– Я знаю Коран очень хорошо, – шепчет Исра.

– Как смеешь ты такие вещи носить под абаей?! Ты голая под абаей!

Баба тянет за тонкий рукав пижамы, а потом, с осуждением, театрально вращает глазами.

– Меня вытянули из кровати… – задержанная пробует пояснить.

– В которой ты была с чужим, не мусульманским мужчиной! – охранница, крича в припадке бешенства, просто брызжет слюной.

– Это мой муж, – по-прежнему возражает обвиняемая в несовершенном преступлении женщина.

– Ты должна будешь это доказать!

– Вы должны позволить мне позвонить или отпустить домой, ведь документы там! – она повышает голос, потому что дольше не выдерживает абсурдной ситуации.

– Ты свинья! Ты ослица! Я тебе еще покажу! – с этими словами мощная бабища бьет ее наотмашь по лицу.

Исра летит через половину комнатушки и падает на стол, ударяясь о столешницу виском.

– У меня есть права! – еще защищается она, хоть чувствует шум и страшную боль в голове.

– Я уже тебе говорила! Закрой пасть!

Охранница наклоняется, хватает ее за колечко и с силой вырывает его из пупка жертвы вместе с куском кожи.

– Ааааа! – кричит Исра во все горло, и в комнатку для допросов вваливается еще две службистки.

– Займитесь ею! – приказывает им начальница. – Смыть это дерьмо с ее живота! У вас есть для этого щетки.

На прощание пнув мучающуюся женщину, она отдает поручение и выходит:

– А потом – в общую камеру! Заканчивайте с личными апартаментами!

После получасовых мучений в большой ванной на сочащуюся кровью Исру охранницы снова набрасывают вонючую чадру и волокут в камеру. Замученная от боли женщина ежеминутно теряет сознание и едва перебирает ногами, поэтому сильные мощные тетки тянут ее, как мешок, держа под мышки. Открывают железную дверь и швыряют ее на пол камеры, полной людей.

– Wallahi! Еще одна! – бормочут недовольно заключенные женщины. – Скоро нас будут тут содержать по этажам.

Одна из них, худая арабка с большими глазами, подползает к стонущей женщине:

– Ей нужна помощь. Мы не можем ее в таком состоянии оставить.

– Если сдохнет, будет больше места, – презрительно пожимает плечами узница, стоящая у противоположной стены.

– Это девушка из хорошей семьи, – подключается какая– то добрая женщина. – Посмотрите на ее ухоженные руки. А какие у нее стопы! Как будто никогда и не ходила! Гладкие, как попка новорожденного!

– Наверняка ее быстро выпустят, – констатирует другая. – Таких в тюрьмах не держат. Отец заплатит за нее бакшиш – и все дела.

Истощенная женщина шепчет:

– Может, она захочет нам помочь? Может, расскажет кому-нибудь, что тут содержатся невинные женщины? Девушки, это перст божий. И наш единственный шанс.

Она набожно поднимает глаза к невидимому небу.

– Мириам? – Марыся слышит в мобильном телефоне обеспокоенный голос Фатимы. – Послушай! Что-то плохое случилось с Исрой. Она не отвечает на звонки, sms и e-mail, а сегодня мы должны были пойти на распродажу в «Сахара Молл». Невозможно, чтобы наша кокетка не отозвалась, к тому же она хотела кое-то прикупить перед возвращением в Америку.

– Может, у нее поменялись планы, – размышляет Марыся. – Может, они забыли с Рахманом и весь день провели в постели? В конце концов, молодые супруги…

Она хихикает.

– Я все же беспокоюсь и еду к ним. Хотите с Хамидом к нам присоединиться?

– Он, как всегда, на работе, а я зубрю, готовлюсь к завтрашнему тесту по анатомии, – искренне признается Марыся, а в ответ слышит только тяжелый вздох.

– Ну, что ж… – Фатима говорит сквозь стиснутые от бешенства зубы. – Учеба важнее, чем семья…

– Нет! Конечно нет, но я очень стараюсь, во многом от меня зависит, закончу ли я этот самый тяжелый год, – поясняет Марыся. – Окей! Я буду у их дома через полчаса, – сообщает она наконец. – Хамида сами притащите, а то я в последнее время практически его не вижу.

– Знаем, – вырывается у обиженной двоюродной сестры.

– Откуда?

– Он жаловался Фахаду. Но это ваше дело, нас не касается, – говорит она холодно. – До свидания… если только тебе удастся оторваться от книг.

Когда Марыся подъезжает к вилле отца Исры, она видит открытую дверь, из-за которой выглядывает сторож. Мужчина узнает ее и открывает въезд шире. Во дворе уже пять других машин. «Видно, вся семья и все друзья сбежались, чтобы проконтролировать молодую пару», – иронизирует в бешенстве студентка, которую наверняка почти без причины оторвали от учебы. – Провалю завтрашний тест. Нет никакого шанса вызубрить все эти чертовы латинские названия. Я должна буду поторопиться, может, у меня еще будет какой-то шанс». Она выскакивает из машины и быстро входит в гостиную, в которой сидят организаторы проезда Исры по Эр-Рияду и пара мужчин из семьи бен Ладенов. Среди них хмурый Хамид, слушающий объяснения.

Старый мажордом сжимает руки и с каждым словом все больше наклоняется вперед, качая недовольно головой:

– Господа, это так быстро случилось. Так неожиданно ворвались в дом, это было, наверное, сразу же после утренней молитвы.

Марыся входит на цыпочках и тихонько садится рядом с Махой и Фатимой.

– Вначале взяли госпожу, в чем была. Слава Аллаху, что успела набросить абаю. Она поехала с женщинами на таком специальном автомобиле, что ничего не видно, кто сидит в машине. Полностью черной.

У девушек глаза все больше и лица бледнеют, а мужчины сжимают челюсти.

– Что с Рахманом? – допытывается Фахад.

– Его тоже арестовали. Я ничего не видел, но крики полицейских слышны были по всему поселку. Говорили о нем «белый, иноверец, прелюбодей». А когда он хотел принести документы, то, наверное, набросились на него, потому что был страшный разгром.

– Ты звонил кому-нибудь? Связывался с хозяином?

– О! Пожалуй, раз сто набирал номер, но телефон не отвечает. Кто-то там говорит, что он отключен.

– Где сейчас может находиться Мохаммед? Он крайне необходим, чтобы вытянуть дочь из тюрьмы! Без него мы не можем ничего сделать! – в испуге хватается за голову Фатима.

– Он ведь ведет наш филиал в Дубае. С тех пор как Исра выехала в Америку, он проводит там больше времени, чем в Саудовской Аравии, – спокойно сообщает Хамид. – У меня есть все его эмиратские номера. Сейчас же позвоню, и если что, то вышлю также e-mail и sms.

– Самое главное – это найти задержанных, – в разговор включается Маха. – Нужно распутать клубок.

– Есть только один человек в нашей семье, который в Эр-Рияде знает всех. У него есть связи на самых высоких уровнях, – отвечает Хамид с трубкой у уха.

– Уже звоню дяде, – вскакивает на ноги Фахад. – Только не рассказывай ему подробно, в чем дело, потому что он может позвонить королю и обругать его.

– Мохаммед?! Приезжай! Как можно быстрее! Неприятности с Исрой и ее мужем. – Присутствующие сосредоточились на словах Хамида, которые тот выкрикивает в трубку. – Да, это из-за того ролика, мы так думаем.

Через полчаса ожидания и нервного заламывания рук, собравшиеся неожиданно слышат звук открывающейся двери и подскакивают.

Дядя бодро входит в гостиную.

– Wallahi! Что тут творится?! Кто так смеет относиться к моей семье?!

– Кто так смеет вообще так относиться к людям? – тихо поправляет его Фатима, обнимает старичка, а тот даже не отодвигается, только осторожно похлопывает расстроенную женщину.

– Ja szabani… ja hadz… – все здороваются с прибывшим мужчиной, после чего уже более подробно рассказывают ему о том, что стряслось, и описывают не слишком веселую ситуацию.

– Сейчас звоню губернатору Эр-Рияда! – нервно выкрикивает старейшина рода. – Пусть себе не думает, что он существует только для представительства и для того, чтобы торты разрезать на народные праздники!

– Нет, не будем стучать так высоко, – возражает Хамид, который предвидел подобную реакцию. – Достаточно главного коменданта полиции и какого-нибудь юриста.