– Хорошо, что мы понимаем друг друга, – женщина поворачивается спиной и тихо подходит к кровати умирающего мужа.

Ламия знает, что должна действовать быстро, неизвестно, сколько времени у нее осталось. Период очень неопределенный, зависит от высших сил. Как долго проживет умирающий шейх? Кто знает? Все в руках Аллаха. Принцесса отдает себе отчет, что сейчас члены семьи испытывают к ней только ненависть. Ее поступок в поддержку «Аль-Каиды» был направлен против каждого члена семьи, насчитывающей более двухсот человек. Теракты и ослабление страны спровоцировали бы свержение правительства, а может, даже разрушение королевства, она могла им всем помешать, и никто из шейхов не захотел бы добровольно утратить положение и деньги. Причиной сумасшедших поступков Ламии, направленных против всего и вся, послужило то, что семья долго не поддерживала ее. Это отстранило и ожесточило девушку. Поэтому она решилась на экстремальные средства. Сейчас же она сама видит, как это – не иметь ни гроша за душой, просить милостыню. «Такая ситуация не будет длиться вечно, – радуется она. – Я всегда о себе сама заботилась». Быстрым шагом она проходит по пустым коридорам своей деревенской резиденции. «Из Мадаин-Салех в пустыне перенесли меня к вади, – в бешенстве иронизирует она. – Разница только в том, что отсюда, по крайней мере, я могу выйти». Она садится в своей холодной большой спальне и открывает контакты в мобильном телефоне. Немного удалось ей восстановить, и, кроме того, сколько же у нее было друзей? Настоящих, сердечных? Никого! К сожалению, никого! Неохотно она набирает номер, который досконально знает.

– Рам?

– Да, госпожа? Ты уже на месте? – голос прислуги полон радости, но и неуверенности тоже.

– Как я и говорила. Приезжай немедленно! – отдает она приказ типичным для нее противным тоном. – Теперь я живу в Вади Ханифа. Надеюсь, не забыл адрес? – спрашивает она язвительно, глядя на большую кровать, где он впервые стал ее мужчиной.

К сожалению, это всего лишь водитель-таец! Вместо того чтобы вспоминать тот один из немногих моментов упоения и счастья в своей жизни с умилением, гордая принцесса презрительно кривит губы. «Я низко пала, трахаясь с косоглазым желтым рабом, – думает она. – А теперь еще этот шофер – единственный человек, к которому я могу позвонить и обратиться за помощью».

Принцесса вернулась из ссылки в дурном настроении. Она так мечтала о моменте освобождения! Но она на многое надеялась и поэтому сейчас свою ситуацию считает тотальным несчастьем.

– Уже сажусь в машину, госпожа, – вырывает ее из задумчивости голос бывшего любовника.

– Поспеши. У нас мало времени.

Ламия минуту прогуливается по вымершему дворцу, а потом выходит в большой сад. Никого не видно, но место ухоженное, значит, кто-то должен работать на этих сотнях квадратных метров, чтобы содержать резиденцию в порядке. Принцесса переходит на другую сторону поместья по деревянному мостику, переброшенному над озерцом, и направляется к маленькому бунгало, где она еще девочкой любила сиживать с родителями. Отсюда лучше всего видно закат солнца и окружающие красные скалы. Она садится в одно из ротанговых кресел, расставленных на небольшой террасе, и погружается в невеселые мысли. «Пора сменить не только страну, но и всю мою жизнь, – решает она. – Это бесплодное существование. Жизнь обычного человека более волнующа и полна вызовов. Время их принять».

– Госпожа! Госпожа!

Рам, чувствующий себя неуверенно, стоит на мостике. Его фигура освещена последними лучами солнца и выглядит очень неплохо, но для принцессы этот мужчина является обычным червяком, орудием для выполнения грязной работы. Но она решает его прельстить, чтобы использовать его ловкость и умение, а кроме того, она должна ведь как-то отыскать деньги, которые он украл.

– Иди-ка сюда! – она приветливо машет рукой. – Тут кто-нибудь живет или прислуга приходит только днем? Не верю, чтобы такой дворец не охранялся ночью. Эти придурки у ворот, скорее всего, на многое не способны.

– Немедленно же все разузнаю, – таец готов действовать. – Сейчас кого-нибудь найду и прикажу приготовить ужин.

– Пусть будет для тебя, знаешь, как я не люблю есть дома. Я это делаю только тогда, когда очень больна.

– Так, может…

Мужчина уже сам не знает, как женщине угодить и что делать.

– Я проверю, что и как, а потом отвезу вас за город, – предлагает он.

– У меня что, есть с кем пойти в ресторан, а? – спрашивает она в бешенстве. – С моим слугой? Это только разве в бар на Аль-Басе.

Принцесса шутит, а таец покорно опускает голову.

– Ну иди же уже, нищеброд! – нервно выкрикивает она. – Мне много дел нужно уладить.

– Да, госпожа.

Рам услужливо кланяется, складывая руки как для буддийской молитвы.

Через час все уже готово, и большой стол накрыт и заставлен многочисленными блюдами. На нем только один прибор. Ламия милостиво разрешает прислуживать себе старой сгорбленной индуске, а та трясущейся рукой наливает ей воды и подает в тарелках кушанья. «Веселей в Мадаин-Салех было, – резюмирует принцесса. – Там, по крайней мере, у меня была эта девка, Магда, и часто с нами обедала пара влюбленных деревенских детей, Ханифа и Аббас. В заключении было больше жизни и радости, чем здесь. И сейчас нет свободы. Я должна что-то сделать! Я должна что-то сейчас же сделать, потому что тут же с ума сойду или начну плакать!» Изо всех сил она старается сдержать слезы, но чувствует, что дольше не может. Тишина просто звенит в ушах, а ошалелое от боли сердце хочет разбить грудь. Она поднимает голову и видит Рама, стоящего у двери как камердинер.

– Съешьте это сами, – обращается она к старушке, поднимаясь из-за стола. – Я не голодна.

Когда она это говорит, кишки ее играют марш. Она не ела не только со вчерашнего вечера, но еще и после огромного количества слабительного.

– Чем могу служить?

Рам уже стоит рядом и покорно опускает взгляд.

Принцесса информирует хозяйским голосом:

– Едем вначале к ДК посмотреть на дом, в саду которого таится мой драгоценный сундук. Надеюсь, что он по– прежнему находится там, а не испарился так же, как мои деньги на твоем счету, – язвит она, глядя в глаза мужчине, а тот скукоживается еще больше.

– Я не видел, не видел, чтобы его кто-то выносил. Мы закопали в очень хорошем месте, тут же у ограды, около большой кучи камней. Арендующие ничего там не делали, не сажали ничего. Он в безопасности. К нему никто не прикасался.

– А ты?

– С чего бы? – возражает он очень обиженно. – С этими деньгами в банке я вынужден был так поступить. У меня не было другого выхода. Но благодаря моей инвестиции сейчас, госпожа, ты совладелица отеля в Бангкоке.

– Обрадуюсь, когда получу нотариально заверенный акт.

Ламия выразительно смотрит на мужчину, а тот становится немного увереннее и выпрямляет спину.

– Но вначале я должна собственными глазами увидеть сам отель. Может, он мне не понравится? – повышает она голос.

– Когда летим?

Рам знает хозяйку как свои пять пальцев и читает ее мысли, как открытую книгу.

– Когда уладим все дела в городе. Нужно спешить!

– В таком случае я организую слежку за виллой и днем и ночью, – слуга потирает руки. – Когда-то же они должны из нее выходить.

– Нужно будет еще подумать, как продать это все, – теперь Ламия переходит к подробностям. – Ни я, ни ты не можем их выставить на eBay. Тебя бы сразу обвинили в краже, откуда у такого неряхи абаи по двадцать тысяч долларов.

Рам, слыша нелестные характеристики в свой адрес, только слегка кривится.

– Меня же семейка заставила бы отчитаться и начала бы задавать вопросы, откуда у меня это, где я это прятала, кто прятал? Фамилии, номера телефонов, контакты! Кроме того, если я хочу еще что-нибудь от них урвать, то должна выглядеть бедной как церковная мышь. Понятно, что мне этого хочется, вещи-то принадлежат мне! – без обиняков признается она своему слуге и сообщнику.