- Ну... - замялась я. - В общем да. Мне хочется разобраться, действительно ли мы представляем собой две части единого целого, или наша история только похожа на легенду о половинках, бродящих по свету в поисках друг друга.

Он задумчиво посмотрел на одинокую росшую неподалеку сосну:

- Знаешь, мне стало казаться, что ты еще не совсем готова к этим воспоминаниям о далеком прошлом. Я даже немного боюсь за тебя.

- Почему?

- Видишь ли, ты ждешь от своих изысканий только историй о нашей любви и преданности, но пойми, что это не высшая цель бытия. Душа, снова и снова перерождаясь, вовсе не накапливает в себе эти мелочные чувства мирской привязанности, базирующиеся на материальном достатке и плотской верности. Она хранит в себе потенциал духовности, который, - здесь ты частично права - действительно преумножается от многочисленных эмоций искренней самоотдачи, жертвенности и конечно любви, но только не в крайних ее проявлениях.

- Каких это еще крайних проявлениях? - удивилась я.

- Таких как, например, ревность и страсть. Что же тут непонятного.

Я покачала головой:

- Нет, ты просто не видел того, что посчастливилось подсмотреть мне, иначе бы ты так не говорил. Я уверена, что, сколько бы жизней я ни вспомнила, в них во всех мы были с тобой вместе, и связывали нас узы отнюдь не простой "земной" увлеченности друг другом. Здесь были и твои "высшие устремления", и самоотдача, и, конечно, ревность, но даже она была там чем-то большим, чем простая собственническая эмоция, хотя я еще не могу точно сказать, чем именно.

Он молчал, и я решила продолжить свою мысль:

- И кроме всего прочего, нельзя забывать о том, что мы всегда были женаты. А браки, как известно, свершаются на небесах. Так что, говорить о совсем уж приземленных отношениях здесь не стоит.

- Вряд ли, - он отбросил от себя сухую травинку и сорвал какой-то увядший цветок, - я не думаю, что мы были столь постоянны в своих привязанностях. Наверняка, у тебя где-то и когда-то был другой муж, а у меня какая-нибудь жена.

- Нет, я не могу даже думать об этом. Я все-таки слишком ревнива.

- Неужели больше чем я? - рассмеялся он.

- Ну нет! С тобой вряд ли кто-то сможет сравниться...

- Вот тебе и эмоции "высшей духовности", - снова засмеялся он. - Говорим, говорим о проблемах бытия, а сами даже не можем перестать ревновать друг друга. О чем после этого вообще может идти речь?

Я улыбнулась:

- Ты такой умный, а не понимаешь самых простых вещей: чем любовь более приземленная и чем острее все ее крайние проявления, тем ближе она к Богу, потому только, что она искренняя, а не меркантильная в духовном плане...

- Я понимаю, что ты лезешь в философские дебри, мало что зная пока о законах мирозданья. Так что предлагаю тебе отложить этот разговор на несколько дней - хотя бы до той поры, когда ты вспомнишь чуть больше подробностей своего прошлого.

- Можно подумать, что эти воспоминания смогут изменить мое мнение...

Мой голос утонул в грохоте товарного состава, перевозившего вагоны, груженные углем. Они медленно проезжали мимо нас, монотонно стуча, и было хорошо видно, как от их тяжести вминаются в каменную насыпь пропитанные запахом неизвестных смол деревянные шпалы. Постепенно шум стих, и наступила почти абсолютная тишина.

- Ты слышишь? - сказала я. - Кузнечики пытаются перекричать стрекотание высоковольтных проводов.

- А где эти провода?

- Да вон же они, над нами, - я показала рукой на уходящие вдаль деревянные опоры с пыльными гирляндами изоляторов. - Так красиво...

Он достал из кармана сигареты и закурил:

- Скажи, а в последние дни ты не пыталась ничего вспомнить? Почему-то мне кажется, что ты хочешь о чем-то рассказать.

Я засмеялась:

- Ты, как всегда прав. И как только это у тебя получается - все про меня знать наперед? Чудеса!

- Да нет никаких чудес, - отмахнулся он, - просто я люблю тебя и от этого вижу насквозь.

- Это точно! Жалко только, что моя любовь не предоставляет мне таких неограниченных возможностей.

- Не переживай, это приходит со временем. Но, может быть, ты все же расскажешь мне, где ты путешествовала на этот раз? Или будешь томить меня в неизвестности?

- Нет, томить не буду. Но настройся на то, что рассказ будет не только про любовь, но и про смерть, потому что на этот раз я увидела сказку с не очень-то счастливым концом.

- И в этой грустной истории мы снова были вместе? - спросил он, как будто хотел моим ответом подтвердить собственные мысли.

- Конечно, ведь я об этом тебе и говорю, - сколько бы я не смотрела, мы всегда будем рядом друг с другом...

Он недовольно покачал головой:

- Никогда не говори того, в чем не можешь быть уверена. Лучше рассказывай все по порядку.

- Хорошо, - сказала я и села поудобней, - начну сразу с того момента, когда я попала на ту сторону и начала вспоминать.

***

Итак, я вижу, как мы с тобой взявшись за руки идем по направлению к особняку, который следовало бы назвать дворцом, поскольку он очень большой и красивый. Мы с тобой снова, как в "венецианской жизни", богаты и счастливы. Мы недавно поженились, и жизнь нам кажется сродни прекрасной музыке, которую мы слышим одинаково. Разница между нами состоит только в том, что, в отличие от меня, ты, кроме нашей семейной жизни, еще очень увлечен какими-то придворными политическими интригами, в которых ты чувствуешь себя как рыба в воде.

Не могу сказать точно, на каком языке мы разговариваем и в какой стране это происходит, но, судя по нашим нарядам, можно предположить, что это какое-то развитое европейское государство, в котором, скорее всего, преобладает католическая религия.

По мере того, как мы приближаемся по дорожке к дому, я начинаю понимать, о чем мы там говорим. Это понимание настигает меня в середине твоей реплики, от которой я слышу только последнюю фразу:

- ...теперь он наш, и мы здесь будем жить.

В ответ я весело говорю тебе:

- А сейчас там кто-нибудь есть, или его прежние хозяева уже успели уехать?

- Надеюсь, что успели, иначе получилось бы не очень удобно - они еще собирают вещи, а мы будем им мешать, - отвечаешь ты. - Кстати, приготовься к тому, что там совсем нет мебели... Но, правда, я уже распорядился, и эту неприятность скоро исправят.

Я просто готова взлететь от переполняющего меня радостного любопытства:

- Значит, сейчас мы только посмотрим, как расположены комнаты, а в следующий раз уже сможем здесь остаться?

Ты с явным удовольствием смотришь на мой непосредственный восторг:

- Да, походи, полюбуйся видом из окон, рассмотри обивку стен, роспись потолков... Короче говоря, делай, что тебе заблагорассудится и понемногу привыкай - теперь этот дворец принадлежит нам.

- Мне просто не верится, что эти люди могли добровольно отказаться от такой роскоши и, продав все свое имущество, уехать за океан, - удивленно восклицаю я.

Мы поднимаемся по огромной лестнице и заходим внутрь. Какой-то человек встречает нас на пороге и несколько раз подобострастно кланяется, предлагая показать нам дом. Ты одним движением руки приказываешь ему удалиться, и мы начинаем осмотр, не спеша переходя из одной комнаты в другую.

Я восхищенно рассматриваю огромные залы с сияющим полом, небольшие кабинеты, в которых позабытые на окнах массивные занавеси создают таинственный сумеречный свет, коридоры, на стенах которых наверняка висели суровые портреты предков. А ты идешь позади меня, и я ясно ощущаю, как ты там счастлив. Ты радуешься какой-то полной гаммой чувств. В ней присутствуют и любовь ко мне, и тщеславие оттого, что в результате каких-то своих успешных действий ты получил в собственность не только этот дворец, но, кажется, даже какой-то титул. Ты ощущаешь и удовлетворение, что мне так нравится все происходящее в моей жизни, хотя я не знаю и сотой доли твоих поступков, в результате которых ты сумел так преуспеть.