В последние часы старого мира каждый человек был таким же одиноким, как если бы он находился в пустыне, населенной хищными зверями. Ночь мы провели в какой-то яме, рядом с актером, привившим себе огромную дозу веселящей бактерии. Он всю ночь пел, плясал, на полянке между ямой и кустарником, и приглашал меня и Уйтмана ловить женщин, День не наступил, хотя солнце давно уже взошло. Лучи его не могли пробиться через сухой красноватый туман, от которого болели глаза и мучила постоянная жажда. Трудно было рассмотреть что-нибудь в десяти шагах. Казалось, что где-то близко горит лес и земля застлана клубами едкого багрового дыма.

Боясь потерять Уйтмана, я связал себя с ним веревкой в три метра. Шли мы без цели, смутно различая очертания людей, заброшенных строений и холмов, на которых туман был еще тяжелее и колебался, как занавес, вздуваемый ветром. Было так жарко, что я снял сюртук и жилет.

Уйтман жаловался на головную боль и говорил, что все предметы колеблются, и отделяются от земли, словно их подмывает бурный прибой.

Описав огромный круг в двадцать или тридцать километров мы вновь очутились перед Гелиополисом, и почти в том, месте откуда вышли.

От усталости и отравления туманом я перестал ясно сознавать все происходящее, помню только, что черные стены Гелиополиса показались мне зубчатыми скалами, поднимающимися со дна бездонного моря.

Вдруг веревка сильно натянулась, я упал на землю, больно ударившись плечом об острый камень, и поднявшись увидел, что Уйтман с окровавленной головой сидит на ступеньке лестницы.

Кто-то перерезал веревку и схватил меня за руку, втолкнул в узкий темный коридор.

В высокое окно, защищенное железной решеткой я видел, как вокруг Уйтмана в волнах тумана быстро собралась толпа людей.

Они походили на черных крабов, которые копошатся вокруг трупа.

— Отойдите от окна, — услышал я за собой чей то шопот, но меня уже увидели с улицы.

Кто-то из толпы бросил камень, и стекла со звоном посыпались на каменные плиты.

Потом мы втроем молча и долго шли по каким-то галереям, в разбитые окна которых вливался багровый туман, с противным сладковатым вкусом, прятались в погребах и в саду, окруженном высокой каменной стеной.

Один из моих спутников завязал мне рот и нос платком, смоченным в жидкости с запахом нашатыря.

Я подчинялся всему, что от меня требовали, я больше всего хотел покоя. Однажды я даже лег на песчаную дорожку сада, но меня сейчас же подняли и повели дальше.

Последним моим воспоминанием был тяжелый грохот каменного дождя но крышам и стенам домов.

Очнулся я в той подземной глубокой галереи королевского музея древностей, куда меня и Безымянного привел Эверт.

Подтверждаем, что в записках Энрио Витторино, все события изложены верно.

Король Меридинг XIV.

Доктор химии б. председатель гелиологического общества для изучения природы.

Эверт.

И я, № 369.

Сусанна.

За неё подписался

№ 369.

Элоиза.

Легкомысленный тон рассказа не отвечает важности событий. Предлагаю уничтожить все тридцать шесть плит, взятых из музея, на которых Энрио Витторино нацарапал историю наших бедствий.

Ольрид.

Симон (Семён) Фёдорович Савченко — русский журналист и писатель-фантаст. Писал под псевдонимом С. Бельский, но со временем этот псевдоним практически заменил саму фамилию.

Год рождения 1873. Скончался 23 августа 1923 года.

Жил в Москве. Был сотрудником «Московских ведомостей», «Бюро русской печати» (1913) и др. Много ездил по России. Первую брошюрку издал в Ставрополе в 1895 году, затем жил в Москве, с 1906 года активно участвовал в работе партии «Союз 17 октября» (октябристов). Сотрудник «Московских ведомостей» (1915), «Нивы» (1916-17), редактор-издатель «Бюро русской печати» (1913).

После революции 1917 года эмигрировал, предположительно, первоначально во Францию.

Художественные произведения Бельского разнообразны по темам (историческая и этнографическая фантастика, атомная и экологическая катастрофы, межпланетные сообщения), нередко пронизаны ощущением близкой гибели, непрочности старого мира.

В честь Симона Бельского в городе Пскове его именем названа улица.

Повесть С. Бельского «Под кометой» печатается в современной орфографии по изданию С.-Петербург. Типография «Печатный труд». 1910 год.

На обложке нашего издания рисунок художника Георгия Нарбута «Русская комета».