1653–1655 годы. Был крещен с именем Василий Арсланович.
1656 год. Сопровождал Государя Алексея Михайловича во время похода против шведов на Ригу.
1666 год. 4 апреля причащался в Успенском Соборе.
1671 год. Был в «сидячих у Государя» на свадьбе царя Алексея Михайловича с Н.К. Нарышкиной.
1676 год. При венчании царя Федора Алексеевича 18 июля трижды осыпал его золотыми деньгами.
1678 год. Ходил в поход на Малороссию; получил царскую грамоту о походе на крымцев; объявлено «царьское милостивое слово».
Но, тем не менее, несмотря на обилие материалов, имеющихся в распоряжении исследователей, в биографии Сеид-Бургана[54] отсутствуют такие важные, на мой взгляд, факты, как:
а) точная дата и место крещения;
б) дата совершения брака;
в) место смерти и захоронения.
Как могли русские летописцы пройти мимо таких значимых биографических событий?
Про первый факт Вельяминов-Зернов пишет, что «вскоре... Сеид-Бурган принял православную веру, и назван был в святом крещении Василием. Когда это случилось, положительно неизвестно. Но после августа 1653 года имя Сеид-Бургана... нигде более не встречается.
Имя же Василия Арслановича в первый раз в документах, которые были мне доступны, читается под 1655 годом».[55]
О втором факте Вельяминов-Зернов лишь вскользь упоминает: «Все ли дети Василия Арслановича были от одной матери, и сколько раз он был женат — сведений об этом у нас нет никаких».[56]
Про третий факт: «Скончался Василий Арсланович около 1679 года.
По крайней мере, после 1678 года, в источниках, бывших мне доступными, о нем не упоминается нигде; в 1680 же году, как мы увидим впоследствии, уже положительно в живых не было.
Где и как умер царевич — неизвестно».[57]
Последняя фраза Вельяминова-Зернова наводит на размышление: почему никто из летописцев не заметил смерти Сеид-Бургана, человека, постоянно находившегося на виду у всех в Москве? Не означает ли это, что он ушел под Нижний Новгород, к своим детям и внукам, отправленным туда его матерью, царицей Фатимой Салтан, желавшей спасти часть рода от крещения?
Если это так, то семейное предание не вымысел и царское имя действительно удалось сохранить. Как известно, в тюркских государствах (ханствах) позднеордынского периода титулатурную приставку сеид- в фамилиях носили представители высшего духовенства, считавшиеся потомками пророка Мухаммеда. Из семьи сеидов Шакуловых была и Фатима-Салтан, мать Сеид-Бургана.[58] Как известно, она умерла мусульманкой, и могила ее находится в Касимове, на Старопосадском кладбище.[59] Возникает естественный вопрос: могли ли присвоить титулатурную приставку сеид- человеку, не имевшему отношения к высшему духовенству или к царскому роду? Думаю, что будущие исследования прольют свет на эту проблему.
Мулла Хусаин Сеид-Бурхан в кругу семьи: жена Айша, сын Абдул-Вахаб (род. 1907 г.); дочь Амина (род. 1910 г.); стоит племянник (имени установить не удалось). Около 1916 года.
Мулла Хусаин-Сеид Бурхан во время принятия присяги у мусульман. Москва, Красная площадь. 8 августа 1914 года.
3. КУПЕЦ Ф.И. АЛЫШЕВ
В семейном архиве Алышевых сохранились имена многих представителей этого старинного рода. Первым в списке значится Бикмурза — прадед Фатиха Ибрагимовича.
Бикмурза Алышев родился между 1795–1800 гг. в селе Джавбаш (ныне с. Болотцы) Касимовского уезда Рязанской губернии. Видимо, он был из так называемых «капиталистых крестьян», которые зарабатывали деньги на торговле и вкладывали их в промышленную деятельность: достоверно известно, что его сын Ишбулат уже владел кирпичным заводом.
Из красного кирпича этого завода были построены многие дома как в Касимове, так и в близлежащих деревнях. А в селе Болотцы стоят постройки второй половины XIX века, которые так и называются — алышевские. Сохранился и большой двухэтажный дом, где некогда проживала многочисленная семья Алышевых (см. фото).
Хозяин завода Ишбулат Бикмурзаевич занимался не только предпринимательской, но и общественной деятельностью. Являясь активным членом мусульманской общины, он приложил немало сил и пожертвовал крупную сумму денег на возведение мечети в родном селе.
У него было трое детей: два сына, Хасан и Ибрагим, и дочь Маршида.
После его смерти завод переходит к старшему сыну Хасану, который успешно продолжает дело отца.
Ибрагим тоже не остается без дела. Семейный капитал дает ему возможность выкупить свидетельство на право торговли, и в 20 лет (по семейному преданию — в 1868 году) он становится владельцем буфетов на Николаевской железной дороге, в том числе и в городе Твери, ранее принадлежавших Андрею Миллеру и Сергею Карцеву.
В Тверском архиве мы находим запись за 1885 год, где Ибрагим Ишбулатович числится как купец 2-й гильдии.[60] Тут надо вспомнить, что законодательство 60-х годов уравняло в правах торгующих крестьян с гильдейским купечеством, а положение от 8 января 1863 года «О пошлинах за право торговли и других промыслов» оставило две купеческие гильдии вместо трех и отменило разряд торгующих крестьян.[61]
Семейное предприятие купеческой династии получило дальнейшее развитие при Фатихе Ибрагимовиче, одного из двух сыновей большой семьи Ибрагима Ишбулатовича. Он становится владельцем буфетов не только в Твери и на других станциях Николаевской железной дороге, но и в Санкт-Петербурге — на Николаевском и Царскосельском вокзалах. [62] При нем годовой оборот буфетов только в Твери достигает 20 тысяч рублей и приносит 4 тысячи рублей чистой прибыли.[63]
Трудолюбие и предприимчивость касимовских татар были хорошо известны в Петербурге. Вот что в начале века писал в своем очерке о татарах журналист А. Бахтиаров: «Ко второму приходу причислены преимущественно касимовские татары: официанты разных петербургских ресторанов и буфетчики на станциях по Николаевской железной дороге.
Все буфеты на Николаевской железной дороге, вплоть до самой Москвы, содержатся татарами; прислуга в этих буфетах, официанты и лакеи тоже татары.
...Весь этот лакействующий персонал причислен ко второму магометанскому приходу в Петербурге и в религиозно-нравственном отношении подчиняется ахуну Атаулле Баязитову. Это, так сказать, лакейский приход — самый богатый в материальном отношении».[64]
И хотя Алышевы не были миллионерами, подобными Морозовым и Рябушинским, но именно прослойка среднего купечества, к которой они принадлежали, обеспечивала хозяйственную жизнь в двух столицах и во многих городах Центральной России.
В 1906 году Фатих Ибрагимович в память своих рано скончавшихся родственников — отца Ибрагима и дяди Хасана — решил выстроить мечеть в Твери и взял на себя основную часть расходов.
Это была эпоха благотворительности в России. На деньги татарских купцов было построено много мечетей, национальных школ и домов.
Тут уместно упомянуть, что и московская Соборная мечеть была построена на деньги касимовского купца Салиха Ерзина, а земли под мечеть купили мещанин С. Бакиров и касимовский купец Хабибулла Акбулатов. С последним Алышевых роднили не только земляческие, но и семейные связи: Арифа, одна из сестер Фатиха Ибрагимовича, была замужем за Гиреем, сыном Хабибуллы Акбулатова.
