Инсар хмыкнул, ничего не ответив.

-- Сомневаюсь, что в вас больше 70 % кармы, -- снова неожиданно и крайне беспардонно перевела русло беседы Джулия Фокстрот. -- И тридцати пяти, наверно, нет.

-- Я так плох? -- нисколько не обидевшись, полюбопытствовал Инсар.

-- Отнюдь. Вам нравятся мотоциклы?

-- Мы снова на "вы"?

-- Ты любишь технику? -- повторила Джулия.

-- Настолько же, насколько лилии.

-- Обожаю мотоциклы. У меня квадроцикл на стоянке Трезубца. Огромный. Умельцы Штарбайна мастерили его около полугода. Моя гордость. Дорогая, прожорливая, но гордость, -- улыбнувшись, стукнула себя в грудь Джулия и уставилась на Инсара.

-- Воспоминания. Родина. На клумбе под окнами нашего дома цвели замечательные цветы. Мы срывали их на праздники, потом сажали вновь. Пестрящая разнообразными красками провинция, о которой слагали песни, и на земле которой хотелось забыть о горестях, -- заговорил Инсар, заставив Джулию расплыться в широченной, солнечной улыбке. У неё были ровные зубы и ямочки на щеках.

Мимо них прошёл пожилой квартет. Обязательная прогулка в полдник. Скоро подадут ужин в ближайшем доме для брошенных стариков. На деле в этом месте проживали и те, кому порядком надоело корчить из себя праотца семейства и делиться вечной мудростью. Два старика и две старухи. Каждому из них не меньше ста пятидесяти лет. Инсар брезгливо отвёл взгляд. Он ненавидел старость.

-- Мне бы хотелось написать пейзаж твоего дома. Уверена, картина получилась бы завораживающей, -- Джулия проводила прошедших мимо старожилов мира почтенным и вдумчивым лицом.

-- Вряд ли это кому-либо удастся, -- горестно проговорил Инсар, -- её стёрли в прах.

-- Жуть. -- Закусила губу леди Фокстрот. -- Мы неправильно встретились. В парке, днём, в жару -- всё не так!

-- А как правильно?

-- Ночью. В ливень, и где-нибудь на закоулках Сент-Валена. Или на худой конец в Котловане. Не важно! -- порывисто вскрикнула девушка и замерла.

-- Точно не хочешь пирожного? -- на сей раз прояснело лицо Инсара. В первый раз за последние недели.

-- Всего одно. И само вкусное, если не возражаешь.

Килоди открыл холодильник и вынул пакет с вафельной корзиночкой, в которую Стэн напустил своего фирменного крема со вкусом карамели и патоки. С некоторых пор Инсар неплохо разбирался в людях. И теперь он понимал, что странное, нелепое и довольно неправдоподобное знакомство с милой девушкой в городском саду точно не случайность, но самая настоящая удача.

***

-- Вы обязаны взглянуть на это! -- взбудораженные Атлас и Кей поставили планшет на стол наставницы -- дочери Асмиллы, Календары Блоус. Не молодая, с морщинами и волосами, убранными в пучок, она напоминала скорее содержанку на хозяйстве, чем решительного управленца.

-- Что стряслось? -- она помешивала ложкой горячий чай, сидя за трюмо в своих покоях, читала какую-то книгу и давно собиралась отойти ко сну.

-- Простите за вторжение, -- начал Атлас, -- но сегодня утром мы забрали обод с головы того парня, оставшегося в живых после кровавого побоища в Котловане. Расшифровали запись. К слову, программа трудился почти десять часов. Увиденное нас поразило.

Кей установил планшет напротив Блоус и запустил короткий ролик. На экране задвигались модели людей, появились сооружения, напоминающие дома и улицу. Компьютерная графика запустила жизнь в сон, из которого выросло четверо. Одежда в цвет той, что была на убитых и потерпевшем. Они топтались на одном месте, рядом поблёскивала вывеска. Похоже на "Сошуаль". Двое начали спорить. Машина отрывисто передала смысл стычки. Всё дело в зависти. Тот, который должен был лететь на "Вечном страннике", начал отбиваться от нападок своих собутыльников. Один, самый здоровый, ударил его в нос, напали другие. Ант смотрел на всё со стороны, не вмешиваясь. Наконец, когда трое поколотили друг друга и выбились из сил, Ант подошёл к своему недавнему приятелю, который уже пострадал -- ему свернули челюсть, и с остервенением набросил ему на шею свою стальную цепь, заточенную таким лихим образом, чтобы перерезать плоть в один миг. Секунда -- и голова скакала по пыльному, неровному асфальту "котла". На Анта бросился второй из компании, выкрикивая проклятья. Коротконогий уже бросился наутёк. Экран на секунду потемнел, будто невидимую камеру окутало туманом. Затем снова прояснился. Здоровяк истекал кровью, хватаясь за горло. Снова тьма и шипение, но затем краски стали ярче прежнего. Ант догнал последнюю жертву, прибил её к стене и с силой стал вколачивать круглую башку крепкого коротышки в кирпичную стену. Пронеслась рябь, краски потускнели, изображение ухудшалось. Откуда-то извне послышались странные шипучие слоги, проносившиеся, будто порыв ветра -- быстро, неразборчиво и незримо.

-- Стоп! -- невозмутимо скомандовала Календара. -- Ещё раз это место.

Атлас открутил к моменту, когда завершилось последнее убийство, и Ант бросился бежать, куда глаза глядят.

-- Сделай шум чётче и воспроизведение медленнее! -- снова приказала Блоус.

"Мо ва. А ва. О ни вон ндуро фун ва. Алазе беру сар лагбара. Адаорин ниориси ва окункун. Ки о си ва ийо дуро. Ати ки о йоо ва си ододо".

Календара тяжело вдохнула и впала в глубокую задумчивость. Минуту она не двигалась, перекладывая какие-то вещи, факты или, быть может, воспоминания в чертогах памяти. Наконец Календара ожила и воззрилась на своих пасынков, которые терпеливо ждали.

-- Кому-нибудь ещё вы показывали эту запись? -- строго, со скупой надеждой поинтересовалась Блоус.

-- Только Блинду, -- выпалил Кей, -- чтобы убедиться, что "обод" не подцепил вирус.

-- Идиоты! -- закричала Календара, но тут же успокоилась. -- Живо приведите Блинда.

Кей пошёл за отличным программным специалистом, который мог соорудить что угодно на просторах Потусторонней Вязи, поддерживал функциональность "ободов", но всё же недотягивал до лавров сибера и к тому же давно заработал репутацию в общем безобидного, но не самого чистого на руку парня с сомнительной репутацией.

-- Что скажешь? -- обратилась Блоус к Атласу, оставшись с ним наедине.

-- Неожиданно, -- спокойно ответил Рензо, -- к тому же сны реальны. Всё это происходило на самом деле. Цвета настоящие, выдумок нет.

-- Странно, не правда ли? Сон без прикрас. Такого и не бывает то никогда, -- заметила Календара и отхлебнула остывший чай.

-- Ошибка дорогого стоит, согласен. И спешить с обнародованием нельзя. Нужно разобраться в этом деле. Дозорные Трезубца плюют на происходящее в Котловане. Однако я сомневаюсь, что личные досмотрщики Фрая оставят всё как есть, не сунув свой острый нос.

-- Ты верно говоришь. Но меня пугает другое.

Календара встала из-за стола и направилась к своей кровати. Сев на неё, она закрыла ладонями лицо, хорошенько протёрла его и, закончив, громко выдохнула.

-- На последних секундах на заднем фоне что-то шумит. Ты слышал, что этот шум не просто ветер или ласкающийся на крыше кот. Шипение есть шёпот. Причём идёт он извне и адресован нам. Кто-то послал весточку.

-- Ерунда какая-то! -- поднял густые брови Рензо. -- Программа визуализации не могла пропустить тех уст, которые нашептали нам письмо.

-- Выходит, что пропустила.

Внешне спокойная, но полная внутренней напряжённости Календара наносила крем на руки, втирая в кожу его настойчиво и грубо.

-- Чьё это послание?

-- Я не знаю, -- помотала головой женщина.

-- А что за язык?

Рензо был поражён увиденным. Но предположения Блоус вводили его в ступор, заставляли сомневаться в идейной собранности главы церкви.

-- И этого сказать я не в силах, я не уверена. Но знаю, кто мог бы нам помочь в этом деле и кое-что прояснить.

В покои Календары Блоус вошёл Кей и патлатый высокий мальчишка с длинными пальцами и бледной кожей. На нём висели одни трусы -- Кей выдернул компьютерного гения из постели.

-- Блинд, ты видел запись? -- спросила Блоус, сверкнув глазами.