Вот-вот, правильная агитация, я ведь помню слова Павла Павловича, что адмирал Иессен не только нынешний адмирал, но еще и будущий бизнесмен. Дай-то Бог чтобы мы его по-настоящему зажгли этим делом, и на его Мюльграбенской верфи в будущем для русского флота строились не эсминцы, а подводные лодки. Они-то и в самом деле окажутся полезней и дешевле обойдутся. А мы уже подскажем, что строить и как.

А то ведь как может получиться… Вкладывала какая-нибудь Британия миллионы фунтов золотом в постройку сверхлинкора, ну например «Барнхэм», вооружала, обучала экипаж, а потом этот сверхлинкор попадает в прицел подлодки, которая обошлась противнику в тысячу раз дешевле. Командир лодки, небритый как средневековый пират, командует атаку и всаживает торпедный веер в борт бронированному громиле. Взрыв боекомплекта и котлов – и гордость британского адмиралтейства разлетается на куски вместе с тысячью человек прекрасно обученного экипажа. Финита ля комедия.

Эту историю я, кстати, тоже рассказал Карлу Петровичу, сказав, что эпоха линейных сражений собственно заканчивается, так что подводные лодки всех типов и отчасти быстроходные крейсера для цивилизованного прерывания торговли и демонстрации флага – это наше все, а вот линейные флоты – это дорогие игрушки, которые важны скорее с точки зрения государственного престижа. И вы знаете, адмирал Иессен со мной согласился.

26 марта 1904 года, 09:42 по местному времени. острова Эллиота, полевой лагерь учебной бригады морской пехоты.

Подполковник Новиков Александр Владимирович.

Только что завершилось общее построение бригады. Ровные коробки рот стояли в едином строю. Они пока еще одеты либо в пехотное белое, либо в морское черное, но «Трибуцем» уже захвачены трофейные штуки отличного британского сукна цвета хаки, что позволит ввести в бригаде свою форму одежды, лишь минимально отличающейся от привычной в нашем двадцать первом веке. Кстати, Дарья Михайловна обещала, что ее девочки обошьют бригаду качественно и в кратчайший срок, ибо в этом веке еще не родилась кореянка, не умеющая шить. А из Мукдена уже едут два десятка швейных машинок «Зингер» с ножным приводом – это все, что нашлось на местных складах фирмы. Этот заказ, по просьбе Пал Палыча, оплатил управляющий Наместника. Сам Евгений Иванович в ответ на просьбу только махнул рукой: «Чего уж там, свои люди, сочтемся…», но, сказать честно, все это было это надо вчера, поскольку сегодня завершился первичный отборочный цикл обучения морских пехотинцев, и сейчас те из кандидатов, что успешно прошли отбор, уже превратились в курсантов. Вот тут бы их и одеть в новую форму – но, увы, за неимением гербовой пишем на простой. Но вот сводный оркестр доиграл «Прощание славянки» – и наступила тишина. Кстати, этот самый оркестр – еще одна примета, что временное собрание вооруженных людей превращается в полноценную военную часть. Теперь у меня даже есть временно исполняющий обязанности начальника штаба – это всем хорошо знакомый Александр Петрович Агапеев. Так что парадокс – командир бригады по званию младше начальника штаба; хотя ситуация в данном случае кристально прозрачна, после первой же успешной десантной операции получит Александр Петрович погоны генерал-майора и рванет вверх, только успевай задирать голову. А пока у меня есть очень хороший начальник штаба, который позволил мне снять с себя все вопросы, за исключением непосредственно учебного процесса. Помню тот разговор с Наместником Алексеевым, когда я попросил у него хорошего начальника штаба для бригады.

– А чем же тебе, подполковник, Александр Петрович Агапеев плох? Все равно он пропадает у тебя и днем и ночью, совсем свои дела в штабе Макарова забросил. Вот мы и переведем его к тебе начальником штаба, пока. Вот ты его своей тактике учишь, так учи до конца. Вот в деле с тобой побывает – тогда и посмотрим, что выйдет и из него и из всей этой затеи. А штабист он отменный, мне его все хвалили. Да и Степан Осипович против не будет, я уже говорил с ним…

Вот именно это «Степан Осипович», сказанное без скрежета зубов, тоже есть очередная примета нового времени – притираются господа адмиралы к друг другу, начинают понимать и принимать.

Кроме оркестра и начальника штаба, в бригаде теперь есть батюшка, отец Спиридон. Сначала этот вопрос всех поставил в тупик. Конечно, было понятно, что в нынешних условиях без священника никуда. Но вот задача – батюшка, это такая штатная единица, что он очень быстро будет знать о бригаде в частности, и об островах Элиота вообще – ВСЕ! Очень не хочется выпускать тигра из клетки, с явной перспективой того, что невозможно будет загнать его обратно. Но и без священника тоже нельзя, вот ведь парадокс. И тут в Порт-Артур прибывает отец Спиридон, благословленный святым отцом Иоанном Кронштадским на подвиг – служить священником на поле боя. Прибыл отец Спиридон на маневрирующую и стреляющую в окрестностях островов Элиота эскадру. Там его и представили Наместнику Алексееву. Тот побеседовал с ним лично, а потом уже представил нам с Павлом Павловичем, со словами:

– Сему батюшке, отцу Спиридону, говорить можно все. Духовник он изрядный и не болтлив. О важности вашего дела для России, и необходимости хранить полную тайну я его упредил.

Батюшка мне понравился. Умные, спокойные глаза, выдающие незаурядный ум, аккуратно подстриженная борода, и тело под рясой угадывается скорее жилистое, чем дородное. Это было вчера утром, пролетел наполненный боевой учебой день, а уже вечером у меня нашлось время поближе познакомиться со святым отцом.

– Здравы будьте, дети мои, – отец Спиридон перекрестился, входя в штабную палатку, – Христос с вами, Александр Владимирович, и с вами, Александр Петрович.

– Александр Петрович, – остановил я, собирающегося уйти Агапеева, – ты погоди, это дело и тебя касается тоже… – И уже отцу Спиридону: – Вон стул, садитесь, отче. Будем знакомиться, как-никак, формально вы будете третьим лицом в бригаде после меня и начальника штаба.

Отец Спиридон сел.

– Александр Владимирович, – сказал он, – я провел этот день среди ваших людей, и теперь понимаю, что попал в очень необычную воинскую часть. Если сказать честно, то я в смущении, господин подполковник.

– И что же вас смутило, батюшка? – я повернулся лицом к отцу Спиридону, – говорите, не смущайтесь…

Батюшка прокашлялся.

– Господин подполковник, меня смутили ваши люди – те самые прапорщики и поручики по адмиралтейству, которых все здесь называют инструкторами. Во-первых – большинство их них еще слишком молоды даже для самых младших офицерских чинов, но сие дело не мое, а властей светских. И если его высокопревосходительство Наместник присвоил им эти чины своей властью, то значит, тому были основания и необходимость. Но вот другое. Во всех них, да и в вас тоже, я вижу страдающие души опаленные настоящим адским огнем. И теряюсь в догадках, откуда такое в нашем мире…

Я тяжело вздохнул, и подумал – действительно догадливый батюшка, а если с полвзгляда видит, кто чем дышит, то пригодится в бригаде побольше, чем любой замполит. А вот вопрос придется объяснить ему по-настоящему, раз уж он такой прозорливец.

Я достал из папки бланк расписки в сохранении государственной тайны, завизированный Наместником Алексеевым.

– Честный отче Спиридон, это дело касается тайны особой государственной важности. Мы с вами вместе служим России – я в погонах, вы в рясе. А посему поклянитесь, что будете молчать до самой смерти, под страхом этой самой смерти, если иного не повелит Самодержец Всероссийский. И будьте любезны, подпишитесь вот здесь, что предупреждены о летальных последствиях даже случайной болтливости.

– Э-э-э, сын мой, а может, не надо тайн? – батюшка посмотрел на придвинутый к нему бланк как на ядовитую змею.

– Надо, отец Спиридон, надо! – покачал головой я. – Вы и так уже ухватили краешек этой тайны за хвост. Подписывайте – и поговорим! А я, со своей стороны, обещаю быть не слишком суровым и не карать вас за разговоры среди своих, в конце концов, в этом и состоит ваша работа.