— Ты почувствовала, да?

— Такое тяжело не почувствовать! Ты тоже это ощутил, Маркус?

— Да… — отозвался Маркус.

— И что ты теперь делать будешь, Джес? — спросила тихо Дара.

— Я поеду дальше. Покажете мне дорогу, которая ведет из Огнегорья?

— Да. Ты поедешь сейчас, когда начался Огненный Ливень? Твоя машина, конечно, хороша, но Ливня ей не выдержать.

— Я обойду Ливень.

— Как? Впрочем, ладно, ты, наверное, знаешь…

— Да.

— Ну, Джестер, я тебя к броневику провожу, а уж дальше ты сам.

— Да, Маркус, я сам пойду. Дорогу только покажи.

— Покажу.

И вот перед воротами базы Жажды‑77 остановился броневик, который недавно, а казалось, целую жизнь назад, Джестер нашел на окраине заброшенного города. Джестер вылез наружу, и встал рядом с броневиком. К нему подошли Маркус и Дара.

— Ну, ребят, спасибо вам, за то, что спасли меня.

— Да ладно тебе, мы иначе, наверное, и не могли — отозвался Маркус.

— Тогда за броневик спасибо, что сохранили его — сказал Джестер.

В ответ Маркус и Дарой просто кивнули ему. Так некоторое время они стояли в молчании, которое никто не хотел прерывать. Джестер осознал, как быстро он привязался к этим ребятам. Нельзя было назвать хорошими героями, наверняка им приходилось совершать не самые благовидные поступки. Но все–таки они спасли его — несмотря на все их уверения, совершенно им незнакомого парня, а это чего–то, да стоило. Может в другой ситуации он и остался бы с ними. Но его опять звала дорога, а этот тот зов, перед которым никто не сможет устоять.

— Прощайте, ребят! — наконец вымолвил Джестер.

— Бывай, Джес! — пожал ему руку Маркус.

— Пока, белый! — улыбнулась ему Дара, быстро чмокнув его в щеку, и почему–то слегка покраснев.

— Ладно — зачем то сказал Джестер. Затем он кивнул им еще раз, и полез в броневик.

Сев за руль, он выглянул в окно — Маркус и Дара все еще стояли у ворот. Он улыбнулся им и помахал рукой, прощаясь. Они помахали ему в ответ. Затем Джестер нажал на газ и медленно выехал на дорогу. Было грустно покидать их, но история идет дальше, и ставить точку еще рано. А раз так, то надо ехать по дороге дальше. Выезжая за пределы Огнегорья, Джестер вновь увидел уже знакомую вспышку вокруг него, а потом ему показалось, что он не едет, а летит…

Но где он летел? Может это было ночное небо, а может он летел между звезд?

Как бы то ни было, он еще не доехал туда, куда меня ведет дорога. И Джестер мчал и мчал вперед, подпевая доносящейся из динамиков песне Ольви «Дорога в ночь»:

Дорога в ночь вьется змеей

Мир тает перед глазами

«Ты должен быть нашим!» — кричит воронье,

Я танцуя со смертью, себя забываю.

Боль и любовь на разные чаши

Меня здесь не будет, следы смоет дождь,

Кричит воронье «Ты должен быть нашим».

Вьется змеею дорога в ночь!

Тепло… выплывая из забытья он ощущал тепло. Потом Маледикт услышал треск огня. Постепенно он вспоминал все, что произошло с ним — ужас в деревне, город синего камня и зеленого света, бегство прочь от негодующих горожан, и, наконец, их с Викой гибель в месте, где беззвучные грозы бушевали над снегами. Постой, подумал Маледикт, если я жив, значит, мы не погибли, по крайней мере, я жив… Вика!

В ужасе Маледикт вскочил на кровати, где он лежал. Вскакивая, он задел кого–то, кто лежал рядом с ним. К его удивлению и облегчению, рядом с ним лежала Вика. Живая, лицо её разрумянилось в тепле, и было похоже, что ей ничто не угрожает.

— О, вскочил! Ожил, значит. Это ты молодец, что ожил. На–ка выпей чайку горячего, осторожно только, он горячий — возник рядом с ним плечистый мужик, протягивая ему глиняную кружку, от которой шел пар. Приняв кружку из его рук, Маледикт сделал глоток и закашлялся — чай был действительно очень горячий, и, кроме того имел странный привкус. Казалось, кроме чая туда добавили каких–то трав. Сделав еще глоток, он кинув взгляд на стоящего рядом мужика. Выглядел тот весьма колоритно — широкоплечий рослый, с гривой густых русых волос, рассыпавшихся по спине, лицо его скрывали борода и усы. Одет мужик был в коричневую рубаху из мягкой толстой ткани, и в штаны из такого же материала.

— Ты пей, быстрей, а то остынет. Допьешь — я тебе еще налью — произнес низким голосом тот, кого пристально рассматривал Маледикт.

— Спасибо — произнес Маледикт — а она — указал он на Вику — в порядке?

— Да в полном! Я, конечно, вас долго искал, но найти успел вовремя. Так что ничего ни тебе, ни девчонке твоей не угрожает.

— А вы нас искали?!

— Да все ноги сбил по этим снегам бегать! Как же вас так угораздило–то?

— Не могу сказать… А вы именно нас искали?

— Ну а кого же еще? Вас, родимых, вас.

— А почему?

— Ты чай пей, а то остыл уже почти. И говори поменьше. Вытащить я вас успел, но вот лучше бы тебе пока отдохнуть, все ж таки это вам не сахар в такой холодине столько времени пробыть. Даже тебе.

— А что во мне такого особенного?

— А ты не знаешь?! Странно… Ну ладно, потом все потом, я вас выходить должен, чтоб на ноги встали. О, девочка твоя просыпается, я мигом! — быстро ушел в другую комнату мужик.

Внимание Маледикта полностью захватила Вика — он смотрел, как она просыпается и открывает глаза, ловя каждое её движение, ища какие–либо признаки того, что с Викой что–то не в порядке. Но, похоже их спаситель оказался прав — здоровью Вики ничего не угрожало, и сейчас она словно бы просыпалась от глубокого освежающего сна.

— Маледикт… где мы? — произнесла она, осмотревшись.

— Не знаю, Вик, только что сам в себя пришел.

— А что ты пьешь?

— На, вот сама попробуй — грубовато ответил вместо Маледикта их спаситель, протягивая Вике дымящуюся кружку.

— Спасибо — Вика с опаской приняла кружку, но видя, что Маледикт пьет без опаски тоже глотнула из кружки, также как и Маледикт, закашлявшись после первого глотка.

— А где мы? И как вас зовут? И почему вы нас спасли? — спрашивал тем временем Маледикт.

— Вы тут же, в Снежной Грозе, просто я вас домой к себе перенес, в тепло. Зовут меня Готара, сам я, правда не здешний, но дом у меня тут есть. А спас почему… скажем так, меня кое–кто очень попросил. Вот почему я и там у дома от вас упыря оттаскивал, и тут искал. Честно, думал уж не найду вас, закинуло вас сюда хорошо, основательно я скажу.

— Какого упыря? — удивилась Вика.

— Какого, Краснобая, какого. Он упырь сильный, такого не сразу положишь, старый он, матерый. Класть правда не пришлось — сам убежал потом. А ты парень сильный — обратился Готара к Маледикту — сильно меня приложил, не ожидал.

— Погодите, погодите — задумалась Вика — так вы…

— Что?

— Ты тот косматый зверь, который нас убить пытался? — изумился Маледикт, едва не выронив кружку.

— Оборотень я. Да, я это был. Только я не убить пытался, а помочь хотел. Почувствовал, как этот мутить начал, ну и бросился к вам. А ты меня по морде — засмеялся Готара — хорошо я хоть крепче чем простой человек, а ты убил бы меня сразу.

— Но как же… — не понимала Вика.

— Девочка, ты пей горячее и отдыхайте вы оба. Меня вас еще и выходить попросили, чтоб вы здоровые стали. Вот я и выхаживаю. Пока отдыхайте, а я еды приготовлю.

После этого они в молчании допили травяной чай, Готара принес им еще, после чего сам ушел, очевидно, готовить, как он и обещал.

Некоторое время Маледикт и Вика сидели молча, попивая горячий чай и поглядывая друг на друга. Каждого из них посетили одинаковые мысли — тот, кто их спас утверждал, что он и есть то чудовище, которое, как они думали, жаждало их смерти. Но в тоже время, похоже, что это действительно он их спас. А теперь они были у него дома. Странные вещи вещи происходили с ними, и непонятно только, почему? А еще им хотелось бы хоть что–то знать о том, что ждет их в дальнейшем, но, ни Вика, ни Маледикт не могли дать ответ на этот вопрос.