— А я могу!

— Как же это так? — удивилась мама. — Неужели ты сдвигал такой большой камень? Не вздумай этого делать, не то, чего доброго, он упадет тебе на ногу.

— А вот и не упал, — ответил Атс.

— Значит, ты уже тягался с ним? — допытывалась мама.

— Совсем немножко, — признался Атс. — Я ведь не поднимал его, только откатил чуть-чуть.

— Попадет тебе, если отец об этом узнает, — сказала мама. — Этак ты, пожалуй, отцовского лисенка из ящика выпустишь.

— Да не выпущу я лисенка, не выпущу, — уверял Атс. — Если бы камень упал, я бы сам сел на крышку.

— Значит, он у тебя чуть не упал? — продолжала выспрашивать мама, и Атс вынужден был рассказать ей всю историю о палке, щели и камне.

И он стал доказывать маме, что его палка куда красивее той, которую подсунул под крышку отец, вот почему ее непременно надо заменить. Пусть мама только подойдет и сравнит эти две палки, сама увидит, прав Атс или нет. Один только разик подойдет к ящику, это ведь вовсе не значит, что она сразу должна будет поднять крышку.

Атс канючил до тех пор, пока мама не пошла вместе с ним в сарай. Там он сразу же спросил:

— Неужели ты и вправду не можешь поднять крышку ящика так, чтобы я мог просунуть эту красивую палку в щель?

— Ну, мне на это сил не хватит, — ответила мама. — Вот придет отец, он и поднимет.

— Но он ведь не идет, — уговаривал Атс. — Мне так скучно ждать его. Ну попробуй разок! Только просунь пальцы под крышку, поднимать ее не надо, я посмотрю, пролезут ли они туда.

Но стоило маме сунуть пальцы в щель, как Атс тут же стал упрашивать ее:

— Но ведь с тобой ничего не случится, если ты попробуешь хоть немножко приподнять крышку, только для того, чтобы ты поняла, какой этот камень тяжелый.

Тут мама приподняла крышку ящика, и Атс торопливо подсунул под нее свою красивую ольховую палку. Даже лисенок, глядевший на все это горящими глазами, увидел, что подложил под крышку эту красивую палку Атс, именно Атс, а не мама.

— Вот и готово! — радостно воскликнул мальчик.

— Какой же ты у меня шустрый! — удивилась мама.

— Видишь, мама, у тебя хватило сил, просто ты боялась попробовать, — говорил Атс. — Как хорошо, что я посоветовал тебе это сделать.

— Что и говорить, ты у меня настоящий помощник, — ответила мама.

Лисенок оставался в этом ящике недели две, и каждый день Атс смотрел на него в щелочку и вел с ним долгие беседы. Он рассказывал лисенку о мостике над ручьем, о молодом ольшанике по ту сторону ручья, о пригорке, с которого видны все лесные дымы, особенно если залезть на ветвистую ель, которая там растет. Атс пообещал, что покажет Моссе эту елку, пусть он только сначала подрастет и поумнеет, чтобы понять, что такое елка, а что такое ветка. Теперь же его главное дело — научиться отличать «Моссу» от «Пийтсу». А когда он это поймет, Атс начнет учить его куда более сложным вещам.

Как-то однажды Атс сказал матери:

— Глаза у лисенка теперь уже не горят, как раньше, и шерстка у него стала не такая красивая.

— Это потому, что ты слишком много смотришь на него, — объяснила мама. — Лисенку не нравится, что за ним все время подглядывают.

— Почему не нравится? — удивился Атс.

— Ему хочется побыть одному, — сказала мама. — Котенок и тот облезет, если его все время тормошить.

— А если на котенка смотреть слишком часто, он тоже облезет? — спросил Атс.

— Котенок-то не облезет, а вот лисенок, сам видишь, облез, — проговорила мама.

Атс задумался: принимать ли ему мамины слова всерьез или она пошутила? Но прежде чем прийти к какому-либо выводу, услышал, как мама говорит отцу:

— Ты подыскал бы своей лисе местечко получше, где больше воздуха и солнца, а то она совсем облезла, даже есть не хочет, только воду лакает. Даже парнишка заметил, что глаза у лисенка больше не горят и шерсть свалялась комом.

— Поначалу он перепугался — думал, невесть что с ним сделают, потому глаза у него и горели, — пояснил отец. — Но Можно его и в другое место перевести. Я сделаю ему ошейник и посажу на цепь.

Теперь Атс стал с нетерпением ждать, когда же отец займется ошейником. Но день шел за днем, а отец как будто совсем забыл про свое обещание. Наконец терпение Атса лопнуло, и он спросил у мамы, почему папа не делает лисенку ошейник.

— У папы нет дома подходящего ремешка, — ответила мама. — И красивой медной пряжки тоже нет.

— А железная пряжка не годится? — спросил Атс.

— Нет, железная не годится. Медная красивее, — объяснила мама.

— А где пана возьмет медную пряжку? — допытывался Атс.

— В лавке, где же еще, — ответила мама.

— А когда папа пойдет в лавку?

— В воскресенье, когда же еще, — сказала мама. — Где в будни время взять?

— А какой сегодня день?

— Сегодня пятница, — ответила мама.

— Значит, завтра суббота, а потом воскресенье, — заключил Атс.

— Да, послезавтра воскресенье, вот тогда пана пойдет в лавку и купит красивую пряжку золотистого цвета и хороший кусок кожи.

Теперь Атс по крайней мере знал, сколько времени ему придется ждать, пока папа начнет делать ошейник для лисенка: надо ждать весь сегодняшний день, сегодняшний вечер, сегодняшнюю ночь, потом завтрашний день, завтрашний вечер, завтрашнюю ночь, послезавтрашнее утро — это будет уже воскресное утро, и послезавтрашний день, потому что папа вернется из лавки только к вечеру. Время это казалось Атсу ужасно долгим, таким долгим, что хоть плачь. Но случилось так, что это нестерпимо долгое время промелькнуло, как одно коротенькое мгновенье. Произошло это из-за живой вороны, которую отец принес из лесу и бросил в ящик к лисенку.

— Как ты ее поймал? — спросил Атс у отца.

— Прострелил ей крыло, вот она и не смогла больше летать, — рассказал отец. — Плюхнулась на землю, как старая шишка с елки.

— Почему ты посадил ее в ящик к лисенку? — допытывался Атс.

— Хочу посмотреть, кто сильнее — лиса или ворона, — ответил отец.

И Атсу это было так интересно, что время, которое поначалу представлялось ему ужасно долгим, обернулось одним коротким мигом. Со жгучим любопытством подглядывал он в щель за тем, что делают лиса и ворона в ящике. Сначала они ничего не делали, сидели неподвижно да глядели друг на друга, и Атс заметил, что глаза у лисенка опять горят так же ярко, как в первые дни.

— Почему глаза у лисенка горят, когда он смотрит на ворону? — спросил Атс у мамы.

— Ворона — злая птица, наверное поэтому, — ответила мама. — Она опустошает гнезда маленьких певчих птиц и даже цыплят уносит. А если найдет гнездо тетерева или белой куропатки, лакомится их яйцами. Даже когда тетерка сидит на яйцах, она иной раз изловчится выкатить яйца из-под нее и пьет их. Вот какая злая птица ворона.

— Почему же тетерка позволяет вороне красть свои яйца, раз она сама сидит в гнезде? — спросил Атс.

— Тетерке с вороной не справиться, у вороны большой, сильный и острый клюв, — пояснила мама.

— А лиса может справиться с вороной? — спросил Атс.

— Старая лиса вполне справится, но ведь у нас лисенок, — проговорила мама. — Посмотрим, что он будет делать с этой разбойницей.

Атс снова побежал к ящику посмотреть, что делают лисенок и ворона. Но они все еще ничего не делали, каждый сидел в своем углу и разглядывал другого. А Атсу непременно надо было, чтобы они что-нибудь делали. Он нашел подходящую палку, просунул ее в щель и стал тыкать ею ворону. Та широко раскрыла клюв, каркнула что-то сиплым голосом и ухватилась за конец палки. Но смотрела она при этом не на мальчика и не на палку, она не отводила глаз от лисы, как будто лиса была важнее всего остального.

После долгих усилий Атсу удалось подтолкнуть ворону к лисенку. Тогда лисенок осмелел и напал на нее. Но тут ворона ухватила его своим большим клювом за шерсть между глаз. Лисенок пискнул и в свою очередь схватил ворону лапами за голову, как будто хотел погладить ее. Однако птице это совсем не понравилось. Она отпустила лису, и каждый отскочил обратно в свой угол.