— А ты кто такой? — спросил кто-то из толпы. — На Ведуна и вождя ты не тянешь — слишком молодой!

— Может и молодой, — не стал спорить я, — да только я поопытнее вас буду. Для меня это первый полет в космосе, также как и для вас, так что я здесь с вами на равных. Только я Ведунов внимательно слушал и представляю, что дальше будет. А ждет нас посадка, по сравнению с которой взлет раем покажется. Кстати, куда нас везут?

— Вербовщик что-то говорил про Зада Бан. — крикнул кто-то из ворка. Знакомое название, но память меня подводит. Да и фиг с ней, главное, сколько нам в этой консервной банке парится.

— Далеко это от Хештока?

— Да кто ж его знает. — Пожали плечами ближайшие из ворка.

Я заметил, что большинство уже успокоилось и не так сильно бултыхалось в невесомости, половина точно застыла в том положении, что их застали мои слова и теперь слушали внимательно.

— Так! — сказал я, собираясь с мыслями. — Для «Кровавой Стаи» мы скот, надеюсь, вы уже поняли это. Иначе нас везли бы в более комфортных условиях. А значит, наше выживание зависит от нас самих. Пятерых мы уже потеряли. — Я указал пальцем на плавающие трупы. — Думаю, что никто не хочет оказаться на их месте.

Все замотали головами, особенно те, сто сломанными руками и ногами.

— Поэтому при посадке мы будем держаться подальше друг от друга и образуем несколько рассредоточенных групп, — я показал пальцами кольцо. — Когда нас будет швырять друг на друга, а корабль по любому будет колбасить не по-детски, мы сможем выдержать удары, если крепко будем держаться хотя бы парами. Но об этом позже, сейчас надо позаботиться о раненых.

— Зачем? — спросил кто-то.

— Как это зачем? — не понял я.

— Они не из нашего клана. — Заявил смутьян.

— Слушай, садовая голова, сейчас мы все сидим в одной тесной лодке и вы, мать вашу, вступили в «Кровавую Стаю», где вы все являетесь братьями. И что, ты не хочешь помочь своему ближнему? А если он припомнит тебе это в бою, когда от его действий будет зависеть твоя жизнь? Так что отставить расизм, наши шансы выжить возрастут, если мы будем помогать друг другу, а не пререкаться.

— Так рука сама заживет. — Пояснил этот ворка.

Я вспомнил про регенерацию слишком поздно, но отступать уже было не куда.

— А если она срастется не так? — кажется, я нашел нужные слова, — хромой и косорукий боец «Стае» не нужен, так что взяли, что есть под руками и наложили шину. Вот как это делается.

Я отобрал дубину у Грокка, который так и не выпустил ее из рук, но сейчас, впечатленный моей речью, а может быть, просто переваривающий ее, смысл до этого лба доходил хорошо если через час, и направился к ближайшему раненому, выпрямил его руку, отчего тот заорал еще громче.

— Терпи, казак, атаманом будешь. — Приговаривал я, фиксируя руку своим поясом для стреломета. — Вот так. Пока не снимай, походишь так несколько дней. Все всё поняли? Делаем как я.

Пока остальные ворка пытались помочь пострадавшим (надо сказать, что услышавших мои слова было меньшинство и где-то восемь разумных возились с ранеными) я подлетел к Тарше, которая уже вернулась в норму и блестела серенькой кожей.

— В этой толпе есть более-менее умные ворка? А то, я чувствую, с этими тупорезами каши не сваришь.

Тарша помотала головой и еле вымолвила.

— Сейчас… только приду в норму… все еще мутит.

— От запаха или от невесомости?

— От всего.

— Ладно, пока окажу помощь раненым.

Я выправил несколько рук и ног и зафиксировал их, после чего облетел трюм в поисках хотя бы небольшого слухового окна для связи с пилотами, но ничего такого не нашел. Ну и ладно. Единственное теперь — это ждать. Опять же как там дела у нас с едой? Если нечего будет жрать, то придется есть эти трупы, иначе не выжить. К тому же, я думаю, все это сделано специально — чтобы сломать аборигенов, вытравить из них все доброе, превратить в машину-убийцу, которой все равно в кого стрелять. Значит, подготовка начинается уже здесь, на корабле. Выживает сильнейший, так, господа кроганы? Ну, ну, посмотрим, как вы удивитесь, когда большая часть из нас выживет.

Тарша поводила носом и как будто принюхалась, я заметил ее поведение и вернулся назад.

— Те, кто помогает раненым очень хотят выжить и они умнее остальных. — Сказала девушка. — Это бывшие коробейники или те, кто им помогал, одиночки, изгнанные из клана, один из них неинициированный Ведун. Я думаю, он почувствовал меня — вон как зыркает. Среди раненых еще пятеро довольно сообразительных, среди той группы, — она указала пальцем на остальных, которые не бросились помогать раненым, а болтались отдельно, — еще семь. Остальные просто бандиты, воины или землепашцы, в общем не туда и не сюда. Эти как стадо — пойдут за тем, кто пряником поманит. Так что, если хочешь опереться на кого-то, то надо привлечь к себе разумных.

Я кивнул, в ее словах есть смысл.

Полет занял шесть дней, а может быть и больше, я уже давно потерял счет. Естественно, у нас первым делом закончилась вода и те, у кого она оставалась сразу же стали объектом пристального внимания остальных. В нашей группе примкнувших ко мне разумных, которых все же оказалось не так много, всего двенадцать ворка — эти восемь и те четверо, которых я подлечил — мы сразу же разделили наши запасы. Воду и еду сложили в два рюкзака и оставили охранять их Грокка и Мерка. Эти два дуболома просто не знали куда податься, поэтому остались при нас, чему я, конечно, был очень рад. Поговорив со всеми «своими» ворка, оказавшимися действительно умнее, чем их сородичи, мы выработали план, как нам выжить. Стадо решили не учитывать, тем более что его возглавил тот самый смутьян. Я никак не мог придумать, куда девать трупы, которые точно скоро начнут разлагаться, как Раск, бывший начальник охраны каравана, не предложил их сжечь. Мы тогда поспорили, что кислород выгорит и мы тут задохнемся от дыма и его нехватки, так что от этого плана пришлось отказаться. Но трупы все равно утилизировались сами — саамы голодные начали подъедать останки своих сородичей.

Я когда впервые увидел эту картинку, меня чуть не вырвало снова — ворка напоминали диких зверей или обезьян, они чуть не подвывали и начинали вырывать друг у друга куски мяса. В невесомости это было вообще страшное зрелище — куски плоти и кровища, разлетающаяся пузырьками.

А потом у этих зверей закончилась вода.

Побоище в невесомости это я вам скажу то еще зрелище — визжащие дикари, пытающиеся расковырять тебе глаза и ударить ножами, у кого они были. Мы заняли глухую оборону, ощетинились оружием, я уперся в стену и приготовил стреломет. У меня было семь магазинов по двадцать дротиков и я разрядил их все! Ворка чрезвычайно живучие сукины дети, но эти перли прямо толпой. Задние отталкивались от стены и направляли передних на нашу маленькую живую стену. Эти «прыгуны» должны были сломать оборону, но не вышло — я посбивал всех и у меня закончились заряды — часть все же улетела в молоко, я поразил может быть от силы тридцать ворка из них трупами сделалась большая часть. Стрелять Тарше я запретил — не хватало еще продырявить наше корыто, тогда всем точно кирдык — пилоты спасутся в капсулах, а вот мы медленно задохнемся. Эти дикари совершенно не считались с потерями — лезли как сумасшедшие. Пришлось схватиться за ножи и значительно проредив ряды противника, они наконец отстали, а мы сохранили воду и немногочисленные остатки пищи. Я и до этого распределил караулы, ну а уж после нападения мы стали дежурить еще более бдительно.

Дикари пытались напасть еще три раза и мы потеряли двоих. Даже ворка иногда надо спать, так что часовые просто немного задремали, а эти воспользовались моментом. Всего несколько дней по ощущениям, а они уже полностью потеряли облик разумных — жрали трупы за милый мой, грызлись между собой и смотрели на Таршу и Висту голодными глазам — против инстинктов не попрешь. Я выдал девчонкам по дополнительному комплекту ножей и вообще старался ими не отсвечивать, задвинув за спины остальных. Девочки вообще всегда были в центре группы — они хранили воду и немногочисленную пищу, которую мы делили между собой. Что самое интересное те, кто прибились к нам сразу, были адекватными ворка. У них было какое-то свое понятие чести и справедливости, которое пока не шло в разрез с моим. Таким образом наши шансы выжить в этой космической карусели возрастали.