Смысл таких доработок очевиден. Пересказчики и толкователи былины хотят убедить своих слушателей в том, что громадный Змей был сбит не выстрелом из пушки, и не ударом вырванного с корнем дуба, а всего лишь каким-то странным головным убором с неизвестно как очутившейся там странной землёй. Но сами толкователи в эту антинаучную ересь не верят. Вот и досыпают в 'шляпу' землицы с камнями и песочком столько, чтобы уж никто не сомневался: после удара такой махинушкой любое чудище не удержится на крыльях и не устоит на лапах.

Но 'улучшениями' правды можно лишь исказить, ухудшить правду, а то и погубить её. Так и здесь: в результате 'улучшений' получилось не правдиво, а надуманно и смешно. Хоть Добрыня и богатырь, но всё же - не экскаватор. Как будто у него не нормальные, живые ладони, а стальные ковши, способные вырезать из целинного грунта высокого (а значит, прочного) берега, к тому же - утоптанного во время стоянок, ком земли весом не меньше чем в три пуда. Что составляет объём примерно в три ведра; причём вырвать из земли этот ком нужно было за один хват. Больше времени на это Змей Добрыне не предоставил бы. Да будь грек, носивший до того эту шляпу, хоть самим Гераклом - как бы эти трёхведровые пуды смогли в его шляпу вместиться?

Я лично могу лишь предположить, что в первоначальном варианте былины говорилось о трети пуда; пять - шесть килограммов земли ещё как-то могло вместиться в большой головной убор. Но, видимо, кому-то из множества последующих пересказчиков этот вес показался недостаточным для победы над огромным Змеем, почудилась глупость составителя или ошибка произношения, и треть превратилась в три.

Ещё более тяжкие, на сей раз - уж точно не менее чем трёхпудовые сомнения, вкупе с облегчающей их усмешкой, возникают после ознакомления с одним из прозаических вариантов былины. В этом варианте сообщается, что брошенной Добрыней 'шляпой с комом земли' были сбиты все три головы Змея.

Впрочем - в повествованиях о подвигах героев древности встречались чудеса и позанятнее, чем этот чудесный, да ещё и филигранно выполненный бросок. И всё таки - неудержимо хочется посоветовать рассказчику заменить шляпу на шапку. В таком случае можно было бы объявить былину сказочной аллегорией другого, произошедшего примерно в те же времена события. Тогда один русский князь бросил навстречу войску другого князя маленький отряд воеводы, имевшего имя Шапка, чтобы тот на некоторое время задержал внезапно появившегося противника на дальнем рубеже обороны. А Шапка, неожиданно для обеих враждующих сторон, разгромил и прогнал всё вражеское войско. После чего победители и повадились угрожать побеждённым: 'Мы вас Шапками забросаем!' [11]

Но у Добрыни не было ни воеводы, который бы сражался со Змеем вместо него, ни склада нагруженных землёй шляп под рукой. Неужто прозаически - деловая информация об оторванных головах Змея - также ложная?

Источник [19] о головах даже не упоминает, но сообщает другую, прямо-таки шокирующую информацию: Добрыня

'ударил змею по хоботам,

отшиб змеи двенадцать хоботов'.

Ему вторит источник [3]:

'Как ухватил он колпак земли греческой,

Да шибнёт во Змею во проклятую,

Он отшиб Змее двенадцать хоботов'.

В правдивость сообщения о том, что у Змея якобы были оторваны все три головы, мы, в общем-то, не поверили. И что теперь, прикажете верить в реальность того, что ударом того же самого, одного-единственного 'кома земли' были снесены ещё и все двенадцать силовых хоботов Змея? Как это могло произойти? Тем паче что Змей отнюдь не поворачивался к Добрыне задом (применяя военный термин - тылом; битва происходила глаза в глаза, лицом к трём лицам. Как же Добрыне удалось ударить Змея по хвостам? Да ещё и с такой силой, что они, все двенадцать, вмиг оказались перебитыми? Что он, подобно величайшему мастеру ручного мяча, выпрыгнул со столь изрядным грузом над головами чудища, а потом, как непревзойдённый мастер боулинга, одним броском поразил все двенадцать надёжно приклеенных кеглей? Да никому и никак такого фокуса не вытворить.

Видимо, поэтому в 'улучшенном' варианте и пострадали не хоботы, а головы, из рассуждения: легче одним броском сбить три кегли, чем разорвать двенадцать толстых силовых канатов. Но нам идти в своих умозаключениях по такому или подобному пути не годится; поставленная нами перед собой цель - не улучшать не обнаруженную или непонятую правду, а найти и понять истинную правду. В этом плане - как можно понять невероятную информацию, представленную сразу двумя надёжными источниками? Как найти, где и в чём искать причину такого чуда? Очевидно, начать такие поиски нужно с определения, чем же являлась произведшее его 'греческая земля'.

Может быть, она была рудой какого-нибудь ценного металла? Коли уж оказалась такой тяжёлой, что в объём одной шляпы вместилось несколько её пудов. Но выплавлять тяжёлые металлы, типа вольфрама, молибдена, в то время ещё не умели, уран никому не был нужен, а везти медную или железную руду через неспокойное море, а затем, на весельной тяге, вверх по Днепру - явно нерентабельно. Гораздо проще, легче и прибыльнее привезти готовые изделия искусных византийских мастеров.

Может быть, 'греческая земля' была лечебной грязью, привозимой на Русь из какой-нибудь византийской лечебницы? Коли уж должна была представлять собою мокрый тяжёлый ком. Но кто стал бы везти из далёкой Византии ком грязи? Да ещё и не в каком-то непроницаемом сосуде, а в перевёрнутом, протекающем снизу, открытом сверху головном уборе? Никто; потому что - бессмысленно. Тем более - летом, когда жарко. Недаром же Добрыня, невзирая на предупреждения матушки 'не езди-ка ты, дитятко, к Пучай-реке', не удержался от соблазна и не только приехал к реке, но и

'...одёжицу с себя сымал всю донага

И пошёл купаться во Пучай-реку'.

Но: за время долгого путешествия грязь высохнет, растрясётся, превратится в мелкие комочки и пыль, потеряет свои целебные свойства. А что толку от пыли в деле сшибания голов и хоботов громадного чудовища? Пыли хоть сто пудов в шляпу нагрузи, а Змей даже и не чихнёт; он ведь - потусторонний, ему дышать не надо.

2

Давайте попробуем пойти другим путём. Не будем грузить себе мозги пудами, а подумаем вот над чем: может быть, поражающая сила 'земли греческой' состояла не в весе, а в её особой поражающей силе? В связи с этим можно сделать предположение, что она была сродни 'греческому огню', являвшемуся смесью нефти с селитрой. Возможно, она - тот же 'греческий огонь', залитый в некую твёрдую пористую структуру типа пемзы. И если данная структура обладала свойством искрить от возникавших в ней напряжений и изломов, то содержавшийся в ней 'греческий огонь' вполне мог бы возгораться, а то и взрываться в момент сильных ударов.

Кстати говоря, почти через тысячу лет после описанных в былине событий Альфред Нобель, по схожей технологии, изготовил свой знаменитый динамит. Для этого он залил нитроглицерин, взрывавшийся от малейшего удара, а то и от простого сотрясения, в так называемую 'инфузорную землю'. В результате этой операции нитроглицерин вовсе не потерял свойство взрываться от удара, но зато сила этого удара должна была стать достаточной для того, чтобы резко смять структуру скелетного материала. Не потому ли додумался так сделать скандинав Нобель, что каким-то образом узнал о подобной древней технологии?

Да, версия очень соблазнительна; особенно - если нам, как соавторам изобретения Нобеля, удастся войти в состав Нобелевского комитета. Но, как ни жаль, в деле раскрытия тайны удивительного воздействия 'земли' на Змея эта версия нам не поможет.

Ведь, если бы даже внешняя оболочка Змея была достаточно плотной для того, чтобы силы удара о неё оказалось достаточно для детонации взрывчатки, то всё равно после взрыва Змей не шлёпнулся бы 'во ковыль траву' вверх тормашками. Он просто-напросто разлетелся бы клочьями во все стороны; а вслед за тем растаял в воздухе наподобие пригретого солнцем и сдутого ветром утреннего тумана. Что ещё оставалось бы делать бесплотному духу, лишившемуся своей оболочки?