- Ваш рабочий день еще не закончился. Что вы тут делаете? - раздался леденящий душу голос. Чуть не разрыдалась. Господи, а ты то, что тут делаешь? Он вообще ходит на работу? Что за домашние посиделки?

Посмотрела на часы: время без пяти минут девять. Без пяти!

- Смотрю, осталась ли пыль на книгах, - и глазом не моргнув, соврала я.

- У вас был такой взгляд... интимный. Я подумал,... - господи, ну, что ты там еще подумал? - что вы хотели взять одну почитать.

Закончил этот мужчина и сам встал напротив полок в легкой задумчивости. Я с интересом разглядывала его, благо он стоял спиной. Так не привычно видеть Кирилла в майке и спортивных штанах. Не знала, что у него такое спортивное телосложение.

- Я помню графу из договора: "нельзя читать хозяйские книги", - процитировала я. - Ровно девять. Я могу идти?

- Нет, задержитесь, пожалуйста.

Подавила вздох и встала рядом с мужчиной. Мне хотелось в душ, почитать, посмотреть, где здесь городская библиотека и лечь, наконец.

- Это графа была в английском варианте договора, - без усмешки сказал Кирилл. Сердце дрогнуло. Ой! Ой, ёй! - Так значит, вы его все-таки прочли? Со словарём, я полагаю? - а вот, теперь усмешка слышалась отчетливо.

Полагает он! Ну, человек Е2Е4!

- Мне повара помогли с переводом. Оба прекрасно владеют английским, - парировала я.

- А с поварами вы как общаетесь? Они знают английский, а не русский.

- Жестами.

Стою, книги разглядываю.

- Катерина, мне Говард сказал, что вы прекрасно владеете английским. Он может и не желал этого говорить, дабы вас не возвышать в моих глазах, так как он не терпит конкуренции, но у него случайно вырвалось в контексте, - мужчина повернулся и выжидающе посмотрел на меня. Глаза такие глубокие, проницательные. Смотрит в самую душу и вытрясает её. Вот кому в психиатры надо.

- Почему вы скрыли этот факт от меня? - Кирилл склонил голову на бок. Я внутренне смутилась, но не растерялась. И не в таких ситуациях была.

- Чтобы вы не сочли меня достаточно умной для сложной работы и не нагрузили еще больше. Я существо ленивое, - улыбнулась я.

- Зря вы это сказали, - спокойно произнес мужчина и развернулся к полкам. Что бы это могло значить? - Посоветуйте что-нибудь, - попросил он, кивая на полки.

Я в полной готовности потянулась к книгам. Глаза хищно загорелись, и я уже была готова начать давать характеристики произведениям и порекомендовать, что-нибудь исключительное, как поймала себя на мысли: он проверяет меня.

Тут же убрала руки и погасила огонь в глазах.

- Я не читала эти книги, - опуская голову, произнесла я, изображая глубокое сожаление, а на самом деле, просто чтобы не рассмеяться. Ситуация становилась всё более комичной. Интересно, когда мне предложат пройти детектор лжи? А немецкий костюм гестаповца у него есть? Наверняка висит в шкафу, рядом с парадной одеждой, поэтому и не разрешает никому в шкафах убираться.

- А другие? - не растерялся Кирилл.

- Колобок, - процедила я. Наши взгляды встретились. С полминуты мы вот так смотрели друг другу в глаза, не мигая, а потом рассмеялись оба. У Кирилла красивый, тихий смех. Я же хохотала от души, прикрывая рот ладошкой. Слезы брызнули из глаз. Пришлось снять очки.

Мужчина быстро успокоился и взял себя в руки. Вытерла глаза и посмотрела на мужчину без очков. Я видела, как Кирилл неуловимо напрягся, что-то его смутило. Я не могла понять что именно. Он быстро простился и ушел. Я хмыкнула и отправилась к себе.

Утро прошло как обычно: пробежка, завтрак, уборка. Кашер даже соизволил покинуть дом. Видимо пришло время вернуться к работе. Туда ему и путь, хоть вздохну свободно.

На обед никто не пришел, поэтому я могла немного провести время с пользой. Общий компьютер находился в холле, там же где стоял белый рояль. Сердце привычно замерло, как всегда это бывало рядом с волшебным инструментом. Воровато огляделась по сторонам. Девочки на учебе, мальчики в Бельгии, Кашер уехал, а Говард на заднем дворе читает. Может никто и не заметит? Я только попробую. Может я всё давно забыла? Со смертью матери ни разу музыкой не занималась. Смотрела и слушала с затаённым дыханием, но быстро гнала от себя подобные желания. Мне всегда казалось, что в новой жизни без мамы, нет места старым привычкам и увлечениям. Знаю глупо, но мне так легче было справляться с её утратой.

Несмело села за инструмент и дрожащими от волнения пальцами подняла крышку. Минут пять сидела, вздыхала, собираясь с силами и мыслями. Пришлось применить технику холотропного дыхания. На последнем выдохе опустила пальцы на клавиши. Первые не смелые ноты и я впадаю в транс. Ничего не слышу и не замечаю вокруг. Музыка льется, словно сама по себе, без моего участия. Приятное ощущение поднимается в душе. Музыка как наркотик. Хочется еще. Больше и чаще. Вспомнила лунную сонату, а затем резко перешла на времена года, закончив веселой мелодией Шуберта, не целиком, конечно, то, что вспомнила. И, кажется, не обошлось без импровизации. Закрыв крышку, весело рассмеялась сама себе. За спиной раздались хлопки. Испуганно вздрогнула и обернулась. Близняшки подпирали косяк. Около их ног валялись сумки.

- Это было великолепно! - одобрительно произнесла Лиза, прожигая внимательным взглядом серых глаз.

- Знаешь, когда мы были маленькими, - начала издалека Мария. Сразу догадалась к чему она клонит, и опустила голову, смотря в пол. - Наш папа уходил на свидание со своей новой женой, а нас оставлял с дочерью этой женщины. Девочка не любила с нами сидеть, часто предоставляя нас самих себе. Но когда она садилась заниматься музыкой, мы затихали. Садились возле пианино на полу с раскрытыми ртами и слушали. Это была божественная музыка! У той девчонки был настоящий талан, и она часто импровизировала миксуя известные композиции. Прямо как ты, - тепло улыбнулась Мария.

- А еще, та самая девочка долгое время забирала нас из школы и по воскресениям водила в парк и на аттракционы. Она покупала нам вкусное мороженное и вытирала сопли. Только на рояле больше никогда не играла, потому что у неё умерла мама, - добавила Лиза, когда я и так с трудом сдерживала слезы.

Я поднялась и улыбнулась насколько смогла.

- Привет...

Девчонки облегчено выдохнули и повисли у меня на шее. Отчего я не на шутку растерялась. Кажется, они и вправду рады меня видеть, хотя мы никогда не были близки.

- Почему ты никогда не приезжала? Мы храним все твои сувениры и открытки и каждый год надеялись, что ты заедешь хоть на денек, - с укором сказала Мария.

- Знаешь, как не хватало твоих нравоучений? - весело подхватила Лиза.

Я была в замешательстве. Всегда была уверенна, что близняшкам и дела до меня нет.

- Э-э-э... - промычала я, но меня уже тащили на второй этаж.

- Придётся все рассказать, чтобы мы ненароком не выдали тебя Катя... - со смехом сказала девушка, заталкивая меня в комнату. Отпираться не было смысла.

Разговор был долгим и откровенным. Пришлось рассказать всё, что произошло в красках, чтобы девочки оценили всю серьезность ситуации. В них, я впрочем, не сомневалась. Девочки выросли, стали смышлёные, сообразительные. Они искренне мне обрадовались и упрекали за то, что сразу не призналась им. Близняшки с радостью предложили любую помощь и поддержку. Мне и самой стало легче дышать. Без помощи как-то тяжко, а девочки давно обустроились в городе, много чего знают и у них есть друзья и знакомые, которые могут оказаться полезными. То, что без связей приходиться тяжко, я давно смогла убедиться. Теперь, когда у меня в сообщниках появились две белые бестии, жить стало веселее. А вечером вернулись ребята из Бельгии.

- Катя, это тебе, - с улыбкой произнес Колин, протягивая мне золотую плоскую коробку. Я сидела на кухне и проверяла список дел. Повара уже ушли домой.

Взяла протянутый презент, с интересом его разглядывая.

- Спасибо, - смущенно улыбнулась я.

Колин с любопытством наблюдал на мной. Прочла надпись на коробке: "Neuhaus". О боги! Настоящий бельгийский шоколадный трюфель! Да, эти конфеты стоят бешеных денег. Шоколад этой же торговой марки мне привозил в подарок один профессор. Он их так нахваливал, так нахваливал... думал я куплюсь на конфеты. Неужели Колин флиртует со мной?