- Мы везем тебя в Атарию, - дружелюбно произнес Тимоти. - Все закончилось. Скоро мы будем дома!

- А где Гарри и Лоран? Как мы выбрались из лагеря? Иблис! Я ничего не помню...лишь то, что ты пришел к нам и помог освободиться...потом...о, нет! Ребята...они же мертвы, да?

- Да, - нехотя подтвердил Скромность.

Какое-то время в салоне был слышен лишь шум мотора.

- Прости, я никак не могу вспомнить твоего имени.

- Тим, меня зовут Тим. А это Хитер. Наш водитель.

- Привет, Том! - вставила я.

- Здравствуйте, - он снова обратился к Тимоти. - А как мы выбрались оттуда?

- С нами было еще несколько солдат из Атарии. К сожалению, они тоже погибли в лагере, - на лету фантазировал мой партнер.

- Значит, я должен тебя благодарить за свое спасение? - в голове корреспондента не было никакой благодарности, только покорное принятие реальности.

- Если хочешь. Но в первую очередь ты должен благодарить Хитер. Она... вывезла тебя и меня из лагеря, когда нас окружил десяток вооруженных таттаренарцев.

- Спасибо вам обоим, - вздохнул Том. - Это я во всем виноват! Я уговорил Гарри и Лоран поехать со мной.

- В таком деле всегда есть риск. Они знали на что идут. Прекрати себя укорять, ты ведь не принуждал их силой к поездке. И если не здесь и не сегодня, то в другом месте с ними могло случиться то же самое, - мне стало жаль корреспондента, и я захотела его утешить. - Лучше поблагодари...судьбу за то, что ты жив.

Казалось, Том ничего не слышал.

- Гарри. Он был слишком мягкотелым. Таким не место в журналистике, но он решил не сдаваться и идти до конца. Я был для него кумиром, он пытался на меня равняться. Я сказал ему: "Сделай это! И для тебя не останется ничего невозможного". Парня пристрелили как собаку. А Лоран! Она потащилась со мной в Талис, потому что хотела, чтобы я, наконец, обратил на нее внимание. Вот эта девушка точно подходила для нашей работы, но для меня она не подходила совсем. Я, и только я виноват в гибели ребят. Это было моим Большим Делом, а не их.

- Прости за мой цинизм, приятель, но это осталось твоим Большим Делом. Более того, ты успешно его реализовал. К тому же репортаж от пленника, видевшего все изнутри, заинтересует газеты и читателей гораздо больше, нежели обычная статья. И, думаю, ты слукавишь, если скажешь, что твоя работа корреспондента до этого момента была легка, безопасна и эстетически чиста. Твои переживания о друзьях прекратятся, когда ты начнешь пожинать лавры. Это ваша общая победа! Прими ее достойно и посвети своим погибшим товарищам, - не поворачиваясь, высказала я свое мнение.

- Ты не понимаешь! Я не бездушная пишущая машинка, охочая до сенсаций...

- Знаете что, представители сильного пола человечества? - перебила я Тома, обращаясь к обеим истеричкам одновременно. - Держите себя в руках. Все знали куда идут! Так что поздно лепить снежки, когда Сезон Равноденствия на дворе.

- Чувства такта тебе не занимать, - проворчал Тимоти.

Глядя в зеркало заднего вида, я заметила, как они с раздражением и горечью отвернулись к окнам и принялись созерцать темноту. Мне стало неловко за свои слова, но время для извинений было неподходящим. Неожиданно для себя я обнаружила, что рассматриваю Тома с большим интересом, чем стоило бы. При других обстоятельствах он бы пришелся мне по вкусу: невысокий, с горящими глазами и четкой жизненной позицией. Такой точно знает чего хочет - это я ценила в мужчинах больше всего.

Наконец мы доехали до места посадки. Пилот помог парням забраться в кабину, а я, отойдя от вертолета, включила коммуникатор и отправила голосовое сообщение Сирин. В нем я передала, что мы с Тимом уцелели и освободили одного из корреспондентов, которому, по всей видимости, даже память затирать не надо. Я попросила, чтобы первое время Тома не тревожили и оказали ему необходимую медицинскую помощь. Также пришлось рассказать госпоже о коротком вооруженном контакте с таттаренарцами и о гибели Двадцать Третьего. Закончив, я с облегчением последний раз окинула взглядом враждебную пустыню Кариадона и отправилась к остальным.

Когда вертолет взлетел, мой напарник мгновенно заснул. Стресс прошел, и перегруженный морально и физически организм Тимоти потребовал отдыха. Так что, не считая занятого работой пилота, мы с Томом остались одни. Я, немного помолчав, решила прервать паузу и попытаться разрушить преграду, вставшую между нами.

- Извини за мои слова. Из-за волнения я бываю груба. Знаю, это меня не оправдывает, но давай попробуем еще раз.

- В твоих словах была доля истины. И, судя по всему, ты знала о чем говорила, - мрачно произнес он.

- Также я знаю, что бывают ситуации, когда даже самые правильные слова не могут быть услышаны.

- Тяжелая судьба? - Том горько усмехнулся.

- В какой-то мере. Я не хочу, чтобы между нами была какая-то неприязнь. Не думай, что я стремлюсь казаться самой умной, это не так. Мы с тобой почти не знакомы, но я чувствую в тебе родственную душу. И если ты вдруг захочешь с кем-нибудь поговорить о случившемся, позвони мне.

Я принялась рыться в карманах - для таких случаев у меня повсюду были припрятаны визитки. Найдя одну из них, я протянула ее Тому.

- Вот, держи!

Он повертел прямоугольную картонку в руках

- Хитер МакЛейн, музыкальный менеджер? Я определенно что-то упускаю в этой жизни!

- Мне сейчас не слишком везет на избранном поприще, - развела я руками. - Вот и зарабатываю тем, чем могу! Вожу я отлично, к стрессам подготовлена. Почему нет?

Иблис, это все так глупо и подозрительно звучало. Я надеялась, что Том не станет интересоваться моей деятельностью с журналистской хваткой ищейки, и ему будет достаточно той информации обо мне, которую я сама предоставлю. Иначе Сирин не понравится такой поворот.

- Значит, ты разносторонне развитая девушка. Я, пожалуй, захочу как-нибудь поговорить с тобой о случившемся!

Я впервые увидела его улыбку, и не смогла не улыбнуться в ответ - до того она была искренней и очаровательной.

****

12-е число Голубого Месяца, 1056 г. Атария, Кенсвуд. Тимоти Филтон.

Прошло около недели с тех пор, как мы вернулись из Кариадона. Я старался ни с кем не встречаться, так как моему рассудку слишком многое довелось пережить за последние дни. Застоявшийся мирок, в котором он обитал, вращающийся вокруг презрения ко всему сущему, растворился в новых ощущениях, как растворяется сахар в крепком чае. Я часто выходил на террасу, вдыхал прохладный воздух, щурясь на солнце, и чувствовал небывалое для себя единение с Вселенной. Тогда меня посещали различные мысли о моей жизни, и я сделал несколько важных для себя выводов.

Во-первых, я решил вернуться в гимназию. Это был последний год, и мне следовало доучиться, хотя бы для галочки. Издевательств я и раньше не слишком боялся, а теперь и вовсе было бы глупо начинать это делать. Во-вторых, домой я решил вернуться тоже. У Сирин мне жилось комфортно, но она порядком надоела мне со своими адаптирующими процедурами, в которых, как водится, мы вдвоем принимали участие без одежды. В-третьих, я неожиданно захотел быть ближе к другим людям: общаться, заводить друзей, стать частью какой-то компании, весело проводить время. Я столько времени был лишен всего этого, и теперь мне не терпелось наверстать упущенное. К тому же, в одиночку я не мог начать поиски девушки с фото.

Оставаясь в пустой комнате, я рассматривал свою богиню часами, изнемогая от желания увидеть ее вживую, поговорить, прикоснуться к льняным волосам. Это было слишком тяжело для меня. Выкинуть из головы ее образ я уже не мог, так что руки сами тянулись к снимку. Как же мне найти ту, что поразила меня в самое сердце? Над этим вопросом я бился часами, просиживая в бездействии, но однажды меня осенило: мне нужно обратиться за помощью к Хитер! МакЛейн была моим первым и пока единственным другом на этом свете, и я не сомневался, что ей хватит ума что-нибудь сообразить.