Набежавшая волна сняла лодку со скал и отбросила в море. Потом ее снова прибило к берегу. Кто-то из солдат подбежал к барже и приволок пожарный багор; попытался зацепить крючком, но не дотянулся.

-- Осторожно, не проколите, а то утонет, -- предупредил Гришин.

За дело взялся радист Кошелев. Он лег на живот, свесился над обрывом и попросил багор.

-- Осторожнее, смотри!

-- Не бойся, давай!

-- Придерживайте Кошелева за ноги, -- распорядился Гришин.

Багор заскрежетал по камням.

-- Есть! -- крикнул Кошелев. -- Тяните меня!

-- Зацепил:

-- Зацепил...

И вот солдаты общими усилиями выволокли лодку на берег. С кормовой части свисали обрезанные концы тонко ссученной веревки, очевидно, из капрона, а на борту чернели буквы "Made in USA".

-- Ого, да ведь это американская! -- воскликнул Кошелев. -- Смотрите, откуда приплыла!

-- Не приплыла, а прилетела, -- резонно заметил майор. Летчик, он сразу сообразил, в чем тут дело. Один из членов экипажа бомбардировщика, сбитого Телюковым, очевидно выбросился из самолета и благополучно приводнился, но через некоторое время, а может быть и сразу, его смыло волной, и он пошел на дно. А лодку прибило к берегу.

К такому выводу позднее пришли и эксперты.

Майору Гришину засчитали третье боевое наведение, а капитану Телюкову -- второй сбитый нарушитель границы. Ему передали в виде трофея и лодку. Телюков осмотрел ее и пренебрежительно заметил:

-- Нет, этого "маде" мне не нужно.

Он распорол лодку и швырнул ее в море.

Таким образом, боевые дела шли совсем неплохо. В районе, где действовал полк, случилось только одно безнаказанное нарушение границы, да и то не по вине летчиков, а по вине КП дивизии, в данном случае полковника Вознесенского.

Капитана Телюкова и замполита Горбунова, особо отличившихся при защите воздушных рубежей Родины, представили к правительственной награде, а с майора Гришина сняли оба ранее наложенных взыскания. Каждый получил то, что заслужил.

Казалось бы, у подполковника Поддубного не было никаких оснований быть недовольным собой. Между тем за последнее время он часто появлялся на аэродроме, КП, в учебных классах мрачным и раздраженным. На подчиненных, правда, голоса не повышал, но за малейшую ошибку в учебных полетах взыскивал беспощадно. И все гнал летчиков на высоту, в стратосферу, или же придумывал такие упражнения, которые и Курсом боевой подготовки не предусматривались: например, стрельбу чуть ли не на бреющем полете и атаки на практическом потолке МиГ-17.

И сам иногда подымался на практический потолок и стрелял с кабрирования. Результаты этих стрельб были, очевидно, никудышные. Однажды он сорвался в штопор и падал с высоты пятнадцать тысяч метров до пяти тысяч. Вылез из кабины с взмокшим чубом и бледным лицом.

Загадочное поведение командира полка не на шутку встревожило замполита тем более что свои упражнения Поддубный на заносил в плановую таблицу. Иначе говоря, планировал одно, а делал другое.

-- Не понимаю вас, Иван Васильевич, и прошу объяснить, -- сказал как-то замполит. -- Что вам, жизнь надоела? Или вы, быть может, полагаете, что для командира полка летные правила не писаны?

-- Это небольшой эксперимент, -- уклончиво ответил Поддубный.

-- Но почему же вы держите его в тайне? Почему не заносите в плановую таблицу полета? Ведь вы сами каждый день подчеркиваете, что плановая таблица -- незыблемый закон. Выходит, закон для летчиков, но не для вас.

-- Берете меня за жабры, Андрей Федорович?

-- Беру, -- решительно наступал замполит.

-- Не хотите, значит, чтобы я разбился?

-- Странные вещи вы говорите...

Поддубный покосился на замполита.

-- А не приходило ли вам в голову, Андрей Федорович, -- сказал он, -что нам с вами скоро придется локти себе кусать?

-- То есть?

-- Да очень просто. Будем стоять на аэродроме и кусать локти, -повторил Поддубный. -- Я -- первый, затем -- вы, за вами -- Дроздов. И остальные -- все подряд.

Разговор этот завязался на СКП во время полетов, и, чтобы продолжить его, Поддубный попросил замполита зайти к нему вечерком.

-- Я вам покажу одну штуковину. Есть у меня прелюбопытнейший журнал, верее, статья из этого журнала. Приходите обязательно, Андрей Федорович.

...Это была статья из зарубежного военного журнала. В ней шла речь об авиационной новинке того времени -- английском бомбардировщике, который американские инженеры модернизировали, попросту говоря -- выпотрошили: сняли вооружение и все прочее, что сочли излишним, и, облегчив самолет, подняли его практический потолок до двадцати километров.

Понятно, никаких бомб, в том числе атомных и водородных, бомбардировщик нести не мог. Таким образом, этот выпотрошенный бомбардировщик мог быть использован для разведки, в частности, для фотографирования, а то и просто с целью провокационных полетов, чтобы показать: вот, дескать, какова она, американская техника! И объявить на весь мир: "Русские отстали в развитии авиации!"

-- Типичная новинка "холодной войны", -- заметил замполит, внимательно прочитав статью.

Пока он читал, Поддубный разжигал печку, засовывая под дрова куски сухой березовой коры.

-- Пусть будет так, -- бросил он, не отрываясь от своего дела. -- Но что есть, то есть. Т знаете, некоторые зарубежные военные теоретики уже выдвигают идею создания бомбардировщиков без стрелково-пушечного вооружения. Дескать, зачем оно, это вооружение, ежели истребитель не достанет бомбардировщика?

-- Логично, -- согласился замполит, -- но они, эти зарубежные теоретики, еще не видели наших ракет и, очевидно, ни черта не знают о наших новых сверхзвуковых и сверхвысотных самолетах-истребителях. А может быть, они выпотрошили бомбардировщик для того, чтобы прощупать нас?

-- Может быть и так, -- согласился Поддубный. -- Еще американцы хвалятся каким-то У-2. По их словам, этот самолет не признает ни границ, ни государств. А редактор авиационного отдела газеты "Нью-Йорк джорнел Америкен" окрестил У-2 "примадонной научного шпионажа". Вы слышите -научного! -- Поддубный зло плюнул на дрова, сложенные под печкой. -"Примадонна"! "Не признает ни границ, ни государств"! Хотел бы я увидеть эту "примадонну" после встречи с Телюковым! Он бы показал этой проститутке где раки зимуют... Но МиГом ее не достанешь, и меня волнует то, что нам до сих пор не дали новых самолетов. А между прочим, многие из полков ПВО страны уже получили их на вооружение. А нам почему-то не дают. Вот что тревожит меня, Андрей Федорович! Полковник Вознесенский заладил одно и то же: "Овладевайте как следует той техникой, которую имеете". Ну что за человек! Ничего не видит дальше своего носа. А еще в генералы метит! Я ему покажу генерала! Я его разнесу -- дым пойдет!

Замполит, сидевший до того на стуле, встал и заходил по комнате.

-- Вы, Иван Васильевич, -- сказал он после некоторого раздумья, -учтите одно: разнесете Вознесенского или не разнесете, а вам не поздоровится, если в дивизии станет известно о ваших экспериментах.

Поддубный в свою очередь зашагал по комнате, потом остановился, прищурился, смахнул спадавшую на лоб прядь волос:

-- А что же, по-вашему, делать? Сидеть сложа руки? Да, я испытывал возможности МиГа, бросал его на динамический потолок. Бросал, потому что уверен: вряд ли теперь сунутся к нам нарушители границ на средних высотах.

-- Не то нужно делать, -- возразил замполит.

-- А что? Ну-ка, посоветуйте.

-- Первым делом ставить вопрос о новых самолетах.

-- Как это -- ставить? -- Поддубный развел руками. -- Речь об этом была в штабе дивизии. А там знаете что мне сказали? "Москве виднее, кому чего давать в первую очередь". И опять за свое: "Овладевайте, мол, тем, что имеете". Оно, конечно, верно, есть еще такие летчики, которые и от МиГа не взяли всего. Есть, Андрей Федорович, и у нас такие. Но это -- единицы, и мы не можем на них ориентироваться...