Орк решил оставаться на месте, пока его раны не заживут настолько, чтобы он снова мог ходить. На это требовалось, по его расчетам, дня три. Все это время он будет есть, спать, пить воду и надеяться, что его не застанет здесь какой-нибудь хищник. Время он мог отсчитывать только по периодам своего сна и бодрствования. За тот срок, который, по его оценке, и составил три дня, Орк обследовал, передвигаясь в основном на цыпочках, по четверти мили в обе стороны. Все везде было точно таким же, как около врат. Осмотрел он и врата. Металлическая рама выглядела так же, как и по ту сторону. Орк сплел веревку из омутида и бросил один конец во врата. Кусок, прошедший сквозь них, отрезало.

Из-за ран Орку приходилось спать ничком на твердом кристаллическом полу. От неудобства такого положения он то и дело переворачивался во сне и просыпался от боли. Хорошо было лишь то, что температура воздуха оставалась ровной. Сам же воздух не застаивался, Орк чувствовал медленное его движение вдоль туннеля.

Каждый «день», проснувшись, Орк снимал подушки омутида с ран и заменял их свежими. Они отрывались с трудом, точно и вправду приклеенные. Раны заживали, но кожа вокруг них покрылась многочисленными красными пятнышками. Выглядели они так, будто омутид присасывается к коже крохотными щупальцами, а на изнанке зеленых нашлепок явственно просматривался красноватый слой. После трех дней Орк пришел к выводу, что омутид высасывает из него кровь, хотя и в малых количествах. Он чувствовал, что силы его поубавились с тех пор, как он вступил в этот мир. Возможно было, конечно, и то, что в его диете недоставало витаминов и минералов.

Однако теперь Орк уже мог ходить почти без боли и сидеть несколько минут подряд — потом все-таки приходилось вставать. И после очередного сна он двинулся вверх по ручью так же инстинктивно, как лосось, идущий на нерест. Туннель шел все прямо и прямо миль двадцать — Орк преодолел это расстояние, сделав перерыв на сон только раз. Освещение оставалось ровным, как и все это время. Глубокую тишину нарушала только пульсация крови в ушах. Чтобы избавиться от этого звука, Орк говорил сам с собой или пел песни.

Компанию ему составляли чувство одиночества и мысль, что он может остаться здесь до самой смерти. Он вполне бы обошелся без такой компании.

Наконец он пришел к развилке туннеля. В этом месте под стеной бурлил кипящий пруд. По одной стороне каждого из коридоров тянулась мелкая канава с водой, впадавшая в пруд, но, судя по бурлению и пузырям, заводь питал еще и родник.

Орк пошел по правому коридору, который становился все шире и вскоре стал таким же, как главный туннель. Орк шагал, напевая песню, которой научила его в детстве мать. Внезапно он остановился и уставился на левую стену. Что-то промелькнуло по ней и привлекло его внимание.

Что бы это ни было, оно пропало, но теперь Орк, продолжая идти, не отрывал глаз от стены. И вскоре снова остановился. Не может быть, чтобы его мозг играл с ним такие шутки, разве что он свихнулся от одиночества. По стене довольно быстро двигалась вереница больших черных знаков. Они шли откуда-то сзади и уходили вперед, насколько видел глаз.

Потом знаки исчезли на несколько минут. А может быть, на час. Орк потерял всякое чувство времени. Он осознавал, что время как-то идет, только когда считал секунды иг минуты.

После перерыва строка побежала снова — знаки повторялись в различных комбинациях, порой скрываясь из глаз под омутидом и светильниками. Когда мимо пронеслось несколько сот символов, строка погасла. Орк пошел дальше. Вскоре по стене побежали новые серии знаков. На этот раз Орк считал. Передача продолжалась тридцать одну секунду.

Если это сообщение, то передается оно медленно. Но сам Орк прибавил шагу. Ни один естественный процесс не может произвести таких четких и разнообразных фигур, расположенных явно в искусственном порядке.

Через несколько минут промелькнула еще одна строка таких же знаков, построенных в той же последовательности. И стена погасла окончательно.

Орк торопливо шел вперед. Туннель постепенно загибался вправо, пока не оказался под прямым углом к первоначальному направлению. Когда Орк очень уставал, он останавливался и ел. Его уже тошнило от вкуса карамели с цветной капустой.

Джим Гримсон так же объелся омутидом, как и Орк. Ведь когда Орк ел, ел и Джим. Все проблемы Орка были проблемами Джима. Но у Джима имелись еще и свои. Мозг-призрак, его таинственный сосед, вроде бы рос. Теперь, когда Орк просто сидел и жевал, он не испытывал никаких сильных эмоций, хотя его сознание и работало. Поэтому Джим получил возможность сосредоточиться на собственных мыслях и совершить то, что задумал. Но все-таки он оставался наполовину Орком — и когда молодой властитель придет в возбуждение или раздражение, он снова почти полностью поглотит Джима.

Джим «придвинулся» поближе к мозгу-призраку. Тот «отступил». Никакого передвижения в физическом смысле не произошло — бестелесные, лишенные органов чувств существа не могли ни двигаться, ни видеть, ни слышать, ни осязать. Джим, однако, «знал», что сам он продвинулся, а мозг-призрак отступил.

Джим продолжал двигаться к нему, а призрачная сущность продолжала пятиться. Может быть, мозг-призрак боится Джима? Может, Джим для него опасен? Если так, нужно будет изыскать способ атаки. Легко сказать…

Орк поспал, поел почти без аппетита и пошел дальше. Внезапно туннель влился в громадную мерцающую пещеру. Здесь было гораздо больше светящихся растений на квадратный фут, и они были крупнее, чем в туннелях. И — какое счастье — здесь был звук! Среди растений обитало множество мелких птиц или животных — и все они щебетали, вопили, трубили и каркали.

Такие создания мог бы изобразить Тенниэль, иллюстратор «Алисы в стране чудес», если бы находился под влиянием ЛСД. Могло их также создать божество, которое поклонялось Эвклиду. Вокруг кишели многоугольники, кубы на ножках и призмы на колесиках, покрытые узорами из треугольников, кругов, квадратов и крестиков.

Растения выглядели так, словно частично состояли из кристаллов. На некоторых росли ягоды или многогранные плоды. Зеленый омутид был повсюду — на полу, стенах и потолке. Потолок находился почти в ста футах над головой, а сама пещера уходила далеко за пределы зрения.

Стоя на карнизе футах в двадцати над полом пещеры, Орк видел внизу несколько больших ручьев. Они текли не прямо, как в туннелях, а извивались, как естественные потоки.

Орк пришел в восторг от звуков, издаваемых живыми существами. А вскоре его потрясло до глубины души появление человека. Человек был наг и медленно шел через лес к Орку, очевидно, еще не сознавая, что кто-то вторгся в его экзотический Эдемский сад.

Орк едва удержался, чтобы не броситься прямо к незнакомцу. Но вместо того он присел за валуном и стал наблюдать, как тот идет между растениями. В этой фигуре было что-то странное — как-то не совсем по-человечески она была устроена. Человек шествовал неторопливо и чинно, словно этот мир принадлежал ему — так, по всей вероятности, и было. Он подошел поближе, и теперь Орк мог получше рассмотреть его лицо и тело.

Он шел так медленно и важно потому, что иначе ходить не мог. Все его суставы — плечевые, тазобедренные, локтевые, коленные и кистевые — были выпуклыми и поблескивали. А голова, шея и туловище были крупнее, чем у нормально сложенного человека.

Орк потряс головой, чтобы избавиться от мгновенной иллюзии. Воображение Орка снабдило человека тем, чего у него на самом деле не было. Там, где Орку померещились мужские половые органы, было гладкое место, усыпанное сверкающими кристаллами. Он был не он, а оно — андроид.

Оружия, однако, при нем не было. Орк встал и окликнул его, сложив руки у рта. Андроид остановился — казалось, испуга он при этом не испытал. Его рот приоткрылся — это могло изображать улыбку; зубы сверкали, как бриллиантовые.

Орк спустился вниз и пошел к незнакомцу, который так же неспешно двинулся ему навстречу. В десяти футах друг от друга они остановились, и Орк произнес по-тоански: