Нет. Не обижал, не говорил гадостей. Даже погладить, поцеловать попытался. Только Скаю не до таких ласк было. Сжался весь. Дрожал нервно.

И надоело Арчи в ласкового играть. А может, сдерживаться уже сил не было. На колени поставил, шаровары спустил - и тахе задрал так, что даже полы куртки голову прикрыли. И хорошо, что прикрыли. Слез тогда никто не видел. Хоть слез было столько, что глаза, думал, выплачет. Потому что не один Арчи был. И даже несмотря на то, что видели мужчины, как Скай сжимается, как трудно, как больно, как плечи от рыданий дрожат, - никто не остановился. Слишком хотелось. Слишком жажда удовольствия сильной была.

Какое дело всем было до хоть и плачущего тихо, но совершенно не сопротивляющегося мальчишки? Молчит и дает без вопросов - уже хорошо.

Да. Запомнил. Запомнил на долгое время. И удивлялся после, как вот эту возню, эти толчки и тычки могут любовью называть? Разве о таком мечталось? Разве хотелось раньше ощущения липкости между ногами и тяжести от того, что на тебе лежат, как на тюфяке... 

А про задницу и думать не хотелось. Не понимал, в чем удовольствие быть может. Болело же долго. И по ногам иногда не только сперма чужая текла, но и кровь.

И все равно... В следующий раз, когда спросили - готов и согласен ли, не смог отказаться. Все-таки эта возня и эти толчки менее неприятными были, чем хлыст, рвущий кожу. Согласился. И сам разделся. И сам себя растягивал, перед тем как зад подставить - понял, как проще. Нет. Не сопротивлялся.

Но чувство, что происходит что-то нелепое, неприятное и грязное, осталось. Почему-то вдруг и однажды, после таких вот ночных игр вспомнил, как матери кричал, обвиняя, что шлюхой стала. И даже засмеялся, когда понял, насколько не прав был. Не мать... Она-то, пусть с новым, но законным мужем жила. А он, Скай, самой настоящей шлюхой стал. Думал разве о таком?

Да. Тогда-то ни веры в чудеса не осталось, ни мыслей о любви... Какая любовь у шлюхи? Разве чудо может произойти с тем, кто в грязи живет? 

Принял это...

Но легче-то не стало. Тьма-то никуда не ушла... И словно поселилась внутри, дышать не давая. 

Правда же, вдохнуть по-нормальному не мог. Воздуха не хватало.

А когда Терри появился, когда рядом со Скаем сел и руки на грудь положил, вот тогда-то неожиданно Скай о чуде и вспомнил. Вот оно самое настоящее, собственной персоной и рядом.

Руки у Терри были маленькие, слабые. Но не в силе дело было. Силой Ская ломали не один раз, и не чудом эта ломка была, а ужасом.

А тут вдруг.

Тонкие пальчики к груди дотронулись, по спине прошлись, и... День снова вдруг ярким стал. Потому что услышал Скай

- Не бойся, дыши со мной...

И действительно вдохнуть мог. Свободно. Полной грудью. Первый раз за это черное время.

Чудом Терри был. И маленькие теплые руки чудом были.

И поэтому, когда Терри потребовал ласки и любви, Скай не задумывался. Согласился тоже на все. Разве отказать можно было чуду?

И не было больно или противно. Не было неприятно и грязно. Странно было. Терри целовал неумело, но от его поцелуев жар по телу разливался. А от поглаживаний становилось приятно и хорошо... И даже в себя Скай молодого хозяина впускал не кривясь и не сжимаясь. Сам навстречу двигался. Сам себя предлагал теплому и такому ласковому телу. Так и думал, что именно такой любовь может быть, когда просто тепло и не больно. Когда иногда даже жарко и низ живота отзывается истомой. 

Это и считал любовью. И засыпая рядом со своим маленьким чудом, снова верить в сказки начал.

А как было не верить, если чудо, целуя и обнимая, если чудо, входя медленно и осторожно, прижимаясь теплым податливым телом, обещало звезды и кометы, обещало все блага мира и... обещало подарить свободу. Снять ошейник. Отпустить. 

Жаль, что не знал Скай, что даже чудо не всегда добрым быть может. И маленькое, и теплое, доброе и ручное может сгореть от большой и слишком сильной страсти... Не знал и не понимал, потому что так и не прочувствовал, какой именно любовь может быть. И тепло, и забота, и поцелуи, и объятия, даже если они дарят негу и истому, это еще не любовь. Жаль, что не понял. Может, тогда бы и чуду помог. Может, тогда бы и снова чувствовать себя грязной шлюхой больше бы не пришлось.

И вера в чудеса бы снова не пошатнулась...

Но разве мог тот, кто обычную нежность и доброту чудом считал, все это понять... 

Уже значительно позже, снова просыпаясь от боли и страха, снова чувствуя, что быть с кем-то становится неприятно и грязно, вспоминая о том времени, когда рядом тепло было, когда дышать мог легко и свободно, снова плакать начал. Как маленький, как в детстве. И даже для себя неожиданно, даже погружаясь в полную темноту, в самый черный мрак, частичку бывшего тепла и света не отпускал. Помнил, как хорошо, когда свет в сердце, когда кто-то добрый и нежный рядом. 

И мечтать начал, пусть и снова на грязных тюфаках и с исполосованной спиной засыпая, все о том же. О любви и о чуде. И про себя, как заклинание, повторяя:

"Будь со мной рядом, дыши со мной рядом, живи со мной рядом... Подари мне снова жизнь..."

Примечания:

история с Терри как--то покоя не дает.

От беты: проверено.