– Да, девочки, – включается Маха, поворачиваясь лицом к дочери и Марысе. – Это важное дело обошли молчанием, и, если бы отец Духи взял ее домой, возможно, все бы утихло. Если все же так не случилось, она попала сюда под опеку государства.

– Это такая арабская специфика и традиция, – иронизирует юристка, знающая мусульманские меры наказания.

– И что дальше? Что делаем? – беспокоятся подруги. – Духа, скажи же хоть что-нибудь!

– Разумеется, я не хочу, чтобы мне сделали даже десять ударов. Я бы, наверное, этого не пережила, – шепотом признается узница. – Но у меня нет денег, чтобы оплатить юриста.

– Пусть это тебя не беспокоит, – Муна берет ее за руку. – Я много лет занимаюсь благотворительной деятельностью. Ненавижу эту систему от всего сердца и надеюсь, что когда-нибудь все рухнет. А если я к этому приложу руку, это будет моей наградой за годы стараний и борьбы.

– Благодарю, вас, – впервые с начала визита выказывает какие-то чувства Духа.

– Мы принесли тебе лекарства, – девушки ставят сумки на стол. – И косметику. Соки, и воду, и тот йогурт, который ты любишь.

Маха утирает слезы.

– Арестантам приносят то же, что и больным? – иронизирует Духа, а женщины смущаются и не отвечают.

– Это я тоже могу тебе передать, – юристка всовывает в ладонь девушки небольшой пузырек с одной таблеткой внутри.

– Что это такое? Тут что-то написано, наверное, по-французски.

– Таблетка, вызывающая выкидыш, – шепчет Муна. – Лучше на всякий случай прими сразу, потому что могут еще тебя обвинить в разврате и прелюбодеянии…

– В это мне просто не верится! – с сомнением крутит головой Духа.

– Поверь, это моя работа, мне известны разные случаи. Завтра я выступлю в суде в высшей инстанции в защиту твоей невиновности и назначении тебе опекуна-заместителя от правительства. Не знаю, что это даст, но всегда стоит пробовать.

Маха приглашает молодых студенток на прощальный ужин. Все тянут с приходом: отдают себе отчет, что на этот раз все не будет мило и радостно. Но в восемь вечера как одна сидят молча в общежитии студгородка.

– Не хмурьтесь, – куратор старается хоть немного их развеселить. – Как-то все уладится.

– Вам приказали уехать? – спрашивает Юстиниан прямо в лоб.

– Нет, что ты! Сделали дело в белых перчатках.

– Что это значит?

– Просто не продлили мне контракт. И все!

– Но этот год мы выиграли, – утешает Сафиха себя и мать. – Мы были вместе, а время неумолимо истекало. Мне осталось только десять месяцев до совершеннолетия.

– И что дальше? – спрашивает Марыся. – Что это тебе даст, если в Саудовской Аравии даже взрослая женщина не может выехать из страны без согласия своего махрама? Не может сама жить! Не может сама за себя решать! – все больше распаляется она.

– Нужно быть хитрой. Мой брат уже с отцом, который, говорят, очень соскучился и полностью изменился. Постоянно вспоминает, что я должна к ним присоединиться, – тогда мы будем полной счастливой семьей. Как если бы нашей мамы вообще не существует, как будто она нам не нужна.

– Потому что так и есть, – вмешивается Маха.

– Не перебивай, мама! Я никогда не соглашусь с этим! К отцу я поеду на будущих каникулах, а как же. Но сделаю это, только чтобы вырваться из Саудовской Аравии, потому что, как ты говоришь, без согласия опекуна даже взрослая женщина не может носа высунуть из этой нашей чудесной страны.

– А потом? – заинтересовалась хитрой интригой Марыся.

Сафиха глубоко вздыхает и весело улыбается:

– Значит, план такой… Будущий академический год я продолжу в Джидде. Он быстро пролетит, особенно потому, что у меня будет прекрасная компания.

Она хватает за руку худенькую Аню.

– Извините, девушки, я перевожусь, потому что здесь нет факультета нанотехнологии. Наверное, никогда не откроют, – сообщает полька. – Мы вместе с Сафихой будем жить в бдительно охраняемом поселке и сможем там находиться под нежной опекой охранниц. – Она делает хитрую мину.

– После этого года я лечу в Таиланд, – продолжает Сафиха, – и там делаю визу и еду к маме в Египет. Я буду совершеннолетняя и должна ее получить без проблем. А если мне не дадут визу в арабскую страну, то наверняка получу визу в Великобританию, где у мамы есть статус резидента. И дело в шляпе! Папочка сможет меня поцеловать в зад, потому что его щупальца так далеко не дотягиваются. Будем вместе и наконец свободны.

– Прекрасно! Ура! Ну, вы и головастые! – радуются собравшиеся, словно смелый план уже реализован.

– Сейчас! Сейчас! А Юстиниан? Вы с Аней разъединяетесь? – не может в это поверить Марыся. – Такие попугайчики-неразлучники? Я себе этого не представляю.

– Я ведь еду не на край света, а каждый должен реализовать свои собственные планы и мечты, – крохотная девушка отважна и тверда.

– Я все же иду на факультет ДНК, – крупная девица говорит грубым голосом. – Таких возможностей и такой космической технологии и аппаратуры, как здесь, я не найду даже ни в каких американских университетах с оплатой восемьдесят тысяч в год. В Саудовской Аравии у меня это все даром, а потом – весь мир у моих ног, – смеется она низко и раскатисто.

– Кроме того, наш Юстиниан нашел свою вторую половинку, значит, подруга должна отодвинуться на второй план… – загадочно поднимает выщипанные бровки Анка.

– Ну что ты?! И ничего не говорите?! Как вы можете! И что это за подруги?! – возмущаются собравшиеся, а полька краснеет по самые уши.

– Я могу им рассказать? – спрашивает Аня, а подруга кивает.

– Видите! Даже при таком невезении, которое нас достало, есть какие-то позитивные события! – куратор Маха тоже радуется. – Так кто это? Откуда родом?

– Австралийский абориген! – малютка взрывается типичным для нее жемчужным смехом, а обиженная Юстиниан сильно бьет ее по спине. – Ну, хорошо. Сейчас самое главное. Этот парень очень большой, с чертовски смуглой кожей и низким голосом. Самое важное то, что он тоже специализируется на исследовании генов.

– Вот именно, – подтверждает подруга.

– Они целыми днями могут говорить о ДНК. Достаточно того факта, что приезжий занимает должность директора института и наша подруга по окончании учебы не будет иметь хлопот ни со стажировкой, ни с устройством на работу.

– Может, удастся мне немного оторваться от дна, – шепчет Юстиниан. – Наверное, настали хорошие времена, которых в моей жизни еще не было.

– Good luck! Mabruk! – радуются подруги, как своему счастью.

Но через минуту они утихают, возвращаясь к не очень веселым мыслям.

– Salamu alejkum, – из задумчивости выводит их знакомый, приятный голос юристки. – Извините за опоздание, я была у Духи.

Она первой затрагивает неприятную тему, которой участники встречи стараются избегать с самого начала.

– Что у нее? Как справляется? Как ее здоровье? А как она выдерживает это психически? – спрашивают польки, потому что не видели девушку со злополучного события и узнали о подробностях только от других людей.

– А как это может быть? – горько отвечает Муна и тяжело садится на софу. – Трагедия.

Она признает это, серьезно, неподвижно глядя перед собой.

– Может, не нужно было браться за это дело? – выказывает она терзающие ее сомнения. – Если бы мы не подали апелляцию, не накрутили бы масс-медиа и не подключили защитников прав человека, то остался бы в силе первый приговор и…

– И что?! – просто выкрикивает Маха. – И что? Ты спасла ей жизнь!

– Что за жизнь в исправительном заведении?

Видно, что женщины чуть не плачут.

– Если бы ты не дала ей таблетку, после которой у нее был выкидыш, то Духе, скорее всего, отрубили бы голову. Так наказывают в Саудовской Аравии за разврат и беременность вне брака! Ты же сама об этом знаешь, ты, в конце концов, юрист.

Юстиниан вскакивает и начинает метаться по комнате:

– Я этого вообще не могу понять! Девушку изнасиловали и за это бросили в тюрьму, а преступникам не было никакого наказания!