Причина такового решения в поэме не только не скрывается, но даже подчёркивается: в пещере находился огромный клад. Мол, Беовульф был вовсе не дурак; он понимал меру грозившей ему опасности; но мысль о кладе 'затмила разум' князя. Беовульф просто-напросто не захотел ни с кем делиться; вознамерился, по праву единственного победителя, сразу после драки переложить все сокровища в свою личную кладовую.
Не правда ли, весьма рискованное решение? Если не сказать - безрассудное. А ведь Беовульф, к тому моменту, был далеко не прежним юнцом, бедным, амбициозным и не в меру горячим, но уже вполне состоявшимся человеком, князем племени. К тому же - многоопытным пожилым человеком в возрасте за семьдесят; а если без обиняков - довольно глубоким стариком. В этом возрасте люди обычно полагаются не на глупый авось, не на слепую удачу, а на выверенный опыт и твёрдые знания.
Кстати, к тому времени опыт встречи с драконами у Беовульфа имелся; хотя и не с сухопутными, а с морскими. Если верить словам Беовульфа, сказанным им в запальчивости и ради того, чтобы уязвить Унферта (воина, пытавшегося конкурировать с Беовульфом в борьбе за звание непревзойдённого героя), он, во время одного из своих плаваний, убил сразу дюжину морских чудовищ, являвшихся 'грозой для мореходов'. Причём - сделал это один, в тумане, качаясь в маленькой одноместной лодчонке, без каких-то помощников и лишних свидетелей. Правда, уточнений, позволявших определить, что уничтоженные им чудовища были именно драконами, и что были они именно уничтожены, и даже что - просто были, он не привёл.
На следующий день после данной словесной перепалки отличился уже Унферт; и не на словах, а на деле; к тому же - при свидетелях. Морской дракон погнался за воинами, находившимися вблизи воды, а Унферт выстрелил из лука и - убил его, как белку, точным попаданием в глаз.
Видимо, знал и слышал Беовульф и о прочих подобных сражениях, завершившихся для драконов быстрой смертью, а для победивших их героев - почётом и славой. И, видимо, на основании имевшихся у него сведений он не сомневался, что дракон лишь на внешний вид - страшен; справиться с ним умелому воину не так уж и трудно...
Вот и решил герой: почему бы не продемонстрировать свой героизм, коли плата за него так щедра? Причем - щедра во всех смыслах.
Правда, через некоторое время Беовульф несколько остыл. Сначала он позволил следовать за собой дюжине своих лучших, испытанных дружинников. Затем он позволил присоединиться к дюжине избранных и своему юному воспитаннику Виглафу. Всем им он, перед началом будущего сражения, велел затаиться рядом с пещерой, в роще, почему-то не сожжённой драконом (хотя приютившая дракона гора характеризуется в поэме как 'чёрная', выжженная).
Кроме того, Беовульф велел местному кузнецу изготовить изобретённый им большой щит из железных полос, за которым можно было укрыться от изрыгаемого драконом огня; поскольку, по уверениям очевидцев, огонь этот был настолько силён, что быстро прожигал любой деревянный щит.
Подкараулил Беовульф дракона в тот момент, когда 'дракон из своей пещеры выползал, в три глотки позёвывая'. Вначале ход сражения складывался в пользу Беовульфа. Старый воин ловко, одну за другой, срубил дракону две головы; но при этом, похоже на то, маленько устал. Всё-таки - возраст далеко за семьдесят; некомфортные условия жизни в огромном, сыром, неостеклённом, насквозь продуваемом замке; несбалансированное питание с преобладанием жирной мясной пищи... Атеросклероз, гипертония, ревматизм, простатит, остеохондроз, окостенение хрящей и суставов... А за спиной - тяжкий груз боёв, пиров, походов, плаваний,недоеданий, недосыпаний, перееданий, переживаний, нервных стрессов...
Дракон, вмиг почувствовав слабинку в действиях своего врага, бросился на него. А Беовульф то ли, подобно сыну Хигелака (о котором будет рассказано позже) споткнулся, то ли упомянутый груз превысил критическую массу, то ли... Неважно; какова бы ни была причина - герой всем телом рухнул на спину. Как говорят борцы, 'туше'. И тогда раненый, совершенно озверевший дракон...
Что? А вот и не угадали: всего лишь прижал Беовульфа к земле своими огромными когтистыми лапами.
Представляете? Могучий герой, только что отрубивший дракону две головы, но обессилевший и, наверное, слегка перепуганный, в огромных лапах чудовища; и ничего не может сделать, кроме как взывать к своим спутникам о помощи. Но трусливые дружинники - в панике и готовы к бегству. Каждый из них думает: 'Сейчас кровожадное чудовище разорвёт и сожрёт вождя, а затем бросится на нас... Может быть, не ждать атаки, отступить заранее? К чему лишние жертвы!!'
Что сделало бы в такой ситуации любое звероподобное создание? Если оно, и в самом деле, злое и кровожадное? Или - хоть чуточку умное?
Конечно, начало бы зверствовать! А если бы сил для зверств не хватило, то просто убило бы свою жертву - чтобы убедить дружинников, что рисковать жизнью ради спасения этого бедолаги уже ни к чему.
Но дракон (не верят своим глазам дружинники) не раздирает Беовульфа на части своими когтистыми лапами; не рвёт его на порционные клочки огромными кривыми зубами; не жарит его, для улучшения вкусовых качеств, на извергаемом изо рта пламени; и даже, по имевшейся у этих чудовищ отвратительной привычке, не глотает его живьём. Вместо любого из этих позитивных действий дракон аккуратненько, стараясь не раздавить и не помять уважаемого противника, но и не решаясь требовать от того примиряющих извинений, стоит передними лапами у него на груди да изредка рычит на своём непонятном наречии пятящимся от него дружинникам.
Немая сцена. Дружинники замерли, смотрят на бестолковое чудище и думают: 'Что это с драконом? Несварение желудка? Отсутствие аппетита? Или - что-то с мозгами? Ведь наш вождь - мужчина видный, ухоженный, в теле... Для любого людоеда обед - лучше не придумаешь... Э-э; видать, дракон - совсем больной. Или - очень ослабел от ран. Так, может быть, есть смысл рискнуть? Проявить мужество и героизм, добить дракошу, а заодно - спасти вождя? Пока не поздно. Пока кто-то из них сам не помер. Вот только... Если б кто-то другой первым вперёд двинулся, чтобы можно было со стороны посмотреть, как дракон себя в драке поведёт. Вдруг он не совсем ослабел, а просто немного передыхает, аппетит нагуливает? Чтоб потом, уже с аппетитом, не одного врага съесть, а сразу двух или трёх. Или - чтобы всех убить. А потом - в холодную пещеру утащить, сложить там в штабель, про запас, да и питаться по мере необходимости.'
Все поглядывают друг на друга, ободряюще кивают: 'Ну что, может быть, ты у нас сегодня - герой?' Но с места никто не двигается...
И тогда воспитанник и приёмный сын Беовульфа, Виглаф, наконец-то вспомнил о данном им обещании не жалеть жизни за любимого вождя, учителя и отца неродного. И - 'схватил свой меч' (он до того момента даже в руки его не брал!). А затем, подскочив к заскучавшему дракону, одним махом снёс ему и третью голову. Чудовище упало на землю и 'с протяжным криком' издохло.
В этом месте повествования возникает лёгкое недоумение: может быть, сказители что-то напутали? Или переводчики неправильно перевели? Надо было написать, что издохло чудовище с булькающим хрипом, или с затихающим шипением, а они написали - с протяжным (то есть - с долгим и монотонным) криком. Какой может быть крик, если все три комплекта звукомодулирующих органов, как то: голосовые связки и языки, уже, вместе с головами и верхними частями шей, напрочь отделены от потоков воздуха, исходивших из лёгких чудовища! Чем и как могло чудище кричать? Да ещё и - протяжно? Непонятно!
Вслед за откричавшим своё драконом умер и Беовульф. В легенде утверждается, что произошло таковое несчастье из-за того, что дракон отравил его прикосновением своих ядовитых когтей. Что вызывает большие сомнения: драконы с ядовитыми когтями и до тех пор, и в последующие времена людям не встречались. Да и вообще нет в природе существ, которые бы выделяли яд из когтей на лапах; ведь, в таком случае, при каждом шаге, при каждом соприкосновении когтей с почвой яд обильно и бессмысленно стекал бы в землю. Где столько яда набрать? Чем, какой железой, из каких компонентов такое редкостное и дорогое вещество в таких огромных количествах вырабатывать?
