– Что это ты откопал? – Мишка отчаянно зевал. – Проснулся вот, никак теперь не засну… – Он наклонился, силясь разобрать непривычный шрифт: – Ничего себе! Это наш прапорщик писал?

– Нет, это из «Очерков Бородинского сражения» Фёдора Глинки. Наши на бивуаке под обстрел не попадут, их ещё отправят к флешам.

– А про Яковлева ничего нет?

Витька помедлил.

– Да… нашёл.

На экране возникла колонна из красного гранита, увенчанная двуглавым орлом.

– Это памятник 3-й пехотной дивизии генерала Коновницына. На постаменте – списки погибших. На юго-западной стороне постамента… вот, смотри:

На серой каменной плите значилось:

20-го Егерскаго, нынѣ

130-го пѣх. Петрозаводскаго полка.

Убиты:

Прапорщикъ Яковлевъ

и 28 нижнихъ чиновъ.

– Вот, значит, как… Не уберёгся прапорщик. Неужели и остальных поубивало? И капрала Оладьева, и Терентьева, и того, седого, с тесаком?

– Может и нет. – поспешил успокоить приятеля Витька. – Двадцать восемь убитых – это потери всего полка. А те, кто в роте Яковлева могли и уцелеть.

– Всё равно, жаль прапорщика… – вздохнул Мишка. – Слушай, а можно их как-нибудь отыскать?

Витя опешил:

– Отыскать? Ты как себе это представляешь? Бегать под ядрами и спрашивать: «дяденьки, вы не знаете, где тут рота прапорщика Яковлева» Мы на поле будем только в полдень, а к тому моменту флеши уже падут, и двадцатый полк будет драться за Семёновский овраг. Может, и Яковлева к тому времени уже убьют…

– Но попробовать-то можно? – не сдавался Мишка. – Надо же узнать, что с ними случилось? И потом, не обязательно самим по полю бегать!

– Не обязательно? Это как?

– А с воздуха! с моей «пешки»! Прицепим к моей «пешке» вторую камеру, я буду пилотировать, а ты наблюдай!

– Не прокатит. – покачал головой Витька. – У тебя управление далеко бьёт? Метров на триста?

– На пятьсот! Я его прокачал, иногда и дальше выходит!

– Всё равно, мало. К тому же, «пешка» твоя слишком быстрая, ничего толком не разглядим.

– Можно пониже спуститься, – предложил Мишка. – Проведу на бреющем, над головами. Солдаты услышат звук моторов, поднимут головы – тут-то мы лица и разглядим!

– Ага, и пальнут! Они же такого в жизни не видели, испугаются и начнут стрелять. Сотни ружей, хоть одно, да попадёт!

– Ну, это мы ещё посмотрим! Я зигзагом поведу…

Витька решительно помотал головой:

– Нет, не годится. Нельзя, чтобы они эту штуку видели. А то получится как с той бабочкой, помнишь?

– С какой ещё бабочкой? – удивился Мишка. – Не помню я никакой бабочки.

– Темнота! Это из рассказа фантаста Рэя Брэдбери. Между прочим, он в списке книг, которые задали летом прочесть.

– Делать мне нечего! – хмыкнул Мишка. – Учёба начнётся – начитаюсь, а сейчас вон, погода какая классная!

– Ну и зря! – менторским тоном изрёк Витька. – А то знал бы, что если раздавить в Юрском периоде бабочку, то из-за этого здесь могут выбрать не того президента!

– Да ладно? Круто! – восхитился Мишка. – Юрский период – это где динозавры?

– Да. Герой отправляется в прошлое на сафари, случайно сходит с тропы и… в общем, неважно. Главное: в прошлом нельзя ничего менять. Усёк?

– А как узнать, какую бабочку давить, чтобы у нас изменилось?

– Да при чём тут бабочка? – рассердился Витька. – Это же фантастика! На самом деле, может ничего и не изменится. А может, ты вообще на свет не родишься!

– Я? – опешил приятель. – Это ещё почему?

– А ты представь, что под «пешкой» окажется твой далёкий предок. Услышит он мотор, остановится, чтобы посмотреть вверх – а тут французское ядро! Если бы он не остановился – ядро бы мимо пролетело. После войны у него родился бы сын – твой пра-пра- и ещё сколько-нибудь раз «пра-» дедушка. А так он не родится – а значит, и тебя на свете не будет!

Мишка задумался.

– Нет, лучше не надо – наконец заявил он. – Обойдёмся без дурацких опытов.

– Знаешь, а насчёт «пешки» – это мысль. Только надо взять не её, а мой квадрокоптер. Он и зависать может, и камера мощная, с круговым обзором. К тому же, тихий – может повиснуть над головой, а ты ничего не услышишь. Не то, что твоя тарахтелка! Отец его к медеведице с медвежатами подводил метров на двадцать, а те даже не замечали.

– А что, дело! – оживился Мишка. – Спрячемся где-нибудь и с воздуха рассмотрим, всё, что надо. Никакого риска!

– Так и сделаем! – Витя решительно захлопнул крышку ноутбука. – А сейчас давай спать, завтра трудный день.

Пушечный рёв ошеломлял. Ухо отказывалось улавливать в чудовищной какофонии боя отдельные выстрелы. Залпы, беглая стрельба батарей, грохот разрывов – всё сливалось в сплошной звуковой фон, который давил, пригибал к земле, терзая барабанные перепонки.

Слева, со стороны Утицкого кургана, где, Витька знал это точно, корпус Тучкова вот-вот сбросит с высоты поляков Понятовского, пушечная пальба была особенно частой. С другой стороны, из-за села Семёновское, ревели орудия Курганной батареи: там Милорадович строил войска в каре, ожидая атаки кавалерии. Грохотал Семёновский овраг, за которым Коновницын собирал потрёпанные полки, отошедшие с занятых неприятелем флешей.

Бивак яковлевских егерей оказался пуст, и было видно, что оставили его в крайней спешке. Стояли сцепленные оглоблями телеги, между чёрными проплешинами кострищ разорённые навесы, шалаши, кое-где – забытые палатки, брошенные.

Заросли кустов, раскинувшиеся впереди, занимала русская пехота. Оттуда неслась ружейная трескотня. Разглядеть можно только задние шеренги; время от времени между ними лопались гранаты, давая небольшие облачка белого дыма.

– Чего ждём? – Мишка дернул приятеля за рукав. – Пошли к телеге, оттуда и посмотрим!

Телегу Витя узнал – за ней они прятались в прошлый раз. Даже свёрнутые палатки и связки кольев остались на месте. Рядом знакомое кострище; вот чурбачок, на котором сидел прапорщик, а там они хлебали кулеш… Даже котелок сиротливо висит на жерди.

Телега давала какое-никакое, а укрытие, и Витька почувствовал себя увереннее. Он неплохо подготовился к вылазке – никаких бермуд и футболок, плотные походные штаны, берцы, серая куртка на пуговицах. За спиной брезентовый рюкзак: Серёжин-старший когда-то ходил с ним в походы. В рюкзаке кейс с квадрокоптером и прочий инвентарь: пульт дистанционного управления, запасные батареи, ноутбук. Мишка, снова облачённый в домотканые штаны и рубаху, волок на плече черную капроновую сумку. В сумке были: термос, двухлитровая бутыль «Святого источника», пакет пряников и аптечка – несколько индивидуальных пакетов и тюбик «Спасателя». Кто знает, как обернётся дело, может, и задержаться придётся? О заряде гаджет-детектора можно не беспокоится: аккумулятор полон, да и резервная батарея в наличии.

Мишка вытащил из сумки бинокль – двдцатикратник, встал в полный рост на телеге и принялся обозревать окрестности. Вид у него был чрезвычайно важный: будто это он, Мишка Сугорин, руководит войсками, а вовсе не его тёзка, князь Михаил Илларионович Кутузов.

Нет, это решительно никуда не годится!

Витька дёрнул приятеля за штанину, да так, что тот кубарем полетел на дно телеги.

– Ты что, офонарел? – прошипел Мишка, потирая ушибленный локоть. – Я из-за тебя чуть бинокль не расколотил!

– Лучше бы ты башку себе расколотил! Встал тут, как памятник… Не видишь – сюда идут?

К брошенному биваку приближалась пехотная колонна – примерно рота, прикинул Витька, человек двести. За ними пылят другие роты – наверное, выдвигается из резервов свежий батальон. Пропылённые, зелёные с красными воротниками, мундиры, белые панталоны. Ранцы, шинельные скатки через плечо, кивера, украшенные латунным изображением гренадки с горящим фитилём. Над строем колышется щетина штыков.