Уверенными шагами Инсар поднялся на второй этаж. Совесть его мучила, но как--то отдалённо, будто мошка, назойливо мельтешащая перед вспотевшим лицом. Инсар пребывал в своеобразном наркотическом опьянении, однако ясно осознавал, что творит. Половицы скрипели, провожая его шаги. Номер 22. Инсар прислушался. Тишина. Они точно внутри, просто затихли. Затаились, как мыши, на которых развязала охоту старая опытная кошка. Тук-тук. Инсар постучал и прочистил горло:

-- Извините! Прошу прощенья! Внизу кто-то кричал. Вы не знаете, в чём дело? -- хитрил Килоди, но прекрасно понимал всю глупость затеянного спектакля. Молчали.

Инсар решил, что медлить нельзя. Поразмыслив, он спустился к рецепции, поискал запасной ключ от двадцать второго номера. Нашёл. Поднялся наверх, стянул куртку, расправил цепь и вставил ключ в замок. Провернувшись два раза, замок щёлкнул, дверь открылась. Инсар толкнул её. На пороге стоял высоченный, широкоплечий белобрысый парень с ножом в правой руке. Его оголённый торс свидетельствовал о годах тренировок, прекрасном питании и лошадиных дозах стимулятора, которые он засаживал в себя ежедневно. Один глаз характерно поддёргивался -- перенесённая операция на глазном нерве. Подобный результат хирургического вмешательства Килоди видел неоднократно. На войне. Парень зарычал и набросился, умело размахивая ножом. Девушка, блондинка с огромной грудью и пухлыми губками, устроилась на кушетке, зажавшись в углу.

-- Ублюдок! -- орал парень и наступал. -- Я разорву тебя, паскуда!

Килоди дважды улизнул от резких выпадов и на третий раз подкинул цепь, сделал ею короткий взмах и перехватил ведущую руку нападавшего. Скрутив намертво, цепь сдавила мышцы, пустила кровь. Инсар сделал виртуозный шаг в сторону и проводил цепь по инерции, дав парню налететь на перила. Килоди не стал терять драгоценные секунды, набросился со спины и повис на двухметровом гиганте, который бесновался и пытался сбросить противника. Инсар также стремительно перехватил крюк, на котором ещё осталась кровь толстушки, и полоснул остриём по лицу бывшего солдата. Тот взревел. Инсар спрыгнул со спины вояки и, разбежавшись, въехал ему кулаком в грудную клетку. Атлет закашлялся, закачался и, попятившись, упал навзничь. Девчонка визжала и звала на помощь. Из-за угла выглядывал любопытный карлик, довольный происходящим.

-- Ш-ш-ш, -- прислонил к губам окровавленный указательный палец Килоди, -- потом твоя очередь.

Восстановив дыхание и скинув с себя цепь, здоровяк поднялся на ноги, раскис, всхлипнул и стал просить о пощаде, виновато опустив голову. Гигантский кусок поджарого мяса рыдал и умолял оставить их в покое, обещал, что они будут молчать и забудут о сегодняшнем вечере навсегда. Килоди не слушал.

-- Смотри вниз и не смей поднимать свою башку! -- приказал Инсар.

Килоди досчитал до тридцати, вздёрнул с пола цепь и в последний раз взмахнул ею, с силой вогнав крюк прямо в макушку здоровяка. Тот на мгновение замер и, обмякнув, распластался на деревянных половицах, истекая кровью. Зуверфы с благодарностью приняли жертвоприношение, облепив очередной дар своими маслеными извивающимися липкими жгутами.

"Её не тронь", -- прошипел самый разговорчивый Зуверф, который, наверно, был парламентёром в их нечастых беседах. Килоди слышал и другие, не менее противные голоса, но этот всё же чаще. "Душка послужит нашему храму. Безумна и грязна".

Инсар помедлил и, приняв решение, крикнул:

-- Измир! -- Карлик тотчас подскочил к нему. -- Разберёшься с дамой? Только не убивай.

-- О-о, со слюнками! -- ухмыльнулся Йелландул, -- хереть ей не стану, просто сшибу с ума.

Инсар впустил уродца к визжащей девушке, которая ни разу не попыталась сбежать, хотя в глубине души Килоди на это надеялся. Захлопнулась дверь, и отчаянный девчачий визг серпом разрезал пространство, казалось, заскрежетали старые стёкла. Измир не станет её убивать. Мастер гипноза сведёт девушку с ума, внушит ей, что именно она виновата в смерти своего дружка. Девчонка будет твердить о невероятных вещах: приведеньях, мужчинах в старых кольчугах, которые вынырнули из чёрной дыры, образовавшейся в стене, о невообразимых щупальцах древнего монстра, которые обвивают её юное тело по ночам и просят принести себя в дар. Околесица, после которой помещают в Нуттглехарт -- лечебницу для людей с психическими расстройствами. Там эта прелестная, молодая, пышущая здоровьем и красотой девочка и окажется. Жестокость, не необходимая и в какой-то степени бестолковая. Зачем он пошёл на столь гнусный и низкий поступок? Во всём виноваты "чернила". Дурное влияние и обретённая привычка убивать. На сей раз он не нуждался в долгой реабилитации. Холод и музыка всё равно его не спасут. Он ощущал, что Зуверфы овладевают им, переманивают на свою мрачную сторону, заставляют его быть тем, кем он никогда бы не стал, не встреть на своём пути горе и страдания. Инсара нещадно выворачивало после каждой кровавой экзекуции, после любого акта неосмысленного насилия, но сейчас сердце билось ровно, будто не случилось ничего необычного. Став беглецом, Килоди нашёл ещё одно оправдание своим мерзким поступкам, тем самым в очередной раз угодив поганым Зуверфам. Инсар официально объявлен вне закона, и это означало, что он возвысился над ним.

Вернувшись в свой номер, Иснар снял грязную одежду, сменил её на последний, купленный в придорожном магазинчике комплект из твидовых штанов и ветровки и снова спустился в холл. Вышел на свежий воздух. Небо затянули тучи. Неужели дождливый сезон начнётся так рано? На воротах сарая висел хлипкий замок. Один удар ботинка снёс преграду. Инсар искал топливо. Машин поблизости не было, но он слышал тарахтящий генератор, когда вырубалось электричество. Бак стоял за рабочим станком. Осталось совсем немного на дне. Выжимка из остатков переработанного апатиниума. Бесцветная жидкость с консистенцией подсолнечного масла. Отлично горит. Из дверей отеля, вальяжно ковыляя, вывалился Измир. На его кривой морде застыла самодовольная ухмылка.

-- Чито творишь? -- поинтересовался он.

-- На! -- Инсар протянул карлику бак с остатками горючей смеси, -- спали этот гадюжник!

-- Вы меня балуете! -- радостно воскликнул Из, перехватил бак и заводил хороводы, разбрызгивая топливо вокруг здания. Вошёл внутрь. Вылез через окно, не переставая поливать всё вокруг опасной жидкостью.

-- Девку выволочь? -- нахмурившись, спросил карлик.

Инсар кивнул.

Растерянную и будто провалившуюся в сон, в слезах, с невидящим взором, её усадили на сундук в сарае и закрыли на замок. Её найдут, в этом нет сомнений.

-- Поджигай! -- скомандовал Инсар, но перед этим выгреб всё ценное из карманов жертв. Набралось не густо: два картриджа, ключи, пара подарочных талона на ужин в закусочной "Блинкс", жевательная резинка, перочинный нож и пачка дешёвых презервативов. Дождавшись сигнала, Измир зажёг спичку и бросил в условное место, где возродился огненный змей и, петляя, нацелился в сторону старого, деревянного пристанища "у реки". Пламя разыгралось и разошлось не на шутку. Балки хрустели, истощались и рушились, вздымая пепел и яркие искры. Инсар и его напарник немного постояли, любуясь пожаром, затем осмотрелись -- стемнело -- и решили отправиться в дорогу. Им предстоял нелёгкий путь до Фесрамского тоннеля -- единственного пути в "спящий город".

Глава 7.

Джулия наслаждалась уединением. Утром она почувствовала тошноту, головокружение и жжение в некоторых участках тела. Сомнений быть не могло -- сгорели её миниботы. Опорожнившись, она убедилась в этом наверняка. Джулия поняла, что ей необходимо проветриться-подышать, покинула монастырь и устроилась в прекрасной беседке, которую давным-давно срубили на цветочном холме. Отсюда открывался невообразимо красочный вид: внизу протекала полноводная Илейа, вдалеке раскинулся монастырский комплекс Асмиллы, его сад, винные плантации, конюшня, где держали лошадей и конулов. За монастырём отцветала берёзовая роща, на западе менял краски и старый дубовый лес, что веками дряхлел и возрождался вновь. Вода в реке плескалась, то были мигрирующие косяки рыб. Раз в год всего пару дней они перебираются ниже по течению, руководствуясь приказом природы. Джулия закрыла глаза и вообразила, каким может быть это место зимой, под слоем белого снега. И улыбнулась. Близились дожди, погода менялась, похолодало. Джулия вышла из стен монастыря в одном лёгком голубеньком платьице, которое не спасало и от самых приветливых ветров. Продрогнув, она собиралась возвращаться под крышу обители, но тут же на её плечи легла тёплая, подбитая кроличьим мехом куртка с начищенным серым воротником. Мурашки разбежались по сторонам, уступив место приятной, томной неге. Атлас присел рядом и так же, как Джулия, уставился на дивный пейзаж.