– Кто еще сегодня не пытался учить меня? Пожалуй, только взводные. Не удивлюсь, что и Басар попытается. Прошу запомнить, капитан, подразделением командую я. И пока подразделением командую я…

Волченков прервал Сабира:

– Успокойся. Нам предстоит еще раз продумать ночной рейд. С учетом того, что за долиной смотрели террористы.

– И что с того, что они смотрели? Делать им нечего, вот и смотрели. Смеялись, вот, мол, она, доблестная сирийская армия. Выдохлась, раз сидит на оставленных нами позициях.

– Нет, Адан, Реза прав, что-то «духи» задумали. Знать бы что?

– Я был бы не прочь, если бы они попытались провести контратаку и выслали всех своих уродов вместе с техникой на наши позиции.

– Не для того они отходили. Ладно, пришли.

Офицеры зашли на КНП в 17.45. Заместитель находился уже там. Связист варил для сирийцев кофе, для советника поставил на примус чайник, распечатав новую пачку зеленого чая.

Ровно в 18.00 явился командир второго взвода и старший одной из разведывательно-штурмовых групп предстоящего ночного выхода.

Сабир пригласил всех разместиться за столом.

Расселись.

Освежились кофе и чаем.

Сабир развернул карту:

– Итак, ночной рейд. Проведут его усиленные отделения второго взвода. Первую группу ведет лично взводный, вторую его заместитель. Второй группе выйти к западной балке в двадцать два часа, первой из-за разницы расстояний – к восточной в двадцать два десять. Задача у отделений одна: осмотреть балки, определить, возможно ли оборудовать в них передовой рубеж роты. При перемещении по балкам обязательно выставить верхние дозоры, которым занять позиции, замаскироваться и отслеживать обстановку, дабы избежать внезапного нападения противника.

Басар не без удивления посмотрел на ротного:

– Вы, капитан, допускаете, что боевики выйдут в долину?

– Нет. Но я не знаю, что на уме у Самера аль-Диаба или его начальников в штабе обороны на нашем направлении. И, как говорят наши русские друзья, страховка лишней не бывает. По дозорам ясно, Омар?

– Так точно. Но за долиной, очевидно, следят с хребта. И не исключено, что дозорные могут быть обнаружены.

– Так вот ты и думай, что предпринять, чтобы этого не произошло.

– Есть, я понял.

– Рейд, – продолжил Сабир, – проводим с двадцати двух часов до двух часов. Доклады мне по необходимости. В два часа отделения должны находиться на позициях второго взвода.

Сабир повернулся к Волченкову:

– Вам есть что сказать, господин советник?

– Да.

Волченков попытался приподняться, не получилось. КНП находился в одной из разрушенных зон старого блокпоста, был невысок и узок.

– Предлагаю лейтенанту Басару не держать наводчиков в БМП, для этого есть экипажи машин других взводов, а всех оставшихся бойцов вывести на передовые позиции. Им внимательно смотреть за подходами к балкам. В этом случае не придется выставлять фланговые дозоры, что демаскирует продвижение отделений. Обязательно одному из наблюдателей постоянно поддерживать связь с командиром взвода, сообщая обо всех изменениях обстановки. Появление противника в долине маловероятно, но возможно. Не исключено, что игиловцы уже там.

Сабир взглянул на советника:

– О чем это ты, капитан? Допускаешь, что наши дозоры могли пропустить выход боевиков с хребта?

– А ты считаешь, что не могли? Да, они вряд ли имеют намерения отбить оставленные позиции. Это им не нужно. А вот ослабить нашу роту им весьма желательно. Мы не видим, что происходит на участке восточного прохода Черного холма.

– Но увидим, – перебил советника командир роты. – С дальних выходов из обеих балок этот участок будет виден через оптику.

– Будет. Но заметят ли солдаты развернутую минометную батарею боевиков? И тогда игиловцы, имея перед собой долину, с хребта точно наведут огонь батареи по балкам.

– И что ты предлагаешь?

– Лейтенанту Басару или его заместителю, в зависимости от того, кто какой балкой пойдет, следует выслать вперед по два человека. Чтобы они вышли на дальние позиции и в случае необходимости смогли предупредить основные разведывательные силы об опасности, дав возможность им отойти.

– Это все? – спросил Сабир.

– Нет. Нам, я имею в виду командира роты, заместителя и себя, на все время проведения рейда находиться на высоте и, используя оптику, отслеживать ситуацию. В это же время вывести на огневые позиции танки. Всему личному составу, включая взвод иранцев, объявить боевую готовность «Военная опасность», которую не снимать до окончания рейда.

– Что еще?

– Необходимо предусмотреть способ прикрытия отхода отделений Басара в случае столкновения с противником.

Сабир поцокал языком:

– Я, конечно, признаю твой опыт, Юра, но мне кажется, ты преувеличиваешь вероятную опасность.

– Лучше преувеличить, чем недооценить противника. Превосходящего по численности и технике противника, занимающего стратегические высоты хребта и имеющего многочисленный резерв.

– Я услышал тебя. Решение – действовать по обстановке.

– А теперь мое личное мнение, Адан.

– Говори.

– Не нравится мне твоя затея. Тактически разведка не представляет ценности. Все, что нужно, мы можем выяснить путем визуального наблюдения. Но ты принял решение, ты командир, имеешь право. У меня все!

– Ты бы, Юра, лучше попросил своего генерала организовать поддержку роты авиацией. Вот тогда бы мы взяли хребет малыми силами.

– Я подниму этот вопрос.

– Подними, пожалуйста. Так! – Сабир повернулся к заместителю: – С двадцати двух часов роте боевая готовность «Военная опасность», технику на позиции, минометный взвод развернуть. Экипажи, исключая второй взвод, в машины. Иранцам быть в готовности прикрыть отход отделений Басара. Впрочем, Давари я сам поставлю задачу. Тебе, Юнис, проконтролировать все мероприятия, определенные советником, и с двадцати двух часов находиться на левой от КНП позиции наблюдения.

Заместитель командира роты козырнул:

– Есть!

Сабир отпустил Маджида и Басара, позвал связиста:

– Суни.

Сержант появился тут же:

– Я, господин капитан!

– Вижу, что ты. Свяжись с капитаном Давари, пусть поднимется на КНП.

– Есть.

– Выполняй.

Сабир взглянул на советника:

– Ты поприсутствуешь при разговоре с командиром иранского взвода?

– Нет. В этом нет необходимости, я пройду на правый фланг высоты, оттуда через стереотрубу осмотрю долину.

– Дело твое.

Волченков вышел из КНП, пошел во фланг на позицию наблюдения. На командный пункт прибыл капитан Давари. Стрелки часов приближались к 19.00. Внизу задымили две полевые кухни. Повара готовили ужин.

В это же время на хребте Умгдум

На каменистой площадке, закрытой с фронта невысокой грядой, в тщательно оборудованном наблюдательном пункте игиловцев, за обстановкой на позициях сирийской роты наблюдал опытный разведчик из группы наемников, или, как ее еще называли в отряде, спецгруппы, Гази Аходов. Он был чеченец по национальности, но в Чечне не был никогда. Родился и вырос в Турции. Там же попал на заметку радикалов и со временем оказался в банде так называемого «Исламского государства», вместе с соседом и другом, тоже чеченцем, никогда не бывавшим в Чечне, Акрамом Дикаевым. Как хорошие воины, они быстро освоились в группировке ИГИЛ и спустя некоторое время завоевали авторитет. Они не занимались массовыми казнями, не участвовали в карательных операциях. Чеченцы из Турции воевали против неверных, а ими стали все, кто поддерживал законную власть в Сирии, Ираке, Афганистане, Ливии и не принимал ценностей Всемирного халифата.

На пост вышел заместитель командира отряда Аббас Фаур.

Аходов не колыхнулся, хотя слышал шаги еще на тропе, он предпочел смотреть в ночной бинокль.

Фаур прилег на кошму рядом с наблюдателем, спросил:

– Как дела, Гази?

– Оживление на позициях асадовцев.

– В чем заключается?