– Вы, девочки, не должны так переживать. Вы не понимаете, как вам повезло. – Маму даже начала раздражать наша откровенная печаль.

Замок Кенилворт остался позади. Позади осталась и наша прошлая жизнь. К сестре графа мы прибыли со сжатыми в кулаки руками, насупленными, хмурыми лицами и полным нежеланием повиноваться бездетной «тетушке».

Наверное, новости о свадьбе Роберта Дадли и Летиции Деврё дошли бы до Елизаветы гораздо раньше. У Дадли было много завистников и тайных врагов. Нашлись бы желающие поссорить фаворита с королевой. Тем более слухи о том, что Роберт отравил нашего отца, дабы жениться на Летиции, не прекращались. Но, зная характер королевы, никто в течение почти целого года не отваживался открыть ей правду. А гнев свой Елизавета в первую очередь направила бы именно на того, кто сделал это. И лишь потом на обманувшего ее фаворита. Кому захочется класть руку в пасть льву по собственной воле? За спиной королевы шептались, время шло, а граф продолжал появляться при дворе один, словно у него действительно и не существовало никакой жены.

В итоге Елизавету просветил сам Дадли. Иногда ревность играет с людьми злые шутки: приревновав свою подругу детства к французу, Роберт и сообщил королеве о женитьбе. К тому моменту я уже жила при дворе королевы. Дороти пока оставалась в доме графини. Я испытывала острое чувство одиночества, и скрашивали его лишь редкие встречи с Филиппом Сидни. Многое из того, что буду рассказывать дальше, я узнала именно от него. Отношения Филиппа с королевой нельзя было назвать простыми. Но Елизавета, как и ее окружение, попала под его обаяние. Он сочинял в ее честь сонеты, поражавшие красотой и изысканностью слога, а также считал своим долгом давать советы по самым разным вопросам. Советы королеву часто раздражали, поэтому она сердилась на своего виночерпия, прогоняя из покоев…

Вот тут мы и подошли к истории о французском «лягушонке». Если бы не Франсуа Анжу, королева нескоро бы узнала о женитьбе Дадли и не поссорилась бы в очередной раз с Филиппом.

В сорок шесть лет Елизавета оставалась завидной невестой. Ее полностью устраивало данное положение. К женихам королева питала самые разные чувства: кого-то гнала с порога сразу, а кого-то привечала на время и даже давала надежду на успешное разрешение дела. Из трех сыновей французской королевы Екатерины Медичи к Елизавете сватались двое: сначала Генрих, потом Франсуа.

Франсуа герцог Алансонский и Анжуйский приходился французскому королю младшим братом. Его мать, Екатерина Медичи, являлась ярой католичкой. Позиция Франсуа в религиозном вопросе оставалась неустойчивой. Создавалось впечатление, что ему было все равно, на чью сторону встать, лишь бы спасти собственную шкуру. Предательство своих друзей перед лицом смерти не улучшило мнения окружающих об Анжу. Внешней красотой французский принц тоже не отличался.

Но почему-то он Елизавете понравился сразу.

Королева любила завтракать вместе с графом Лейстером. Вот уж кого я часто встречала в королевском дворце, так это его! Но кроме графа за столом нередко оказывались и другие фавориты Елизаветы. Ей нравилось окружать себя красивыми, образованными молодыми людьми, способными сказать витиеватый комплимент, а то и прочесть очередной сонет, написанный в ее честь. В тот знаменательный день Филипп был в числе приглашенных.

– Я решила позвать Франсуа Алансона в Англию, – игриво сообщила Елизавета за завтраком в Ричмонде.

Стояло лето. Заканчивался июль. Королева, вопреки установившейся в знатных домах традиции, завтракала рано. К семи часам она успела прогуляться по парку и потому, в отличие от большинства присутствовавших, имела отменный аппетит. Для графа единственным плюсом раннего завтрака являлось отсутствие жары. Когда он проводил время с женой, они вставали поздно и после, в двенадцать часов, сразу обедали. Мама никогда не любила вставать с рассветом. Но во дворце все подчинялось Елизавете, даже распорядок дня подданных…

– Франсуа Алансон? Анжуйский? С какой стати? – Дадли чуть не поперхнулся куском хлеба.

– Он предлагает мне стать его женой, – спокойно ответила Елизавета.

– Я слышал. Но не думал, что ты рассматриваешь это предложение всерьез. – Граф нахмурился. – Сын Медичи, предатель, – перечислял он грехи жениха, – развратник!

– С чего ты взял, что он – развратник? – удивилась королева.

– Говорят, он и его братья спят со своей сестрой. Французы, впрочем, все таковы. – Дадли схватил бокал с вином и опустошил его в мгновение ока. – К тому же к тебе уже сватался его старший брат Генрих. Я слышал, сейчас он ходит в платьях и носит огромные серьги в ушах. – Он хмыкнул. – Ты хочешь, чтобы все сыновья Медичи побывали у тебя в женихах? – Дадли понимал, его язвительность переходит границы дозволенного, но сдержаться не смог.

Елизавета засмеялась. Ей было приятно осознавать, что она является причиной ревности любимого мужчины.

– Один брат уже умер, – уточнила Елизавета, словно это как-то принципиально меняло дело. – Франсуа недавно стал протектором Нидерландов. К тому же он следующий по очереди претендент на французский престол. Генрих не имеет детей. Ты прав, он откровенно носит женскую одежду, видимо, оставив все попытки зачать наследника. Брак с Алансоном – выгодный для Англии. – Королева помолчала. – Франсуа в детстве болел оспой. Может быть, он не красавец. Но мне понравился его портрет.

Все вспомнили о болезни самой Елизаветы. Оспа и ей тоже слегка подпортила лицо. Выходить из-за подобного нюанса замуж за француза?

– Ты хорошо подумала? – спросил граф, удивляясь такой прыти своей подруги. – Лучше бы выбрала русского царя Ивана.

– Слишком далека страна Россия. У нас с ней мало общего. А с русским царем мало общего у меня. Он груб. Образован, но груб и неотесан. – Королева продолжала улыбаться.

Вокруг пели птицы, пышная зелень радовала глаз. Кусты, которым заботливые садовники придали форму разных животных, будто подмигивали Елизавете. Конечно, ее намерения нельзя было назвать серьезными. Но почему не провести пару недель в обществе галантного французского принца? Дадли пусть ревнует. Ему на пользу.

– Да, я подумала, брак с французом – в интересах Англии. К тому же Франсуа молод. Кто знает, может, я смогу родить ребенка! – В подобную нелепость Елизавета не верила и подавно, но вслух продолжала мечтать о несбыточном. – Так или иначе, а француз приедет из Нидерландов сюда в начале августа.

Тут-то и грянул гром. Когда Дадли смотрел на Елизавету, он частенько видел в ней не увядающую, порой сумасбродную женщину, а рыжеволосую девочку, которая всегда влекла его к себе. В данный момент любимую пытался увести от него какой-то французишка! Даже не король!

– Бэт, давно хотел тебе сказать. Я женат. Женился на Летиции Деврё, вдове графа Эссекса. Хотел привезти ко двору ее сына. Его тоже зовут Роберт. Ты не против?

Вопрос про Роберта Эссекса Елизавета не услышала. Зато она хорошо расслышала слова, касавшиеся женитьбы Дадли. Да на ком! На Летиции Нолис – той, которую она с удовольствием выдала замуж за Деврё и отправила прочь с глаз долой в удаленный замок рожать детей. И вот эта женщина снова врывается в ее жизнь!

– В Тауэр! Обоих! – Елизавета стукнула кулаком по столу.

Ее глаза метали громы и молнии. Дадли быстро понял, что погорячился, но было уже поздно. Королева вышла из-за стола, не закончив завтракать.

– Приказ будет подписан сегодня же! Вам, граф, запрещается покидать Лондон. Вашу жену доставят в Тауэр со всеми почестями.

Франсуа не отличался высоким ростом и красивой фигурой. А его лицо подпортила оспа. Тем не менее он был галантен, красноречив и смотрел на Елизавету влюбленными глазами. Королева смущалась и кокетничала напропалую. Называла она француза «лягушонком». Вроде и не самый лучший комплимент, но все знали: если Елизавета дает кому-то прозвище, значит, выделяет этого человека.