— «Антилиге-ент»! «Антилиге-ент»! — передразнил я. — Да какое она имеет право?! Что она вообще в этом понимает?.. «Антили-ге-ент»… Хм, значения даже не знает!
— Перестань! — сказала жена.
— Брось! — поддержал Веру мой друг Володя. — Ну прибежала и прибежала. Бог с ней! Давай-ка лучше вот…
— Как это брось? Да ты понимаешь?.. Она не знает даже, а говорит!
— Ну что она тебе далась?! Ведь ты-то знаешь!
— Я? А ты?
— Здрасьте! Приехали! Да кто же этого не знает?!
— Ну-ну! Объясни! Я послушаю…
Вмешались другие гости, начали наперебой втолковывать мне значение слова «интеллигент». Но все их толкования я отметал напрочь. Они казались мне неполны, скудны. Я полез в книжный шкаф за словарем, чтобы доказать им всем, что они «мелко плавают». Шарил на полках, но словарь куда-то запропастился. Я стал звонить знакомым. Гости начали расходиться без предупреждения. Жена обозвала меня невежей. Я с досадой махнул рукой — отвяжись! Наконец дозвонился до соседа по рабочему кабинету, у которого, я знал, есть большая энциклопедия. Он прервал меня на полуслове.
— Старче! — сказал он. — Ты совсем охамел! Трезвонишь в полночь, поднимаешь людей с постели, чтобы спрашивать такие глупости!
— Глупости?! Это не я, а ты…
«Пи-пи-пи», — послышалось в трубке.
— Ну что? Выяснил свою сущность? — язвительно спросила Вера, разбирая постель. Я не ответил, ушел на кухню.
— Где словарь?! — крикнул я ей оттуда. — Ты разбирала книги. Куда девала?
Вера появилась на кухне в ночной сорочке и продекламировала:
— Хва-тит!.. Ин-те-лли-гент! Ложись спать спокойно! Мишке дай поспать, если мне не даешь!
— Где словарь? — снова спросил я.
Жена махнула рукой и ушла в комнату.
Я согрел чайник. Чуточку успокоился. И на цыпочках пошел шарить по квартире, искать словарь. Нашел его в Мишкиной комнате, в нераспакованном ящике, возвратился на кухню.
— Так-так-так, — нетерпеливо бормотал я, вороша страницы, — инжир… инструкция… инсульт… не то! Вот! Человек, принадлежащий к интеллигенции… Не густо! Та-а-ак… — Строчки расплывались. Я торопился. — Ну-ка, ну-ка… Ага! Социальная прослойка, состоящая из работников умственного труда… допустим! обладающих образованием… нет спору! и специальными знаниями в различных областях науки, техники и культуры… Н-нда-а… — Это было все. Я потер лоб. Задумался. «Специальными знаниями в различных областях…» Во всех сразу, что ли? Ну, нет, это невозможно… Значит, в каких-то? В каких? Какие знания делают человека интеллигентом? Литература, музыка? Но знания ли это? Скорее это то, что дает какое-то знание… А что еще? История, философия, эстетика, этика… Стоп, стоп! Да тебе-то, технарю, кто эти знания мог дать? Школа? С ее литературными «типами» от сих до сих? Смешно! Стоит только вспомнить литераторшу Фаину Игоревну: «Ребята, кто раскроет образ Фамусова?» И раскрывали, еще как раскрывали: такой, сякой! Садись, «пять». А кто такой Грибоедов? Что думал, к чему стремился? До сих пор тайна! И вряд ли хватит времени, терпения и желания ее раскрыть… А по истории параллельно с «Горем от ума» проходили, пробегали Германию, Англию… Пение, рисование? Тоска! О Чайковском, Мусоргском, Бородине до сих пор никакого представления, кроме отдаленного. Так… Что-то слышал потом. А что знаешь? Имена, имена… Ни-че-го, кроме них! Ни-че-го! Принесла хоть раз проигрыватель на урок ваша певичка? Черта с два! Дальше, дальше… Институт? Там уж не до истории, не не до философии, не говоря уж об эстетике… Успеть бы спец-предметы вызубрить, суметь бы экзамен не завалить! Вот и все специальные знания в различных областях… А ведь делают! Настоящие-то знания… Должны бы делать…
Я стянул галстук, брезгливо посмотрел на него и швырнул на холодильник. Вспомнил застиранный байковый халат соседки.
— Вышли мы все из народа, — мрачно пропел я.
— Заткнись! — донеслось из комнаты.
Я будто не слышал, рассуждал.
— Вышли… Кто-то вышел кто-то остался… Она вот осталась. А ты? Вышел? Хм, выскочил!.. С печи на полати на кривой лопате… Как там у Тургенева? Мой отец землю пахал… Гордишься этим! Приедешь в отпуск, поможешь старикам картошку выкопать, и туда же — корни у тебя крепкие! А здесь чуть что — сразу в кусты! Ну, так уж и сразу? А разве нет? Точно! Что «точно»? А ничего! Забыл? Про доски со склада шефу на дачу? Забыл? А кто грузил, кто разгружал? То-то… Да, может, он их выписал?! А почему тогда кладовщик вахтеру сказал: на новый корпус? Молчишь? Квартира… A-а, то-то…
Я опять поставил чайник. Поставил тихо. Она внизу… Подошел к окну. Из черноты смотрел на меня раздвоенный стеклами мужик. Мужик? Мужик! Антиллигент!.. Тьфу!..
Я отшатнулся от окна. Глубоко вдохнул воздух. Налил чаю. Сел за стол. Закрыл глаза.
Вечером, когда я пришел с работы и мы сели ужинать, Вера припомнила мне вчерашнее. Начали переругиваться. Тут в дверь позвонили. Я открыл: человек шесть! Кто в халате, кто в трико. Соседи. Впереди всех довольно молодая женщина с высокой грудью под спортивной футболкой. Выражение лица у нее… Ну как бы поточнее это… В общем, такие обычно всегда и везде руководят. Остальные смотрят на меня вроде и смущенно, а вообще не разберешь как.
— Извините, что побеспокоили, — говорит руководительница. — Вот пришли к вам познакомиться! Все-таки вы новые люди, а мы соседи. Надо!
Я смутился, отступил.
— Пожалуйста, проходите… Мы рады… Вот, в комнату… Проходите, пожалуйста.
— Да мы и тут, — обвела взглядом прихожую руководительница. — Мы ведь только на минутку! — А сама, вижу, смотрит и делает выводы: дебоширы, не дебоширы?
Вера с Мишкой на руках тут же, за моей спиной стоит. Они напротив. Сразу за плечом руководительницы — высокий плотный мужик в полинялом тренировочном трико, левой рукой на косяк оперся, правой подбоченился, ногу на порог поставил. За ним еще мужчина, постарше и пониже, лысоватый, с добродушным лицом, его под руку держит маленькая женщина с косынкой на голове, за ними — еще пара.
Мать честная!
— Да что там, ясно все! — басит вдруг здоровяк в трико. — Наплела божья коровка! Семья как семья. Пошли, Нина! — Он тронул руководительницу за руку. Та сначала досадливо отдернула локоть, а потом, как бы извиняясь, обернулась и сказала ласково, но твердо:
— Ты иди, Федя. Я сейчас. Иди, Федя, иди!
Федя повернулся и пошел, отстраняя тех четырех, за ним повернула задняя пара, а потом и лысоватый с женой в косыночке. Осталась только Нина. Она стала объяснять, что пожаловалась Ксеня, сказала, что у нас каждый вечер оргии, ну вот и…
Я спросил:
— А она, эта Ксеня… Не того?
— Да, в общем, нет, — сказала Нина. — Кажется, все в порядке. Старик у нее там… А так, все нормально.
— А раньше, когда хозяева тут были, она тоже стучала?
— Было как-то, раза два за все время… Но это, знаете, мало ли… А тут ведь каждый день! Что и удивительно!
«Милые люди! Жить не с ними!» — вспомнил я напутствие нашей хозяйки.
— Вы уж постарайтесь, пожалуйста, потише, — сказала Нина. — Я понимаю, но вы постарайтесь. Хорошо?
Мы пообещали.
А вскоре опять случился скандал.
Вера не закрыла на кухне воду, оставив тряпку в раковине. Телевизор, видите ли, ее увлек! Ксеня тут же прибежала. (А кто бы не прибежал?!) Накричав всякой всячины, заявила, что мы оплатим ей ремонт.
— Вот так! Схлопотала?! — крикнул я Вере. — За свою квартиру платишь, мало кажется? За чужую будешь платить!
— За сво-ю-у! — передразнила Вера.
Я замолчал. Успокоилась и жена. И мы стали прикидывать, сколько дать Ксене.
— Надо бы посмотреть, сильно ли там промочило? — сказал я.
— Вот сходи и посмотри, — сказала Вера.
— А почему ты не хочешь?
— Ну, ты же сам всегда меня останавливаешь! Боишься, что я ее обижу!
— Не говори ерунду!
Мы так и не сходили к Ксене. И не собрали ей денег. Встречаясь с ней на лестнице, я скороговоркой мямлил «добрый день» и старался побыстрее пройти мимо. Она же свое «здрасьте» проговаривала всегда с улыбочкой, смотрела прямо, и мне чудилось: в глазах ее светятся злые огоньки. Поднимаясь от нее вверх по лестнице, я хотел и боялся обернуться, а по спине прокатывался неприятный холодок.
