-Вовсе это не старьё, а наследство, - обиделась Женевьева, - помните, я вам

рассказывала о своей прапрабабке Александре?

-Это та, что жила давным-давно и вышла замуж за француза, и от неё пошёл

ваш род.

-Слава богу, не забыли. Вот о ней-то я и толкую. Эта тетрадь по завещанию

передавалась в нашей семье. В последний раз о ней упоминалось лет

семьдесят назад. Затем тетрадь исчезла, а сейчас вот объявилась. Так что,

Машка, тебе предстоит стать первооткрывательницей тайн семьи

Турмоновых. Давай же, начинай, не томи.

-Сама-то читала?

-Пыталась я, но не вышло. Задумалась я что-то, немного отпраздновала

получение наследства, а потом подумала,- тут подруга икнула, - что ты мне

должна помочь. Давай, начинай!

Я открыла первую страницу и тут мои пальцы нащупали какое-то уплотнение

в обложке.

-Женевьва, что ты спрятала под обложку? Сознавайся!

-Ты что, сума сошла? Когда мне было прятать? Говорю же, что тетрадь

получила только сегодня утром, затем отмечала получение наследства, а

бандероль вскрыла, заметь, не я, а ты. Так, что ты говорила насчёт клада в

обложке?

-Здесь имеется какое-то уплотнение. Там явно спрятан небольшого размера

предмет, Монета, может, какая. Давай ножницы тащи. Постараюсь достать,

что там нащупала.

Женевьва убежала искать инструмент. Зинулю крайне заинтересовало всё

происходящее, и она даже на время забыла о мести мужскому роду. Что и

говорить, даже я, не отличающаяся особым любопытством, была

заинтригована.

-Держи, - Женевьева протянула маникюрный набор, - давай скорее, не то

умру от нетерпения.

Собрав самообладание в кулак, сделала надрез, ещё один, ещё и мне в руки

выпал медальон жёлтого цвета.

-Ничего себе, видимо золотой, старинный к тому же. Уйму денег должен

стоить, - присвистнула Зинаида.

-Маш, дай, дай, дай - жалобно простонала подруга.

-Держи свой раритет.

Женевьева выхватила у меня медальон, нажала на кнопку и крышка

открылась.

-Ну, что там? - не вытерпела Зинаида.

Я взглянула на Жэку и была поражена тем, как выглядела подруга: на её лице

отразилась столь сложная гамма чувств, что нельзя было определить, рада

она тому, что увидела в медальоне или совсем наоборот. Мне показалось, что

та на время потеряла дар речи

-Ау, подружка, проснись. Что ты там нашла? Давай, показывай скорее - жуть

как интересно. Ну же, Женевьева, - простонала, сгорая от любопытства,

Зинаида.

Наша подруга не могла произнести ни слова и внезапно, завалившись на бок,

потеряла сознание. Ничего себе подарочек! Что же там такого, если люди

лишаются чувств?

-Зин, беги за нашатырём и захвати стакан водички.

Общими усилиями нам удалось привести Женевьеву во вменяемое состояние.

-Вот, смотрите, - нам протянули медальон.

Зинаида как самая любопытная первой схватила его и тут же выронила.

-Ничего себе приехали!

-Что там такое, скажите, наконец, - я подняла медальон и, открыв крышку,

только и смогла произнести, - Женевьева, ты и там успела наследить.

Разглядев изображение, вернее женский портрет, помещённый внутри

медальона, я поняла, что так испугало и удивило подруг: на портрете была

изображена Женевьева во всей своей неземной красе. Правда, платье на ней

было несколько устаревшего фасона, и фасон этот устарел лет этак двести

назад. Под портретом проглядывала надпись на французском. «Моему

незабвенному Полю. Помни обо мне и в России. Твоя навеки Женевъева».

Хорош подарочек!

Может она путешественница во времени? Если нет, как объяснить такое

потрясающее сходство?

Первой пришла в себя Зинаида:

-Я думаю, всем необходимо слегка перекусить.

Зина всегда предлагала поесть, когда начинала нервничать. На сей раз, её

предложение было принято с полным восторгом. Мы переместились на

кухню. На столе появилась бутылочка наливки. Никто не отказался. После

трёх стопок мы пришли в чувство, и наконец-то смогли вновь приступить к

чтению нашей тетради.

«Здравствуй, моя далёкая правнучка. Я думаю, твоё имя Женевьева. Если да,

то можешь читать и дальше, а если нет, не стоит утруждать себя изучением

всего, что написано. Я так хочу вернуться вновь в мою далёкую Францию,

которую покинул, поддавшись романтическим настроениям и оставив там

свою возлюбленную Женевьеву, своих родителей, сестру и друзей.

Всё же я верю, что ты есть. Как бы мне хотелось увидеть тебя, но время

безжалостно: оно никогда не подарит мне такой возможности. Я просто

уверен, что ты похожа на двух женщин сразу - тех, которых я любил больше

жизни. Первая - моя невеста, оставшаяся в далёкой и такой недоступной для

меня Франции, вторая - моя русская жена и мать моих детей. Наверное, ты

стала такой же красавицей, как и моя супруга.

Извини, что-то я разговорился. Ведь ты ещё не знакома со своим

прапрадедушкой. Изволь представиться. Я являюсь последним

представителем по мужской линии славного рода маркизов де Турмон».

-Ничего себе, Женевьева, ты у нас оказывается ещё и маркиза. Вот это да! - с

завистью произнесла Зинаида.

-Хватит болтать. Давай, Машка, читай дальше.

-Слушайте, но прошу не перебивать.

«Случилось так, что к началу 19 века от рода де Турмон осталась только наша

ветвь. Правда свои богатства нам удалось сохранить и преумножить,

несмотря на то, что преимущественно рождались девочки и по достижении

брачного возраста они забирали в качестве приданого часть средств,

принадлежавших семье. Моя сестра тоже выйдет замуж и получит в

приданое земельные угодья, счёт в банке и наш парижский особняк. Я знаю,

что сестра заглядывается на соседского парня. Он славный малый, но не де

Турмон.

Родился я в 1793 году и мне сейчас, когда я пишу эти строки, почти сорок.

Рядом со мной моя жена Александра-Женевьева и мои любимые дети Поль и

Женевьева. Слава Всевышнему, род де Турмон не прервётся.

Моя дочка, моя любимица. Боже, как она похожа на Женевьеву, которая

осталась там, в далёком восемьсот двенадцатом. Кажется, всё случилось

только вчера. Вчера мы гуляли по аллеям парка, вчера мы признавались друг

другу в любви, вчера дали клятву быть вместе до самой смерти. Всё было

вчера, а сегодня моим детям почти 18. Как рады были бы видеть их мои

родители. Они так мечтали о внуках наследниках рода.

Год назад с оказией мне удалось отправить письмо на родину, и теперь я жду

ответа. Это уже третье письмо. Видимо, первые два где-то затерялись. Я

надеюсь, что все мои дорогие и любимые родственники живы. Матушка,

отец, сестра и, конечно, Женевьева. Как мне хочется встретиться с ними и

познакомить с внуками, но этого, боюсь, никогда не произойдёт: моя судьба

здесь в России рядом с моей женой, которой я обязан жизнью.

У меня хранится медальон с портретом моей возлюбленной, написанным

Давидом в те далёкие годы. Это всё, что у меня осталось от прошлой жизни,

но, тем не менее, я счастлив ибо у меня есть две Женевьевы - здесь в России

и там, в далёкой Франции.

Наверное, тебе покажется, что я слишком много внимания уделяю какой-то

Женевьеве. Поверь, не всё так просто. Она была смыслом моей жизни. Не

проходило и дня без поцелуев украдкой, признаний в любви и клятв в

верности. А наши прогулки в парке, поездки к морю. Всё это было там в

прошлом. Наступил 1812 год. Боже, как глуп я был тогда. Девятнадцать лет и

ветер в голове. Романтическая любовь и стремление прославиться на полях

сражений.

В один из зимних дней к нам приехала моя кузена Мари со своим мужем,

состоявшим в свите императора. После обильного обеда мужчины удалились

в кабинет моего отца обсудить последние новости. Дамы остались в гостиной