Я. Шельминский. Гусар 10-го полка, 1812 г.

Об этой, заставшей врасплох войска, атаке Роос писал: «Вдруг со всех сторон раздались громкие крики: „Коли, ура! Коли, ура!“. Оказывается, позади нашего фронта с обеих сторон из лесу появились большими массами казаки с пиками наперевес; они обходили нашу дивизию, а впереди оба фронта вступили в рукопашную. Стрельба и крики „Коли! Коли!“ становились все сильнее, бежавшие смешались с преследующими; свои и враги приближались с боевым шумом и криком, а я стоял у узкого входа в лес, который был для всех нас единственным входом к бегству и спасению». Повернув коня, Роос стремглав бросился к выходу из леса. «Оглядываться, — вспоминал он, — было некогда, однако я заметил впереди и около себя пруссаков, французов, русских, поляков и своих. Кругом кололи, рубили, падали и стаскивали с коней; на дороге валялись всякие предметы, потерянные теми, которые уже ускакали вперед. Молодой прусский офицер, уже раненный несколько раз, прокричал около меня „pardon!“». Только появление польских войск 5-го корпуса заставило казаков прекратить преследование и вернуться к исходной позиции[71]. Согласно «Рукописи карабинеров», составленной квартирмейстером 1-го карабинерского полка капитаном А. Альбером по воспоминаниям нескольких офицеров, в этот день карабинерские полки, входившие в состав 4-й дивизии тяжелой кавалерии корпуса Себастьяни, не смогли прийти на помощь своей легкой дивизии, так как были по неосторожности остановлены перед лесом[72].

В конечном итоге, к вечеру войскам Мюрата удалось выйти из леса и расположиться вблизи Спас-Купли. Русский арьергард остался на позиции за селом, имея впереди него аванпосты[73].

Егерь 3-го полка «Герцог Луис» (Вюртемберг), 1812 г. Акварель А. Ежова.

В этом бою легкая кавалерия 2-го корпуса понесла серьезные потери. Роос вспоминал, что в его полку выбыло из строя 5 офицеров и около 25 рядовых, а во всей 16-й бригаде 2-й дивизии легкой кавалерии потери составили 14 офицеров и 120 солдат. Если учесть, что после боя при Спас-Купле в строю 3-го вюртембергского конно-егерского полка, где служил Роос, осталось чуть более 30 человек, то можно отнестись с доверием к данным рапорта Милорадовича о результатах боя. В нем он сообщил, что «по словам пленных истреблено 7 полков кавалерийских: 4 французских, 2 польских и один виртембергский» (имеются в виду полки 2-й дивизии: 11-й и 12-й конно-егерские, 5-й и 9-й гусарские, 10-й гусарский польский, 1-й сводный уланский прусский — ошибочно назван Милорадовичем польским — и 3-й конно-егерский вюртембергский), а в плен было взято 10 офицеров и более 150 рядовых[74]. Как видно, бой при Спас-Купле 3 октября 1812 г. был ознаменован частной победой над противником, который, несмотря на серьезные потери, на следующий день продолжил свое наступление.

4 октября на левой стороне реки Чернишни, в окрестностях сельца Виньково, разыгрался бой, положивший конец наступательному движению неприятеля. В десятом часу утра Мюрат возобновил атаку русских позиций. Сбив аванпосты у Спас-Купли, противник приблизился к главным силам русского арьергарда, расположенным за селом. Адъютант командира 2-й пехотной дивизии Мишель в сделанном им в 1817 г. описании боя при Виньково писал: «4 октября мы обнаружили русскую кавалерию в боевом порядке на равнине, правым флангом опирающуюся на высоту, левым — на два маленьких пригорка, близ леса, который ведет к деревне Яблонка. Русская пехота образовывала вторую линию сзади; артиллерия была расставлена на дороге через определенные промежутки». Кавалерия противника, поддерживаемая пехотой, перешла в наступление и потеснила русскую кавалерию. «Пехота противника, — вспоминал Мишель, — ощутила удар и, казалось, хотела удержать свои позиции; однако, подвергшись мощной атаке, она дрогнула и обосновалась на левом берегу долины Чернишни, в глубине которой протекала маленькая речушка под тем же названием»[75].

В своих воспоминаниях Брандт отмечал, что Вислинский легион двигался на правом фланге войск Мюрата, построенный, как и накануне, в каре. День был ясный. «Мы, — писал Брандт, — очень скоро встретились с неприятелем, гораздо превосходившим нас силами своей кавалерии. Муленный (от франц. — круговое движение — В.Б.) отход регулярной конницы и смелость казаков заставили предположить стойкое сопротивление. В этом мы тот час же убедились. Прекрасная равнина, по которой мы двигались, постепенно наполнилась сынами Дона, которые неоднократно развертывались перед нами, открывали сильный огонь и затем поспешно отходили. В то же время у Спас-Купли, а потом Богородского, загремела жестокая канонада»[76].

Милорадович, имевший в своем тылу реку Чернишню, с крутыми берегами, затруднявшую связь с главными силами армии, стоявшей в Тарутинском лагере, предпринял отступательное движение. Он начал отводить войска на новую позицию, за реку Чернишню[77]. Это движение было поручено прикрывать кавалерии и конной артиллерии, которые активно обстреливали наступающие войска, стремясь максимально замедлить движение противника.

Ближе к 11 часам русская кавалерия остановилась за селом Богородским, чтобы встретить неприятеля. Она встала несколькими линиями, прикрыв движение по Старой калужской дороге и заняв пространство по берегам реки Чернишни. Войска Мюрата приготовились к атаке. Пехота встала в каре с большими дистанциями. В интервалах расположилась артиллерия, сзади линии пехоты выстроилась кавалерия.

Я. Шельминский. Вольтижеры Висленского легиона, 1812 г.

На крайне правом фланге стоял 2-й пехотный полк Вислинского легиона. К нему примыкал 3-й полк и замыкал линию дивизии 1-й полк. Далее, в одной линии с Легионом стояла 2-я пехотная дивизия 1-го армейского корпуса под командованием бригадного генерала барона Ф.М. Дюфура. На Старой калужской дороге, как свидетельствует Мишель, находился 15-й полк легкой пехоты, левее него располагался 33-й полк линейной пехоты. Далее стояли 48-й полк линейной пехоты и испанский полк «Жозеф Наполеон» (2-й и 3-й батальоны). При этом Брандт указывает, что рядом с 1-м пехотным полком Вислинского легиона находился 94-й полк линейной пехоты, который занимал позицию впереди линии войск. При нем было четыре полковых орудия (рота полковой артиллерии). Что касается номера полка, то Брандт явно ошибается, так как 94-й полк не только не входил в состав 2-й пехотной дивизии, но вообще не принимал участия в русском походе. Возможно, речь идет о какой-то части одного из двух линейных полков 2-й пехотной дивизии (33-го или 48-го), которая вместе с ротой полковой артиллерии была направлена правее Старой калужской дороги для поддержки наступавшего по ней легкого полка. На левом фланге отряда Мюрата располагался 5-й армейский корпус Понятовского[78]. «Замечательно, — вспоминал Брандт, — что все эти построения и распоряжения были произведены почти без выстрела. Король Неаполитанский проехал по боевой линии и сказал командиру второго батальона 2-го полка, лично ему известному: „Ну вот, мы как в Египте“. Солдаты радостно приветствовали Мюрата: они уважали его за храбрость и неустрашимость, любили за ласковость, за умение обращаться с ними»[79].