- А я как раз думала о тебе.

- Интересно, а часто ли ты вообще обо мне вспоминаешь?

- Если я скажу правду, то ты не поверишь, потому что вот уже девять лет, как не прошло ни одного дня, чтобы я о тебе не думала.

Он промолчал, а я сорвала ветку с белыми цветками, и разглядывая ее, сказала:

- Тебе не кажется, что мне пора увидеть ту мою жизнь, в которой были лагеря и колючая проволока? Ты ведь знаешь, как мне необходимы эти воспоминания, чтобы окончательно освободиться от всех полуреальных страхов и опасений, но, тем не менее, заставляешь меня вспоминать те жизни, из которых я или ничего не принесла в наше время или принесла, но очень мало. Почему?

- Я хотел, чтобы ты, прежде чем смотреть в недалекое прошлое, получше узнала саму себя. Иначе ты могла бы неправильно истолковать некоторые поступки, совершенные тобой в том времени.

- Но теперь, по-твоему, я уже достаточно готова к этим воспоминаниям, или мне необходимо увидеть еще несколько десятков лет, проведенных мной в палестинских пустынях или при дворе корнуэльских королев?

- Ты шутишь с серьезными вещами, - сказал он мрачно, - но если уж действительно решила начать разбираться в самой сути и твоего характера, и твоей судьбы, то будь добра, вспомни еще ту жизнь, в которой ты жила в Голландии. Она короткая и тебе не придется тратить на нее много времени.

- Хорошо, - согласилась я, и откинувшись на жесткую спинку скамейки, стала вспоминать.

***

Перед моими глазами промелькнул каток, по которому в привязанных наспех коньках с закрученными спиралью носами, я катаюсь с друзьями. Я еще ребенок, но по моей одежде уже можно догадаться, к какому сословию принадлежит моя семья. Не очень зажиточные горожане средних веков - так бы я охарактеризовала той социальный слой, в который я перевоплотилась на этот раз.

Узоры, оставляемые на льду полозьями коньков, закручиваются, и я уже вижу себя молодой замужней женщиной. Я возвращаюсь домой с рыночной площади и улыбаюсь. Я очень довольна своей жизнью, потому что она складывается так как надо, то есть так, как принято в том времени, к которому относятся эти воспоминания. У меня крепкая семья, мой муж работает переписчиком книг и разных бумаг, мы живем не хуже, чем все наши знакомые, и потому вполне довольны своим достатком. У нас двое детей - старшему мальчику лет шесть, а девочке пять - кроме того, я еще беременна третьим ребенком и очень скоро должна родить. Я люблю своего мужа, а он, как я считаю, любит меня, и мы оба счастливы.

Я прихожу домой, и что-то сказав служанке, прохожу в комнату к супругу. Глядя отсюда я пытаюсь получше рассмотреть его лицо и узнать, кем стал этот человек в моей теперешней жизни, но мне это никак не удается и тогда я перевожу взгляд на детей, которые только что вбежали в комнату. Я вглядываюсь в черты лица мальчика и, вне всякого сомнения, узнаю в нем собственного сына, я глажу по голове дочку и понимаю, что вижу ее в первый раз.

Вечером мой муж уходит по делам к привередливому заказчику, который хочет, чтобы документы переписывали прямо у него дома, - так он говорит мне уже несколько месяцев, и почти каждый вечер уходит к нему работать допоздна. Я этому верю, потому что за семь лет он ни разу не дал мне повода усомниться в своей честности.

Я сажусь у окна, дети играют рядом, а я шью рубашечки своему будущему ребенку - все идет тихо и спокойно. Неожиданно кто-то стучится в дверь. Служанку я уже давно отпустила, и поэтому мне приходится встать самой и направиться вниз, чтобы отворить позднему гостю. Отодвинув засов, я вижу на пороге свою соседку, которая озабоченно начинает мне шептать, что мой муж, оказывается, занят вовсе не переписыванием бумаг у таинственного богача, а все эти вечера проводит у какой-то женщины, которая живет в двух кварталах от нашего дома и ведет более чем сомнительный образ жизни. Я не верю ни одному ее слову, и хочу захлопнуть перед ней дверь, но она удерживает меня и, предлагая присмотреть за детьми, советует мне сходить поинтересоваться, правду ли она говорит на самом деле.

Теперь я вижу себя на пороге незнакомого дома. Хочу постучаться в дверь, но за ней раздаются голоса, и я отхожу в темноту. Дверь распахивается, и я вижу, как мой муж, прощаясь с незнакомой мне женщиной, уходит по направлению к трактиру. Подождав немного, я захожу внутрь и поднимаюсь по лестнице. Оказавшись в довольно бедной комнате, я вижу сидящую на кровати рыжеволосую женщину, которая горько плачет. Я смотрю на нее и молчу, а она поднимает на меня глаза и, видя, кто к ней пришел, всхлипывает и говорит:

- Я его люблю, он обещал, что мы будем вместе, что мы уедем... А теперь он передумал. Он нашел какую-то другую, она моложе, чем я. Он меня больше не любит. И ты, ты тоже напрасно доверяешь ему, он говорил, что никогда не любил тебя, что вас связывают только дети. Если бы они были не его, он бы не задумываясь оставил тебя...

Я не дослушиваю и, хлопнув входной дверью, выбегаю на улицу. У меня начинаются схватки, и я тороплюсь домой. Все теперь видится мне в каком-то тумане. В ушах звучат голоса. Я уже ничего не понимаю и ничего не хочу слышать.

Дома меня ждет соседка, которая, увидев в чем дело, помогает мне лечь в постель. Дальше все перед моими глазами прокручивается будто в ускоренном кино. Вижу, как я не могу разродиться, как ко мне зовут повивальную бабку, которая только разводит руками и что-то говорит. Вижу побледневшее лицо моего мужа, которому борющаяся за справедливость соседка высказывает свое мнение по поводу произошедшего. А потом я вижу, как все-таки родив мертвого мальчика, я медленно умираю. Так кончается эта короткая жизнь.

***

- Вот и все, - сказала я и передернулась. - Ты знаешь, из всех моих видений это, пожалуй, было самым неприятным. Такое предательство, такая смерть. И мои дети, которые остались там без меня совсем маленькие. Все это так тяжело...

- На тебя это произвело такое сильное впечатление? - спросил он с какой-то странной интонацией.

- Да, а что, тебя это удивляет?

- Нет, нет, просто теперь я понял, что был действительно прав, когда отговорил тебя начинать "воспоминания" с последней самой сложной жизни.

- Неужели там было что-то похуже чем то, что я увидела сейчас?

Он внимательно посмотрел на меня и ответил:

- Тебе предстоит самой убедиться в этом спустя некоторое время, а пока досмотри до конца эту "голландскую" жизнь, которую ты бросила на середине.

- Что? - недоуменно спросила я. - Что ты такое говоришь? Ведь я ясно видела, что умерла при родах, почему же ты говоришь, что я вспомнила только половину?

- А ты попытайся посмотреть еще немного, и тебе все станет ясно.

Я с сомнением покачала головой, но все же снова откинулась на спинку садовой скамейки и, закрыв глаза, погрузилась в липкий туман этой малоприятной жизни.

***

Как ни странно это может показаться, но я увидела свой дом, в котором бегали мои дети, и сидел за работой мой муж, но уже не было меня. Я отчетливо видела их, но сначала никак не могла понять, как именно я это вижу. Но потом спустя некоторое время наступил такой момент, когда мой сын, заигравшись, чуть не упал с лестницы, а я поддержала его. Он выпрямился, посмотрел мне в глаза, прошептал "Мама" и убежал играть дальше. А я поняла, что несмотря на то, что меня нет среди живых, я продолжаю существовать в этом мире, как некий ангел-хранитель моих детей, которых я так боялась оставить без своей материнской опеки.

Я продолжаю жить в своем доме, но кроме моего сына никто об этом не догадывается, а он никому не рассказывает о нашей тайне, потому что каждый раз после того, как мы видимся, я прикладываю палец к губам и показываю ему, что об этом следует молчать.

Мой дом медленно погружается в упадок - в хозяйстве полный развал, дети бегают какие-то неухоженные, несмотря на то, что мой бывший муж нанял им няньку. Все идет не так, как мне хотелось бы видеть, но изменить я уже ничего не могу, и мне остается только наблюдать за всем этим хаосом и хоть немного помогать расти моим детям.