-- Загадывай, гад! -- раздражённо сплюнул на снег Инсар и уселся в сугроб, потирая заледенелой варежкой своё вспотевшее, раскрасневшееся лицо. Приятель нахмурил свои золотистые брови и призадумался.
-- У купцов точно есть, чем поживиться. Нечто драгоценное, что стоит кучу деньжат. Хочу, чтобы ты спёр что-нибудь из гостевых чертогов и принёс сюда завтра утром!
-- С ума сошёл! -- возопил Инсар, свалял комок снега и отправил его в лоб рыжему. -- Ничего я воровать не стану!
-- Тогда я всем расскажу, что ты не выполнил спор! -- начал угрожать конопатый. -- Вся местная ребятня будет обзывать тебя трусом и болтушкой!
-- Что угодно, но не воровство! -- подвёл черту Инсар и сел в сугроб, ожидая нового задания.
-- Баран какой, -- махнул варежкой приятель, -- шут с тобой, давай так. Ты всё равно пролезешь в гостевую. Ночью. Да положишь кошачьих какашек у чьей-нибудь двери. Утром мы посмотрим, кто вляпается в подарочек. Обхохочемся!
-- Ну, у тебя и замашки, -- покрутил головой Инсар.
Инсар, скрепя сердце, согласился. Отпросившись у родителей ночевать у друга, Инсар при сумерках сбегал к часовне, набрал кошачьего помёта в старую, прохудившуюся половую тряпку и надёжно её завернул. После того, как дадут отбой, все гости разойдутся по своим комнатам.
Гостевой зал возвели давно и на века. Несколько десятков деревянных домишек, прилаженных друг к другу, будто солдаты в строю, создавали ровную линию, напротив которой, метрах в тридцати, располагалась точно такая же линия домов-близнецов. Всё жильё накрывала высокая, покатая крыша, образуя колпак. Входов в гостевые чертоги было всего два -- в начале зала и в конце. Но мальчишки частенько вскарабкивались вверх по деревянным настилам, цепляясь за выступы орнамента, которым был украшен зал снаружи. Пролезая вовнутрь, ребятня частенько наблюдала в распахнутые окна за иноземцами: их привычками, разговорами и, самое интересное, их удивительными вещичками. Самые наглые могли получить по шее от раздражённого торговца, однако реже, но бывало, кто-то из таких смельчаков овладевал диковинной штукой, бахвалясь ею перед ровесниками.
Килоди не очень любил соваться в чертоги, оттого ночная вылазка не на шутку его злила. Когда окончательно стемнело, Инсар вылез в окно детской, где они ютились с рыжим, захватил с черепицы лежавший там свёрток с неприятным содержимым и отправился выполнять пакостное задание. Инсар на всякий случай дёрнул двери главных ворот -- заперто. Пришлось лезть. Ноги соскальзывали, он чуть не сорвался с десяти метровой высоты, но пронесло. Когда он соскочил на ровный, заиндевевший деревянный настил гостевой аллеи, немного громыхнуло, но в тишине ничто не обратило на упавшего с крыши мальчонка внимания. Инсар собирался бросить "мину" куда придётся, у первого же порога. Но почему-то передумал. Его потянуло в конец аллеи, к домику, в глазницах которого мерцал слабый свет. Подойдя ближе, Инсару почудилось, будто его кто-то окликнул. Он повертел своей косматой башкой, но никого не разобрал. Снова повеяло еле разборчивым, но тревожным духом. Инсар разнервничался, на лбу выступил пот, а под соболиной шубой пылал огонь. Мальчик расстегнул пуговицы, привстал на носки и робко заглянул в окно дома. Лысый всадник, что восседал на крупном конуле -- без сомнений вожаке, теперь склонился за письменным столом. Чем именно занимался торговец, Инсар разобрать не мог, широкая спина закрывала обзор. Инсар встал на короткое полено, ещё немного приподнялся, напрягая икры ног до предела и рискуя свалиться и быть обнаруженным. Лысый сильный мужчина немного развернулся, дав тем самым Инсару разглядеть на столе, в чёрном открытом футляре ромбовидный предмет, который светился ярко-жёлтым с отблесками белого и голубого. Килоди выпучил глазища, дивясь тому, что произошло дальше. Сверкающий ромб раскрылся, разноцветные блёстки взмыли под потолок и, немного замерев, устремились в сторону стекла, туда, где прятался Инсар. Парень не успел сглотнуть, как блёстки разбили стекло вдребезги, опрокинув подсматривающего наземь. Инсар ударился затылком, всё вокруг затуманилось, расплылось. Над куполом резвились радужные огни, потом собрались в единый пучок и приняли конусовидную форму с остриём на конце. Из домика выскочил лысый погонщик, зыркнул на Инсара и злорадно скривился. Килоди вскочил на ноги, бросил шубу, свёрток и побежал к воротам. Стрела загудела. В соседних домах стали вспыхивать огни, кто-то высунул свою рожу в раскрытые ставни и выругался на всю аллею. Инсар по наитию нырнул в один из зазоров, которые образовывались между постройками. Запыхавшийся, он покатился куда-то вниз, заметив блеснувшею мимо проёма молнию. Кубарем, он вывалился в погреб, где хранили соленья и настойки для постояльцев. Наверху поднялся сыр-бор, спорили и ругались. Инсар в темноте шарил по бочкам, полкам, наткнулся на стеллаж с вином, одна бутылка вывалилась из ячейки и разбилась. В морозном воздухе разлился приятный виноградный аромат. Инсар продолжал поиски, в конечном счете, упёршись в люк, который обычно раскрывали снаружи. Мальчик подтянул полупустую бочку, встал на неё и принялся отчаянно долбить в запертую на замок крышку. С каждым ударом Инсар терял силы и надежду. Металлические дверцы лишь подпрыгивали, не собираясь выпускать пленника. Инсар взмок, покраснел, ругался. Костяшки на кулаках кровоточили, едкий пот заливался в глаза, Инсар их закрыл и продолжил свои потуги, отрешившись и уповая на везение. С очередным, не самым настойчивым ударом, дверцы поддались и взмыли вверх, будто их выбил кованым сапогом дровосек-великан. Инсар ахнул и, утерев слёзы, вылез наверх, разгорячённый и счастливый. Он бежал, не останавливаясь. По какой-то причине парень забыл, что у него есть приветливый, тёплый дом. Килоди нёсся в лес, к руинам старого замка, который когда-то составлял прекрасную архитектурную композицию, заканчивающуюся прелестной часовней на холме. Инсар обожал тут бывать. И теперь, когда над ним нависла угроза, Инсар мчался не к родителям, а в мрачный лес к остаткам того, что символизировало в давние века силу и мудрость. Нырнув в груду камней, Инсар спустился по узким проходам вниз, в своеобразный пустой подвал, сухой и относительно чистый, где были лишь древние исписанные чудным языком стены и притащенный им тонкий дырявый матрац. Замерев, Инсар затаился, отдышался и задремал, прислонившись к холодному серому камню. Очнулся он только под утро. Замёрзнув и проголодавшись, парень мало-помалу пришёл в себя и не спеша зашагал домой. Рассвет вселил в него радость, заставил поверить, что все опасения надуманы, а яркая стрела лишь дивный фокус. Глупый трус, он умчался в дебри, испугавшись того, о чём не имеет понятия. Наверняка над ним уже глумится его рыжий приятель и вся местная ребятня. Миновав очередную возвышенность, Инсар бросил утомленный быстрый взгляд на привычный пейзаж родного Иншара и не сразу осмыслил, что творилось недоброе. Пряничные домики сгорали, охваченные пламенем. Все жители куда-то подевались. По заснеженным улицам, орудуя огнемётами, расхаживали люди в противогазах и тяжёлом защитном облачении. Сжигая строения, они растапливали сугробы, которые превращались в ручьи и стекали в сточные ямы. Инсар заревел, рухнул на землю, обхватив руками голову. Его сдавленный крик никто не слышал, да и не смог бы разобрать -- внутри у Инсара всё разрывалось, разверзлась чёрная дыра, засасывающая всё вокруг. За что? Почему? Кто они? Вопросы возникали один за другим, но малолетний, брошенный Инсар не знал ответов. Идти в деревню нельзя! Во всяком случае, он точно не пойдёт. Быть может, его мама и папа в безопасности, и его приведут к ним? И всё наладится. А ужасный пожар -- это какая-то веская необходимость? Почему-то Инсар сомневался в своих наивных суждениях. Бежать в чащу, в спасительные подземелья древнего замка, который, словно заботливый старый дед, укроет от невзгод в своей уютной нищей халупе и не станет ни о чём расспрашивать.
***
Инсара вздрогнул. Что-то под ним жалобно скрипнуло, а где-то поблизости зашаталась мебель. Килоди пробудился, взбудораженный, потный и навьюченный. Примирившись с реальностью, он немного успокоился, откинул в сторону толстый шерстяной плед, поднялся из мягкого глубокого кресла, в котором задремал, и залпом опустошил начатую бутылку клубничного вина. Приторно и дёшево. Однако другого более-менее достойного пойла в этой дыре не нашлось. Беглецы проделали долгий путь, потратив восемь дней. Они добирались на попутках, забирались в товарные вагоны, прибивались к колоннам мотопогонщиков. Добравшись до гористой местности, они остановились в гостинице "Глушь у реки". Денег у них не было. Никаких. Потому Измир пустил в ход гипноз и с виртуозной лёгкостью убедил полноватую уже не молодую женщину -- владелицу "глуши", приютить их, внушив, что они оплатили несколько недель к ряду. Инсар подивился тому, с каким изяществом этот неприятный, горбатый карлик машет своими костлявыми ручонками перед напудренным носом хозяйки и размеренно наговаривает ей заранее подобранные фразы на чистом илейском языке. Обычная речь Иза не изобиловала литературностью и изыском, но во время гипноза всё кардинально менялось. Перед Инсаром был не гнусный уродец, но первоклассный месмерист.
