На этом дискуссия окончена без какого-либо дальнейшего обсуждения. После обмена мнениями она окончательно решает провернуть еще одно важное дело, так как видит, что ее связь с этим мужчиной становится опасной. «Если хоть что-то выплывет на свет, если на меня падет малейшее подозрение, то он продаст и меня, и ребенка за бесценок. Просто за собственную желтую шкуру. Дольше не могу с этим тянуть», – решает она и отправляется в темные безлюдные улочки Аль-Басы.

– Лежишь и спишь! – приказывает Наде Рам.

Ребенок послушно укладывается на бочок и сворачивается в клубочек. Она вкладывает в ротик большой палец и начинает его жадно сосать. Она закрывает глаза. Мужчина выходит и закрывает дверь на ключ. «Что за ненасытная стерва! – проклинает он в душе партнершу. – Я не намерен бесконечно играть в эти ее игры. Газете неделя, а она хочет еще чего-то ждать. Наверное, чуда! Ей всегда мало. Сто тысяч – плохо, а если дадут миллион, то начнет думать, что может выдурить полтора. Я сам закончу эту сделку. И закончу также мою нездоровую связь с этой дьяволицей». В ярости он быстро шагает в ближайший маленький магазинчик, продающий мобильные телефоны, и покупает новую sim-карту. На пару минут заходит в Интернет-кафе, открывает счет на свое имя и высылает ответ на e-mail, данный в объявлении. Потом договаривается со знакомым индусом, занимающимся темными делишками, и получает от него самую важную вещь, необходимую для реализации его личного плана. Около девяти вечера он возвращается домой и ожидает возвращения подруги. «Она испортила мне часть жизни, но дольше я не буду это терпеть, – решает он. – Отплачу ей око за око, завтра получу деньги и смоюсь отсюда куда ворон костей не заносил. Паршивая Саудовская Аравия и подлые ее граждане!» Он сидит на расшатанном деревянном стуле, изучая объявление, и смотрит на фотографию улыбающейся пухленькой девочки. Потом переводит взгляд на запущенного ребенка, который лежит на кровати тихо, как зайчик, не требуя ни еды, ни смены подгузника. Время от времени малышка открывает больные глазки, моргает и, когда из них стекает слеза, вызывающая боль, снова закрывает. Рам вырывает интересующий его фрагмент из газеты и кладет его в нагрудный карман рубашки. Закрывает глаза и ждет.

Ламия медленно входит по лестнице доходного дома в Аль-Басе, грязной и вонючей, чтобы в последний раз встретиться с сообщником. Она приняла окончательное решение. Она останавливается не доходя пол-этажа, чтобы сделать еще один звонок.

– Ну как? Вы на месте? Мне не хочется стоять на улице, чтобы меня какой-нибудь мутавва сгреб, – говорит она приказным напряженным голосом.

– Да, госпожа! Через минуту будем, – слышен молодой раболепный женский голос. – Извините, но тут страшные пробки.

– Нужно было раньше выехать! – принцесса полна претензий. – Если что, я жду наверху, в квартире. Лифт не работает.

Принцесса заканчивает разговор. Она глубоко вздыхает и нажимает звонок. Она видит любовника, который выглядит так, словно спит сидя. Она уверена, что таец соблазнился на предложенный выкуп, но не подозревает, что тот приготовился к встрече. Она обманывается насчет его бездумности и легковерия. Она думает, что он по-прежнему ее любит, по крайней мере, у него есть к ней какие-то чувства. Как же она ошибается! Мужчина внезапно встает, тянется за маленькой бутылочкой, стоящей на столе, и выплескивает содержимое в лицо женщине. В эту минуту Ламия чувствует, словно ее ошпарили кипятком, ее охватил самый жгучий огонь, а обожженная кожа на половине лица просто шипит под влиянием соляной кислоты. Вокруг разносится специфический отвратительный запах. Надя садится на кровати и хлопает испуганными глазками. Она не издает ни звука, только жалобно кривит губки. Принцесса не в состоянии даже кричать. Ее губы расползлись, как пластик, и превратились в какое-то месиво. Из последних сил она вытягивает из сумочки небольшой револьвер. Стреляет. Рам падает, по-прежнему улыбаясь. Его лицо выражает недоверие и презрение. «Вот так отомстил!» – проносится у него в голове, после чего он испускает последний вздох. Ламия, шатаясь от невообразимой боли, впивающейся в череп, в последнем приступе бешенства и желания бежать бросается к двери, сбегает по лестничной клетке вниз и вываливается в развевающейся абае на темные улицы Аль-Басы. Пара человек оглядывается на нее, но никто не приближается, чтобы помочь. Принцесса сворачивает в ближайшую узкую улочку, делает пару шагов, опираясь рукой о стену, а потом садится на корточки в нише ворот и недвижно застывает. Вокруг мусор, ветер разносит пустые пакеты и посыпает ее изувеченное тело эр-риядской пылью.

– Любимая, мы не должны были сюда приезжать, – Аббас осторожно возражает, стоя перед входом в мрачный каменный дом, со страхом осматриваясь вокруг. – Ты не можешь бежать на каждый ее зов и взмах руки.

– Это она устроила нам первое близкое общение.

Ханифа медленно, придерживая полы абаи руками, чтобы в ней не запутаться, поднимается на четвертый этаж мрачного здания.

– Она дала нам деньги, которые перевесили чашу нашего счастья и сделали возможным брак, а еще нужно помнить о тех всех вещах, которыми она нас одарила под конец своего пребывания в Мадаин-Салех.

– Ну, хорошо, хорошо, – сдается мужчина, подавленный аргументами. – Она говорила, чего хочет?

– Ты знаешь ее. Она из всего делает тайну. Говорила только, что мы должны для нее пару дней что-то прятать. Это ведь не такое уж большое задание, правда ведь?

– Ты права, моя голубка, – юноша осторожно касается руки жены. – Уладим это как можно быстрее и смываемся из этого противного района. Здесь среди бела дня нас могут зарезать, а не то что ночью.

Ханифа стучит в дверь, на которой толстым маркером написан данный ранее принцессой номер. Никто не отвечает, но в щель у пола видно, что внутри свет. Аббас осторожно надавливает на ручку и просовывает голову внутрь.

– Эй! Salamu alejkem! Есть кто-нибудь? – зовет он тихо.

Внутри царит тишина, но до ушей молодых супругов доносится тихое попискивание. Мужчина более решительно открывает дверь. «Может, что-то с кем-то случилось? Может, требуется помощь? Может, кому-то плохо?» – тысячи мыслей проносится у него в голове. Но он не ожидал застать то, что видит в однокомнатной квартире.

– Wallahi! – Ханифа, стоящая за мужем, прикрывает рот рукой, видя холодный уже труп азиата на полу. Его белая рубашка на груди вся пропитана кровью. – Кто это? Кто это может быть? – спрашивает она себя. – Ламия! Ламия! – зовет она свою добродетельницу.

– Тише, а то еще соседи услышат и позовут полицию! – Аббас хватает девушку за плечо.

– Ведь это не мы сделали!

– А как ты докажешь?

– Ты прав. Пойдем отсюда.

Когда женщина произносит эти слова, она слышит жалобный писк.

– Здесь есть какой-то зверек? – на цыпочках она переходит на другую сторону кровати и находит на полу сидящего ребенка. – Аббас! – кричит она, от удивления расширяя глаза и открывая рот. – Малыш! Здесь?! А там труп!

Она едва дышит.

Муж замирает за ней и ничего не говорит.

Бедуинка отбрасывает вуаль с лица, присаживается на корточки и смотрит на маленькую, красивую, но неухоженную девочку, берет ее на руки и садится на край грязной постели.

– У нее воспаление век, что ли? – наклоняется она, чтобы внимательнее рассмотреть. – Вообще тут в воздухе висит какой-то чад, даже режет глаза. – Она кладет на личико ребенка ладонь и кончиками пальцев старается протереть ее слипшиеся веки. – Ах! – в эту минуту вместе с гноем выскальзывает из глаза малышки цветная контактная линза. Сейчас ребенок смотрит на освободителей глазами настоящего, голубого цвета.

– Боже мой!

Ханифа отдергивает руку, и при этом с головы бедуинки соскальзывает платок, открывая длинные волнистые черные локоны с медным оттенком.

– Мама! – Надя протягивает ручки, видя пышную шевелюру, как у матери. – Мама!