю вас. Когда я пришел на фабрику, -- вы мне, конечно, не поверите, - глину привозили из Германии! Факт! Если чего не хватает, главный инженер пишет директору рапорт: "Через десять дней останавливается производство", и сидит страшно доволен: отогнал от себя зайца! Достали --хорошо! Не достали-- тоже хорошо! Ну, ну я ему показал! Виргинский можжевельник? А ольха, липа вас не устраивают, а? Вот, пожалуйста, попробуйте, товарищи, рецептурка -- химические карандаши на ленинградском метилвиолете. Пишут? Слава богу! Потом я взялся за всю эту экзотику. Южноамериканские смолы и камеди? Это была работа! Мастера кричали, как новорожденные, день и ночь, технорук копал под меня целый радиус метро. В конце концов, Охтенский завод дает прекрасные искусственные смолы. Теперь мы внедрим сибирский графит, а? Зачем нам цейлонский?

Он поднялся и побежал вдоль стены своего кабинета, тыкая пальцами в схемы технологического процесса.

- Подождите, осенью мы выгоним аравийскую камедь. Знаете, какая у меня мысль? Заменить ее просто пшеничной мукой. -- И Кругляк расхохотался.

Потом он подошел к новому химику вплотную и, заглянув ему в глаза, сказал:

-- Вы сами видите, наш карандаш -- это г..., но пусть, как говорили мои предки, я не дождусь видеть своих детей жить в социалистическом раю, если через три года советский карандаш не будет смеяться над немецким.

Он наклонился и горячим шепотом сказал в ухо индусу:

-- Слушайте, я ведь вижу: вы самый замечательный парень! Давайте крутить это дело вместе.

О чем думал новый химик? Он поставил ноги на пол, он серьезно кивнул головой, и похож он был в эту минуту на англичанина больше, чем на индуса.

Кругляк снял с гвоздя полотенце, вытер лицо, и полотенце потемнело от влаги, точно он вытирался после умывания.

-- Знаете что? -- сказал он. - Давайте поедем в Парк культуры, доедем до Бородинского моста, сядем на речной трамвай, получится очень здорово. Правда, я условился встретиться в семь часов с одной Людмилочкой, но революция от этого не пострадает. Я ей завтра позвоню, что меня вызвали в Наркомлегпром, к самому Любимову.

Когда они вышли из проходной будки, Кругляк взял нового химика под руку.

Прохожие оглядывались на них, и Кругляку это нравилось. Он, смеясь, говорил:

-- Люди думают, что вы так загорели на Воробьевке.

Он предложил пообедать в парке и начал жаловаться на свой аппетит.

-- Мне всегда хочется кушать, - говорил он. -Утром я не завтракаю, а вечером не ужинаю - лень возиться, - холостяк! Приходится съедать три обеда на фабрике-кухне. Митницкая и Колесниченко не обедают, я пользуюсь их карточками. Три супа, три вторых, три киселя - можно жить.

Он толкнул своего спутника в бок и сказал:

- Смотрите, смотрите, что за фигура! Вот это ноги! Прямо на сельскохозяйственную выставку.

Потом он стал высчитывать свой бюджет:

-- Три обеда обходятся восемь рублей в день, вот вам уже двести сорок; папиросы -- тридцать; бритье - пятнадцать, я дома не люблю; папаше -- он живет у старшей сестры - шестьдесят. Сколько? Уже триста сорок пять. А получаю я четыреста семьдесят пять. Заем, союз -- на мою молодость остается рублей восемьдесят. Ну, конечно, премии. Примерно три месячных жалованья в год. Но все это расходится неизвестно куда. Вот второй год хочу себе сшить настоящий костюм, и ничего не получается.

Подходя к Бородинскому мосту, они увидели толпу, собравшуюся у края тротуара. Оказалось, что заблудилась девочка. Перед ней на корточках сидел милиционер и, стараясь говорить женским голосом, спрашивал, как фамилия ее мамы.

-- Ой, не могу видеть, когда дети плачут! - сказал Кругляк.

Какая-то девушка в белом платье, поднимаясь на цыпочки, старалась заглянуть через плечи стоявших.

-- Что случилось? -- спрашивала она. -- Молодой, старый? Трамваем переехало?

-- П-а-п-а-л-а-м! - крикнул Кругляк и махнул рукой.

-- Нет, серьезно: что случилось? -- спросила девушка.

-- Ничего особенного! Я хочу с вами познакомиться, -- сказал он и расхохотался.

Девушка тоже рассмеялась, покачала головой и ушла.

-- Типичная валдайская девственница, - сказал Кругляк, и они пошли к пристани садиться на речной трамвай.

Оки ехали на катере мимо окутанного дымом завода Фрунзе, проехали мимо домиков Потылихи, и только когда вода сделалась темной от отражавшихся в ней высоких деревьев на Ленинских горах, стало немного прохладней и почувствовалась сырость воды и свежесть воздуха.

-- Дыши, дыши! -- говорил себе Кругляк. -- Делай га, га!

Он радовался, вертелся, вскакивал с места.

-- А мне казалось, что лучшего места, чем наша фабрика, нет на свете, -- говорил он.

Новому химику тоже понравилась местность, мимо которой они проезжали. После европейских столиц, Москва его не поражала ни размерами, ни красотой улиц. Но ему нравилась многоликость этого города, этот хаос маленьких домишек, садиков, нелепых переулков, из которого проступали площади и широкие проспекты новой столицы. Город лежал, как глыба камня, которая постепенно освобождала скрытую в ней статую. И теперь, глядя на рабочих, строивших каменную набережную, он думал, что вся эта огромная страна высвобождает из-под груды хлама,грязи и болот свою величественную, мускулистую фигуру.

7
{"b":"55345","o":1}