Волченков стряхнул пепел в банку из-под тушенки, заменявшую пепельницу:

– Адан, ты же не дилетант и прекрасно понимаешь: главная задача той группировки, что стояла здесь раньше, я имею в виду авиационную группировку, полностью выполнена. Не дело штурмовиков и бомбардировщиков гоняться за отдельными машинами и мелкими группами боевиков. А для воздушной поддержки общего наступления самолетов осталось достаточно. Не забывай и о крылатых ракетах морского базирования.

– Так почему, черт возьми, подступы к Пальмире не отрабатывают ни авиацией, ни крылатыми ракетами?

Российский капитан ответил просто:

– Потому, Адан, что здесь Пальмира. Ее не смогли разрушить ни время, ни варвары из ИГИЛ. Ты хочешь, чтобы Пальмиру разрушила российская авиация? И потом, командование наступательными силами не хуже нас знает обстановку вокруг древнего города и если не применяет авиацию, то, значит, для этого есть веские причины.

– А мы должны наступать под огнем боевиков?

– Наступать в прямом смысле глупо. Даже преступно. Но продвигаться вперед надо. Ты же решил выслать ночью в долину два усиленных отделения взвода лейтенанта Басара? Вот только почему-то мне об этом ни словом не обмолвился.

Сабир взглянул на Маджида:

– Ты?

Тот поднял ладони:

– Клянусь, нет.

– Откуда узнал, Юра? – повернулся к Волченкову командир роты. – Или завел среди бойцов, как это у вас говорится, осведомителя?

– Эх, Адан, правильно говорят: век живи, век учись. Предлагаю тебе еще раз взглянуть на карту.

– А, черт, – ругнулся ротный, – я же нанес на нее всю информацию.

– А говоришь: осведомитель. Мне это, Адан, не надо.

– Извини, друг. Сам понимаешь – нервы!

– Да ладно, проехали. Скажи, чего ты хочешь добиться этим ночным рейдом?

– Того, о чем говорил ты: продвинуться вперед и закрепиться хотя бы в балках.

– Малый плацдарм?

– Почему нет? Должен же я приказ выполнять? Считаешь решение неверным?

– Я бы, Адан, сосредоточил внимание на Черном холме. Туда бы следовало перебросить сводный отряд. Под сводным я подразумеваю один из твоих взводов и отделение взвода капитана Давари.

– Что бы это дало? Уничтожение передового взвода огнем боевиков?

– Уничтожение минометной батареи террористов, капитан. Я же сказал, скрытно перебросить. Занять позиции, благо там можно подняться на вершину, она представляет собой площадку, где свободно разместятся человек тридцать. Там же легко замаскировать бойцов, рельеф неровный, маскировочная сеть подошла бы идеально. И когда взвод оказался бы на высоте или рядом с ней, дожидаться выхода минометной батареи. Скажем, имитировать попытку подхода роты к балкам. Глядишь, аль-Диаб не только минометы вывел бы из-за хребта, но и пару-тройку «Т-62» послал бы в развалины. Дальше продолжать?

Капитан Сабир отрицательно покачал головой, вздохнул:

– Не надо! Я понял тебя. И ты прав. Но до Черного холма по прямой пять километров, а если учитывать рельеф, то и все шесть выйдет. В случае обнаружения взводу не отойти. До балок же от пятисот до семисот метров. Хотя твое предложение я обязательно доведу до командования.

– Ты сначала сам все хорошо продумай.

– Я подумаю. Еще кофе?

– Меня уже тошнит от него. И чего вы в него всякие пряности кладете?

– Э-э, к нему привыкнуть надо. Привыкнешь, на другой и смотреть не захочешь.

– А пока привыкнешь, все нутро вывернет.

– Не передергивай, Юр? Не хочешь кофе, давай прикажу чай заварить. До ужина еще три часа.

– Нет, Адан, спасибо. Сейчас бы водочки.

Сабир широко улыбнулся:

– Какие проблемы? Есть у меня арак! По сто граммов можно.

– Арак? Нет, друг мой, ты свое тридцатиградусное виноградное, настоянное на анисе пойло, извини, сам пей.

– Чем тебе не нравится арак? Мягкая водка с пряным привкусом.

– И видом. Особенно когда в арак куски льда бросить или холодной водой немного разбавить.

– При чем здесь лед или вода?

– Адан! Ты когда-нибудь в России одеколон пил?

– Одеколон? – удивился сирийский ротный. – Нет, ни одеколон, ни туалетную воду. А зачем?

– Когда у нас со спиртным в России проблемы были, многие одеколон пили, да что там одеколон, всю гадость, типа очистителей стекол, и даже дихлофос в пиво добавляли. Но – к одеколону. Так напрямую его пить хреново, крепкий. Вот и добавляли воду.

– Ну и что? – заинтересовался сирийский офицер.

– А то, что когда в одеколон попадает вода, то смесь приобретает молочный цвет. Как и ваш арак, если в него добавить льда или воды. Один в один. Я как увижу эту мутно-белую жидкость, рвать тянет.

– Ну ты сравнил одеколон с араком.

– Нет, Адан, я имел в виду нашу русскую водочку. Слезинку, как ее еще знатоки называют. Сто граммов, а на закуску грибочки малосольные или огурчики, можно бычки или кильку в томате. Вот это вещь. Но раз у нас нет ни водки, ни грибов, ни огурчиков, ни консервов, забудем о выпивке. Впрочем, я не возражаю, вы можете свой арак хлебнуть.

– Где бы ее взять, русскую водку? Если только у торговцев в Эр-Катуре? Но они продадут, как это у вас называют, подделку?

– Паленку?

– Точно.

– Так что настоящую водку могут только ваши ребята из России привезти. А в арак можно и не добавлять льда. В холодильнике водка и так холодная.

– Нет, благодарю, это все равно что вместо пива «Балтика», которое, кстати, активно начали продавать в Дамаске и в других крупных городах, пить перебродивший кумыс. У «семерки» те же пять-шесть процентов спирта. А разница – как земля и небо.

– Ну и оставим эту тему до лучших времен, – сказал Сабир и предложил: – Пройдем по позициям? Посмотрим настроение личного состава. К танковым, минометным подразделениям, иранцев проведаем. Персы предпочитают особняком держаться. Хотя надо признать, воины они отличные.

– Давай пройдем, потом обсудим твое решение.

– Договорились.

Офицеры собрались на выход, но тут появился связист роты сержант Суни Данури:

– Разрешите?

– Что у тебя, Суни? Штаб бригады?

– Никак нет, капитана Волченкова вызывает на связь генерал Кордо… Кордо… не запомнил, сложная фамилия.

– Кордополов, – поправил его Волченков, – генерал-майор Кордополов Николай Леонидович, главный военный советник сирийской армии.

– Большой начальник.

– Большой. Он еще с душманами в Афганистане воевал. Ротой и батальоном командовал.

Волченков взглянул на Сабира:

– Вы начнете обход с первого взвода?

– Да.

– Ступайте, я переговорю с генералом и догоню вас.

– Хорошо. Идем, Юнис, – кивнул ротный заместителю.

Сирийские офицеры стали спускаться с высоты, советник прошел в узел связи, представлявший собой бетонный «короб» со столом, на котором были развернуты средства связи, тут же стояли два стула.

– Жарко у тебя здесь, сержант.

– Я привык. Сейчас не жарко, а тепло, всего двадцать восемь градусов на улице, здесь не больше тридцати.

– Да, нормальная температура.

Он взял гарнитуру радиостанции:

– Полоз на связи!

– Приветствую, Полоз! Кедр.

– Мне доложили.

– Время «Ч» 17.00, в «Ч» + 16 быть на восточной окраине населенного пункта в квадрате… КШМ. При себе иметь все, касаемое планов «Евфрата» на ближайшие трое суток. Вопросы?

– Никак нет!

– До встречи.

– До встречи.

Главный военный советник отключился. Волченков передал гарнитуру радиостанции связисту.

– Все? – спросил тот.

– Все, сержант. Не закрывай дверь, проветри помещение.

– Чтобы проветривать, надо еще окно. А его нет.

– «Духи» тебе его пробьют!

– Кто?

– Не обращай внимания.

Капитан вышел из узла связи, пошел к тропе, ведущей вниз. Волченков прикинул. «Ч» – 17.00, «Ч» + 16, это значит 9 часов завтра, населенный пункт в квадрате… – поселок Саар, до него семнадцать километров.

Генерал Кордополов или его представитель будет ждать на восточной окраине, это роща, находясь в КШМ – в командно-штабной машине. Хорошо, хоть так, не в Хмеймим ехать. До базы триста километров. Да и до Дамаска прилично. Непонятно, с чем связан вызов главного советника. Впрочем, что тут непонятного? С обстановкой. Наступление-то на Пальмиру, по сути, захлебнулось по всем направлениям. Ладно, послушаем, что скажет генерал или его представитель.