– Ты не саудовка. Тебя абая тяготит, тебе жарко, а мы считаем ее второй кожей. Без нее чувствуем себя голыми! – признает Нура.

– Ты должна бы немного о себе позаботиться и не жрать столько пирожных, – включается в разговор сидящая в углу незнакомка постарше в обтягивающих джинсах и цветной тунике. – Или я не права? Эта черная широкая тряпка скрывает все недостатки твоей фигуры и поэтому тебе так дорога.

– Послушай, ты! – обиженная булочка просто подскакивает. – Не заговаривай, когда никто о твоем мнении не спрашивает!

Красотка не спорит с грубой студенткой, только смотрит презрительно, берет чашку с кофе холеной ручкой и медленно выходит. Светлокожие девушки, сидящие за столиком, смеются в кулаки.

– А вам что так весело? – задетая за живое толстуха направляется в их сторону.

– I don’t understand you[82], – отвечает одна из них – What’s up[83]?

– Понаезжает сюда всякой швали столько, что человек у себя в стране не может поговорить на собственном языке!

Нура презрительно машет рукой и идет к стойке, где заказывает большой капучино с двойным шоколадом, два шоколадных маффина и бутерброд с тунцом. Марыся с Сафихой переглядываются, понимая, что эту девицу они не полюбят.

Когда они втроем возвращаются к бюро администрации, под ним обнаруживают немалую толпу девушек. У некоторых не прикрыты волосы, буквально у пары человек открыто лицо, лишь на Марысе нет абаи. Теперь она, конечно, чувствует себя голой и отличается от всех, поэтому быстро вытягивает из сумки абаю и набрасывает ее.

– Попрошу взять карты студгородка и держать их при себе, пока не запомните, где что находится, – слышит Марыся приятный, но решительный голос женщины из центра толпы. – Сегодня в последний раз по этой жаре я проведу вас по территории, а потом вы должны будете сами справляться.

Пришедшие проталкиваются поближе, так как Марыся хочет увидеть, кто говорит, и оторопев, видит женщину из кафе. Сафиха только изгибает губы в улыбке.

– А вы кто? – спрашивает Нура грубо.

– Куратор потока, моя дорогая, – говорит она и иронично улыбается, поправляя при этом большие солнцезащитные очки от Гуччи.

– Была ведь другая! – грубиянка не успокаивается, потому что ей не нравится опека женщины, с которой она сразу поссорилась.

– К сожалению, та не могла справиться и отказалась, поэтому поручили это мне.

– Извините, можно ли говорить по-английски? – Две девушки со светлой, как снег, кожей, уже не выдерживают. Они чувствуют себя как на турецкой казни, не понимая из разговора по-арабски ни слова. – Нам говорили, что занятия будут вести по-английски и что этот язык обязателен в университете, за исключением, разумеется, арабских предметов, таких как литература, грамматика или религия.

– Вы правы, – говорит с британским акцентом милая воспитательница. – Но часть наших первокурсниц говорит не так хорошо, как вы, и год будет ходить на интенсивный подготовительный курс. Вас же определят в группы продвинутых, сразу же приступающих к учебе.

– Это хорошо, – одна из незнакомых девушек вытирает пот с бледного лица, при этом нехотя отодвигая платок и показывая светлые, как лен, волосы.

– Ах!

Почти все смуглые арабки таращат глаза и делают шаг назад, словно увидели привидение.

– Что у тебя на голове? Закрой это! Ты оскорбляешь Бога!

Верующие машут руками, топают ногами, а некоторые даже плюют.

– Вы с ума сошли? – Марыся выступает в защиту иностранок, вставая на их сторону, профессор делает то же самое:

– Не у всех людей черные локоны, учтите это!

– Пусть они уважают нашу религию! Закрыть волосы! Прочь из нашего студгородка! Прочь из университета! – возмущенные мусульманки становятся все более агрессивными. – Прочь неверных!

– Успокойтесь! Uskut[84]! Uskut! Немедленно!

Куратор действительно решительная и жесткая женщина, сейчас она без малейшего стеснения громко кричит.

– Вы слышали, что такое толерантность? – спрашивает она, когда собравшиеся немного умолкают. – Завтра каждая из вас напишет реферат на эту тему. Как минимум на полторы тысячи знаков – одну страницу на компьютере.

– Но у нас нет компьютеров, – стонут они, уже сильно расстроенные.

– Так милости просим заниматься в нашу библиотеку, там есть специальный зал оргтехники, и сидите так долго, пока не накропаете. Понятно?

– Na’am ja saida[85], – опускают они головы. – Na’am jaustaza[86].

Они уставились в розданный им куратором план, стараясь найти упомянутое здание.

– К сожалению, или придется закрывать волосы, или мучиться, – шепчет преподавательница иностранкам по-английски. – Иначе у вас постоянно будут неприятности, и не только в университете, но и везде. В общежитии, в магазине, в такси…

– Вы откуда? – склоняется Марыся над испуганными девушками. – Из Восточной Европы? – узнает она их по акценту, так как они говорят по-английски ни с американским мяуканьем, ни с британским придыханием.

– From Poland, – признаются они грустно, глядя на собеседницу.

– Супер! Я так рада! – наполовину полька просто подскакивает. – Я буду о вас заботиться! Я Марыся.

Иностранные студентки с удивлением смотрят на смуглую, типично арабскую девушку, говорящую без ошибок на их родном языке.

– Я фигею! – одна из них, высокая и ладная, не выдерживает и забрасывает странной землячке руки на шею, сильно ее обнимая. – Как тесен этот мир!

– Чтоб меня черти взяли! – другая, маленькая и худенькая, как щепка, осторожно похлопывает землячку по спине. – Не было бы счастья, да несчастье помогло! Я Анка, а это Юстиниан, – представляет она.

– Юстиниан? Это же какое-то античное мужское имя?

– Что ж… Посмотри на нее! – блондинка показывает на рослую подругу пальцем. – Это же парень в женском обличье, о чем разговор! – она машет рукой и строит глазки. – Но сейчас не об этом. У меня вопросик. Ты могла бы нам помочь?

– А что случилось?

– Долго рассказывать! Одни проблемы! – тяжело вздыхает она. – Мы обрадовались, что получили грант на бесплатное обучение в Саудовской Аравии, это как выиграть в лотерею. Все выглядело в розовом свете, а со времени приезда сюда началась жопа.

– Я поражена тем, что в Польше можно получить грант просто в Саудовскую Аравию! Государство это оплачивает? – Марыся не может поверить.

– Что ты! Ваш король!

Польки довольно смеются, поспевая за вереницей саудовских девушек, которые покорно, медленно шествуют по утреннему солнцу, чтобы наконец познакомиться со студгородком.

– Мы обучаемся не только бесплатно, но и в чертовски элитарном заведении, за что в Европе пришлось бы нам платить до фига. Да еще получили бесплатные авиабилеты, обеспечение, место жительства и немалые карманные деньги. Все шутя!

– Ой, ой! Мне бы даже не пришло в голову, что саудовское правительство такое щедрое и для иностранцев, – удивляется Марыся. – Знаю, что своим молодым людям оно много жертвует, так как посещала в Польше саудовских студентов.

– Вот видишь! – Юстиниан говорит голосом юнца сразу же после мутации. – Может, король хочет этим вашим курицам, – она кивает на толпу впереди, – показать другие культуры и расширить горизонты?

– Скорее показать миру, какой король добрый и толерантный.

Марыся после всех происшествий достаточно скептически относится к жизни и местным властям.

– Еще не так давно ни одна иностранка не могла переступить порог университета для девушек, не говоря уж о немусульманках.

– Действительно? Почему? – они не верят собственным ушам.

– Потому что такие испорченные эмансипированные девицы из гнилого западного мира могли бы сбить с пути чистых и невинных истинно саудовских овечек, – смеется она. – Давайте сменим пластинку! – решает она уйти от этой темы, видя грусть и разочарование в глазах влюбленных в Саудовскую Аравию девушек. – Что пошло, по-вашему, не так? На что жалуетесь?