Я прищурился. К чему такие вопросы? Разве не очевидно, что нет? Однако я решил ответить вежливо:

- Нет, к сожалению, не застал.

- А кто-то из ваших родных?

- Прабабушка, наверное, - я пожал плечами.

- Вы хорошо помните свою прабабушку?

Терпеть не могу такие вопросы. Какое ему дело?

- Да, она умерла всего три года назад в возрасте ста двенадцати лет.

- Вы понимаете, что это значит?

Я посмотрел на него с недоумением. Павел Григорьевич, прикрыв глаза, смотрел на огонь и вращал кофе в своей чашечке.

- Это значит, Сергей, - продолжил он после молчания, - что всего три поколения понадобилось тварям на то, чтобы полностью изменить наш уклад жизни, загнать нас под землю, заставить бояться любой тени. Понимаете? Всего за три поколения у нас выделилось целое сословие людей, которые всю свою сознательную жизнь только тем и занимаются, что оттачивают рефлексы, учатся бегать по деревьям и, по сути, больше ни на что не годятся. Посмотрите на себя, Сергей. Вы же не можете выполнять никакую другую работу, кроме охоты на тварей. И если вдруг завтра твари исчезнут так же резко, как и появились, вы и весь ваш комиссариат останетесь не у дел.

Я нахмурился. Павел Григорьевич прав - в любых других условиях Охотники бы просто не появились. И их не было ровно до тех пор, пока не объявились твари.

- А теперь давайте попробуем заглянуть глубже, - усмехнулся хозяин и сделал глоток кофе, а я потер виски - запах коньяка вытеснил все другие ароматы и уже стал ощутимо раздражать мое обостренное обоняние. - Откуда взялись твари?

Я мотнул головой и поднялся.

- Вам плохо? - участливо спросил Павел Григорьевич.

Я тяжело оперся о стол и кивнул:

- Коньяк... слишком сильный запах...

Голова у меня начала кружиться. Я закрыл глаза и глубоко вдохнул ртом.

Павел Григорьевич поспешно распахнул окно, и я чисто инстинктивно отшатнулся от стола.

- И откуда же... они... по-вашему... взялись? - спросил я, поймав струю свежего воздуха с улицы.

Заказчик помог мне сесть:

- Как и вы, я не помню времени, когда тварей не было, - произнес Павел Григорьевич, усаживаясь в свое кресло. - Зато его очень хорошо помнил мой дед. Точнее... - он опять потянулся к бутылке, но с опаской глянул на меня и отдернул руку. Я поблагодарил его одним кивком. - Мой дед был одним из первых, кто обнаружил тварей.

Я затаил дыхание.

Происхождение тварей это засекреченная информация. Записи об их обнаружении и результаты первых исследований хранятся в закрытом архиве комиссариата, куда имеет доступ только высшее руководство - человек пять на всю страну от силы. Простых Охотников даже близко к этому архиву не подпускают. Кто же знал, что во время задания мне встретится человек, который из первых рук знает о том, откуда эти твари взялись? Ладно, может, и не знает, но об их происхождении и обнаружении ему точно известно больше, чем мне.

Но Павел Григорьевич не собирался просто так выкладывать мне эту поистине бесценную информацию. Он выдерживал паузу, ждал, когда я сорвусь и задам вопрос. И я сорвался, но не так, как он ожидал:

- Каким образом это относится к моему заданию и к тому, что вы прислали в комиссариат срочную заявку с грифом "Л"?

Павел Григорьевич тихо рассмеялся:

- Этот вопрос, видимо, мучает вас с самого утра - почему срочно и почему лично вас.

Я вежливо улыбнулся в ответ:

- Думаю, это ожидаемо - я только-только вернулся с другой охоты и даже толком выспаться не успел, как меня направили сюда.

- Я наводил справки, - Павел Григорьевич поднес к губам чашечку с кофе.

В комиссариате? Где все засекречено до невозможности? Где даже мой непосредственный начальник не знает моего имени и не представляет, на какие задания меня отправляют? Солидно...

- Мне сказали, что вы один из лучших...

Я чуть не подавился своим кофе. Я - один из лучших? Это шутка такая? Почему же это никак не отражается на моей зарплате?

- И мне сказали, что если кому и под силу выполнить это задание, то только вам.

- Может, вы мне все-таки расскажете, что это за задание, чтобы я тоже смог понять, по плечу мне это или нет?

- Хитер, - удовлетворенно протянул Павел Григорьевич. - Ладно, расскажу. Но сначала про деда. Видите ли, как ни странно, история моего деда имеет к вашему заданию самое непосредственное отношение.

Я усмехнулся и приготовился слушать.

- Было ему тогда лет, наверное, как вам, - Павел Григорьевич одним махом осушил свою чашечку и задумчиво взялся за бутылку с коньяком. - Он тогда служил где-то на островах Индийского океана. Как раз закончился сезон дождей и его с несколькими другими солдатами отправили поправлять какие-то сооружения в лесу - он называл, но я уж позабыл. И вот он пошел выставлять эти свои сооружения, и вдруг услышал дивную мелодию. - Я вздрогнул, а Павел Григорьевич открыл бутылку и хлебнул прямо из горлышка. - Она была похожа на лошадь, но с кошачьими задними лапами, человеческими руками и женской грудью. Дед подошел к ней, протянул руку. Тварь даже не подумала бежать или пугаться, наоборот, она подставила под его руку морду, потом схватила передними лапами и прижала к груди. - Я сглотнул комок, потому что практически ощутил под своими пальцами упругую податливую горячую плоть. - Дед был так возбужден, что даже не сразу понял, когда мелодия стихла, а вместо нее послышалось рычание. Правда, рычала не эта тварь, которую он гладил, а совсем другая. Вы, наверное, знаете, как она называется. Огромная такая, черная, с длинным нижним клыком, который растет вперед, а не вверх...

Я медленно кивнул. Единорог. Мы называли их так, хотя в книгах у них было совсем другое название. Это самые свирепые и опасные из всех неядовитых тварей, которые нам известны.

Но твари разных видов не живут на одной территории, тем более миролюбивые сирены и плотоядные единороги. Если только они не относятся к одному виду...

- Ваш дед... выжил? - с трудом шевеля языком, спросил я.

- Да, как ни странно, хотя я слышал, что эти черные очень свирепы и невероятно сильны и опасны.

- Да, - подтвердил я. - На них охотятся минимум вчетвером, при этом один Охотник неизменно погибает, а остальные получают серьезные травмы...

- Значит, деду повезло, - вздохнул Павел Григорьевич и сделал еще глоток коньяку из бутылки.

- И какое отношение...? - я не договорил.

- Самое прямое, - кивнул хозяин. - Вы же и так уже догадались. У южной окраины города уже два месяца по ночам местные наблюдают эту белую с грудью.

Мои мысли понеслись вскачь. Если это самка единорога, то самец - или даже самцы - тоже должны быть где-то поблизости. Пока у них не брачный период, можно не особо опасаться, но беда в том, что никто не знает, когда у них брачный период начинается, сколько длится, какие у них ритуалы. Вообще о жизни тварей известно ничтожно мало - живут они стаями, парами или поодиночке. Откладывают яйца или рожают живых детенышей. Как защищают свои гнезда. Когда и куда мигрируют. И внешние различия - это половой диморфизм и разные стадии взросления или действительно нас окружают десятки и сотни различных видов тварей?

- Я слышал, что сирены считаются вымершими, - через время проговорил Павел Григорьевич, - но наверняка это неизвестно. И если тогда больше ста лет назад мой дед наблюдал семейную пару, есть вероятность, что жителям города угрожает большая опасность...

- Вы хотите, чтобы я проверил, одна она здесь или с самцом? - я сглотнул комок.

- Да...

- А если с самцом? А если самцов несколько? Вы представляете, чем эта охота может закончиться для меня? Да что там я - единороги крайне агрессивны. Если я ненароком разозлю его - а может, и их - сколько же людей погибнет!

- Сергей, послушайте. - Павел Григорьевич вдруг вскочил со своего места и схватил меня за плечи. От его хватки у меня перехватило дух. - Поверьте мне, вы ничем не рискуете. Она не опасна. И ваша задача всего лишь проверить, она одна или нет.