– Эпонимий Клент.
– Эпонимий Клент, – повторила леди Тамаринд, будто уже слышала это имя.
Она, не отводя взгляд, склонилась к Мошке.
– Лицо мужчины ничего тебе не скажет. Но вот имя… Это другое дело. Эпонимий. Такое имя подошло бы герою баллады. Но таким героям доверять не стоит. А сама ты шпионка, как твой хозяин?
– Не-ет… Он прятал от меня свои бумаги.
Клент всхрапнул во сне, и Мошка умолкла. Но вскоре тот мирно засопел, и девочка продолжила:
– Я просто его помощница. Так уж вышло. Но я хочу учиться в школе. Я читать умею.
Во взгляде леди Тамаринд появился интерес. Голос ее стал мягче, как бархат, если гладить его против ворса.
– Тебе, похоже, нравится жемчуг, девочка. Хочешь получить жемчужину?
От такого предложения Мошка едва не лишилась чувств – да за жемчужину она бы с радостью сожгла весь Чог, с мельницей и солодовней, с гончарной мастерской и кухней. От таких мыслей ей сделалось не по себе, и она отвела взгляд от всевидящих глаз леди Тамаринд.
– Если сослужишь мне службу, – сказала та, – и сослужишь хорошо, я награжу тебя. Ты получишь жемчужину и еще кое-что получше. Сколько в тебе храбрости, девочка?
– Хватит, чтобы дернуть черта за хвост, но не сесть ему на загривок, – ответила Мошка старой чогской поговоркой.
– Как тебя зовут? – спросила леди мягко.
– Мошка Май, – сказала Мошка и сразу вспомнила, что она преступница в бегах. Но как не ответить этой снежной королеве? Назвать чужое имя немыслимо. Имя – твое отражение, чужое на тебя не налезет. – А вы леди Тамаринд? Сестра герцога? Герцога Манделиона?
– Так и есть. Ты готова поверить, что даже у сестры герцога есть могущественные враги? Опасные враги.
Мошка вспомнила разговор матросов в Халберде.
– Ключники! – возбужденно прошептала она.
Рука леди Тамаринд замерла на чучеле зверька. Мошка поспешила объяснить свою осведомленность:
– Я слышала разговоры матросов в таверне. Они думали, что я сплю, и говорили, что Ключники хотят подгрести Манделион под себя… Как получилось в Скарри… Но что вы этого не допустите. А кто такие эти Ключники?
– Самая страшная гильдия в королевстве, – чуть поколебавшись, сказала леди Тамаринд. – Давным-давно они просто делали замки с ключами и шкатулки, но после свержения короля гильдии набрали жуткую силу. Скажи, дитя, ты слышала о ловцах воров?
– А то! – Ловцы воров регулярно мелькали в «Рассказах висельника». – Они ловят за деньги тех воров, кого не могут поймать констебли. Верно?
– Отчасти. Слушай внимательно, девочка. Ловцы воров не лучше тех, кого преследуют. Все ловцы работают на Ключников, они делают так, чтобы любой преступник, отказавшись работать на Ключников, угодил за решетку. Ключники правят преступным миром в четырех городах и укрепляют свою власть в других. Теперь ты понимаешь, насколько опасны мои враги?
Мошка слушала с открытым ртом.
– То, что ты работаешь на меня, – величайший секрет. Нас никто не должен видеть вместе, – продолжала леди Тамаринд.
Мошка кивнула.
– Хорошо. Сейчас Ключники набирают силу, и, если я их не остановлю, они завладеют Манделионом. Я должна знать, выступят ли другие гильдии против Ключников. В том числе Книжники. – Леди Тамаринд склонилась к Мошке, ее голос превратился в еле различимый шепот. – Мне ни в коем случае нельзя себя выдавать, но я должна знать их планы.
– Вы хотите, чтобы я шпионила за Книжниками?
Мошка провела сухим языком по сухим губам.
– Останься со своим хозяином, разузнай о нем побольше. Через него ты войдешь в контакт с другими Книжниками. Может, он пристроит тебя в школу Книжников. Учись как следует, и какое-нибудь знатное лицо возьмет тебя в услужение. Когда у тебя будут сведения для меня, разыщи Плюмажный сквер. Перед статуей Добряка Свояка увидишь куст фазаньих перьев. Спрячь в них письмо, у самой земли. Мне его передадут.
Мошка слушала, наморщив лоб. Она старалась все запомнить.
– Теперь слушай внимательно, ради твоей же безопасности. Берегись тех, кто не снимает перчатки даже за столом. Следи внимательно за карманами и кошельком – ловцы воров запросто подкинут тебе чужое добро и выставят воровкой. И еще, девочка. Если тебе покажется, что тебя подозревают… опасайся гиблых мест…
Клент протяжно зевнул и открыл глаза. Тамаринд откинулась на спинку, придав лицу непроницаемое выражение. А Мошка закрыла глаза и притворилась спящей.
Вроде бы она слушала дыхание Клента и задремала буквально минут на пять, но тут карета подскочила на кочке, и Мошка очнулась. Женщина в белом сидела, отвернувшись к окну, в глаза бросилась звездочка шрама. Уж не приснился ли Мошке тот разговор?
Девочка протерла глаза и потянулась. За окном проплывала деревня. Дорога бежала вдоль реки, на которой тут и там виднелись белые паруса и реющие на ветру флаги с эмблемой Речников, серебристой водомеркой на черном фоне. По вечернему небу плыли облака, ветер трепал штору на окне.
Карета въехала на мост, облепленный магазинами, ремесленными лавками и тавернами. Река была такой широкой, что поначалу Мошка приняла ее за озеро. Но вскоре показался другой берег, уходящий краями в туман, сливающийся с горизонтом. Это была река Слай, и на том берегу возвышались башни и шпили столицы королевства, Манделиона.
Мошку переполнял восторг, она высунулась из окна, чтобы лучше рассмотреть город. На востоке и западе вздымались два самых высоких шпиля, обрамлявшие город, словно рама картину. За длинной крепостной стеной, местами порушенной, пестрела мозаика крыш, а купол собора в вечернем небе казался легким, как мыльный пузырь. С корабельных верфей доносился стук молотков о дерево и металл, напоминавший стрекот кузнечиков.
Ветер дышал свежестью. Он нес запахи речных цветов и песчаных отмелей, пение журавлей и аистов и текучие, серебристые образы подводного мира. Глядя вдаль, Мошка почувствовала, что где-то там, за горизонтом, река впадает в океан и ее могучее течение растворяется в бескрайних водах, сливаясь с ритмами приливов и отливов.
Карета добралась до конца моста. Дорогу обступили здания, такие высокие, что у Мошки закружилась голова. В опускавшихся сумерках череда темных стен складывалась в бесконечную мозаику, а кружева гипсовой лепнины будто парили в воздухе. Мошка улавливала особую связь между этими изысками архитектуры и своей новой покровительницей, ибо их объединял белый цвет. Даже белые паруса на реке представлялись ей свитой леди Тамаринд. И бледный месяц, показавшийся из-за облака, точно завиток сливочного масла на кромке ножа, был ее союзницей.
– Скажите кучеру, где вас высадить, мистер Клент, – сказала леди Тамаринд.
– Я полагаю… наши друзья… живут в восточной части Стрэддл-стрит, миледи.
Карета обошла скопление двуколок и повернула на прибрежную улицу, где между домами проглядывала река. Путники остановились у магазина с витриной, закрытой ставнями. Мошка с неохотой поднялась и вслед за Клентом вышла из кареты.
– Миледи… а-а… как же… как же письмо?
– Будет отправлено вам по этому адресу в скором времени.
В голосе леди Тамаринд звучала непреклонность, но кукольный образ придавал этой суровости нечто по-детски трогательное. После этих слов леди скрылась за шторой, и карета тронулась с места. Клент постарался придать лицу невозмутимое выражение и, поднявшись на крыльцо, постучал в дверь. На вывеске мужская рука пожимала женскую.
– Мистер Клент… а что мы делаем в брачном доме?
Ответить Клент не успел. Дверь открылась, и на пороге показался коренастый человечек в широкополой шляпе капеллана. На лице у него застыла гримаса то ли сочувствия, то ли презрения. Однако стоило Кленту сказать первые слова, как тот расплылся в радушной улыбке, явив миру ровный ряд желтых зубов.
– Ах, вас направила сюда мистрис Бессел? Коли вы друг Джен, добро пожаловать в дом Бокерби. Пренепременнейше отведайте моего табаку, хоть одну понюшку, прежде чем ложиться спать.
Каждую фразу человечек начинал произносить голосом глубоким и раскатистым, точно церковный колокол, а заканчивал крикливым тоном уличного торговца.
