Сам Филипп женился спустя еще два года. Его женой стала Френсис Уолсингем, шестнадцатилетняя дочь одного из главных советников королевы, сэра Уолсингема. Естественно, этот брак тоже одобрили все, включая Елизавету. Для меня это стало последним ударом. Филипп явно увлекся юной женой, и наша любовь осталась лишь воспоминанием о прошедших годах.

Известия о смерти любимого «лягушонка» пришли из Франции в июне. С момента знакомства Елизавета не переставала с ним переписываться, не разрывая помолвки. Франсуа даже приезжал еще раз к королеве тайно из Нидерландов, подтверждая готовность жениться.

– У Франсуа было слабое здоровье, – жаловалась Елизавета Дадли. – Конечно, провал в Нидерландах подорвал его состояние. Возвращение в Париж стало печальным событием для Анжу.

– Ты не думаешь, что смерть принца – дело рук мамаши Медичи, известной отравительницы всех без разбору? – спросил граф.

Они гуляли по парку Ричмонда. Рядом с ними, как это было заведено, следовало несколько фаворитов королевы. Задав вопрос, граф остановился и внимательно посмотрел на Елизавету.

– Екатерина не заинтересована в браке с королевой протестантов, – продолжил он. – Ты не оповещала никого о нежелании выходить замуж за принца. Напротив, только и делала, что засыпала его нежными письмами, – Дадли вздохнул и укоризненно посмотрел на свою подругу детства.

– О, один человек точно знал, что я не выйду за француза, – Елизавета усмехнулась. – Филипп Испанский даже взял на себя труд объяснить мою позицию, успокаивая французских католиков. Он меня понимает, пожалуй, как никто другой. За исключением тебя, конечно, – королева коснулась манжета камзола графа.

– Надо было выходить за него. Испанский король не стал исключением и тоже делал тебе предложение, – Дадли нахмурился. Почему-то ему казалось, эти два монарха испытывают странную приязнь друг к другу. Ненавидят друг друга, за глаза не скупятся на злобные выпады. Но невидимая нить, связавшая их когда-то давно в коридорах королевского дворца в Лондоне, не прерывалась с годами…

Елизавета продолжала улыбаться: ей нравилось, когда ее ревновали. Летиция сколько угодно может оставаться женой Дадли. Прекрасной Дамой его сердца всегда будет лишь одна женщина – Елизавета Тюдор. И никто другой.

– У Генриха нет детей, и вряд ли они появятся, – говорил Роберт. – Твой «лягушонок» был первым претендентом на престол. Медичи прекрасно понимала, что Франсуа станет для тебя куда привлекательнее, когда взойдет на престол. Зачем ей соперница в виде английской королевы?

– В любом случае Франсуа мне жаль, – Елизавета вздохнула, вспомнив сутуловатого, низенького принца с изуродованным оспой лицом. Он умел говорить красивые комплименты и подолгу преданно смотреть ей в глаза. Королева предпочитала умных мужчин, но Франсуа сумел привлечь ее глупыми французскими шутками и неистощимым запасом красивых фраз. Какая женщина устоит перед подобным красноречием?

Несмотря на стойкую неприязнь к любовным похождениям Дадли Елизавета всегда была в курсе его личных дел. Мальчика, которого родила мама в год свадьбы с графом, назвали Робертом, и сына Дадли боготворил. Но ребенок с рождения не отличался крепким здоровьем.

– Что ты хочешь? – Елизавета не удержалась от ехидства. – У твоей жены это шестой ребенок. Чем дальше – тем хуже, – со знаем дела продолжала бездетная королева. – Последний ребенок от Эссекса умер в младенчестве. Летиция после здоровее не стала.

Граф выглядел расстроенным. Он даже не стал спорить с Елизаветой. Здоровье пятилетнего мальчика ухудшалось на глазах. Врачи пытались лечить его разными снадобьями, пускали кровь, толкли порошки, но все без толку. Мама постоянно находилась при сыне. Остальные дети более не требовали ее внимания, воспитываясь у опекунов. Я получала от нее письма и знала о болезни сводного брата не понаслышке.

– Я молюсь о его здоровье, – заверила Елизавета своего фаворита. – На свете случаются чудеса. Будем надеяться, Бог проявит милость к ребенку.

Про себя она думала иначе: «За тайную связь с Летицией при жизни ее мужа Роберту придется расплачиваться. Смерть графа Эссекса многие считали делом рук любовника. Сын, которого зачали во грехе, страдает за грехи своих родителей». Эти мысли она не таила, высказывая их вслух некоторым из фаворитов.

Вскоре после разговора с королевой Дадли покинул двор – мальчику становилось все хуже, и мама попросила его прибыть в Кенилворт. Елизавета постоянно отправляла Роберту письма. Он не смел хранить молчание и, не имея на то ни малейшего желания, отвечал королеве. Письма не отличались разнообразием: жизнь в замке текла медленно, полностью подчинившись печальным обстоятельствам.

В начале осени мальчик умер. Роберт остался с женой, разделить горе, выпавшее на их долю. Он написал Елизавете, что не сможет пока явиться к ней. Королева неожиданно поняла, смерть сына объединила Роберта с Летицией больше, чем любая любовь и страсть. Она набралась терпения.

«Нужно лишь переждать тяжелый период. И любимый Роберт снова вернется ко мне», – наверное, так размышляла Елизавета, завтракая в одиночестве. Новые фавориты, всегда готовые составить ей компанию, заменить единственного друга пока возможности не имели.

В длительные прогулки по парку Елизавета редко отправлялась одна. Обычно за ней на почтительном расстоянии или, по ее желанию, вблизи, шла целая толпа молодых людей. Фрейлин тут не жаловали. Фавориты боролись за место возле королевы. Несмотря на давнишнюю привязанность к Дадли Елизавета с удовольствием принимала комплименты и от других мужчин. Да и надо же было как-то мстить графу за его женитьбу.

В конце осени среди фаворитов вновь появился главный. Дадли покинул замок Кенилворт и приехал в Ричмонд. Он пообещал матери наконец-то представить ко двору ее сына, графа Эссекса. Юный Роберт и до этого бывал при дворе. Его опекун, лорд Берли, давал возможность и Эссексу, и собственному сыну представать пред очами королевы. Она молодых людей заметила. Пока не более. Главный фаворит шел рядом с королевой. Она по нему соскучилась и потому велела не отходить от нее далеко и поддерживать беседу. Роберт Эссекс шел сзади в толпе таких же, как он, претендентов на королевскую благосклонность. Также королеву в этот раз сопровождали и некоторые приближенные. В их числе оказались мы с Ричем…

– Погода портится, – заметила Елизавета. Беседа о погоде казалась ей в данной ситуации нейтральной и не задевающей чувства отца, недавно потерявшего сына.

– Да, холодает, – Дадли кутался в плащ и откровенно завидовал своей подруге. Елизавета все-таки отличалась отменным здоровьем и выносливостью. Слабое здоровье Тюдоров как-то обходило ее стороной.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась королева. – Мне нужна твоя помощь. Видимо, нам придется вмешаться в дела Нидерландов.

Граф удивился. Он знал, что не любит Елизавета тратить деньги, тем более тратить их на военные походы. Войну в качестве метода решения проблем она не признавала.

– Почему? Англия вступает в войну с Испанией?

– Что ты! Какая война! – Елизавета аккуратно ступала по мокрой после недавнего дождя земле. – Но помочь придется. Вильгельм Оранский убит. Больше некому возглавлять сопротивление.

– Ты хочешь, чтобы в Нидерланды отправился я?

– Это твое личное желание, Роберт. Я тебя туда отправлять против твоей воли не буду. Но всем известна ваша дружба с Вильгельмом Оранским. Он высоко ценил тебя, ты популярен в стране. И потом, ты сам хотел собрать войско, чтобы отправиться на помощь гёзам.

Елизавета ничего не забывала: несколько раз Дадли действительно высказывал желание помочь принцу Оранскому в его борьбе с испанцами. Неужели Елизавета дала себя уговорить?

Королева неожиданно остановилась. Дадли, не увидевший большой лужи впереди, посмотрел на Елизавету, не понимая причины ее резкой остановки.

– Что случилось? – спросил он.