Я вспомнил, как на острове Трам Сол пришел ко мне в блиндаж. Шли тяжелые бои и нам прислали нового командира взвода. Имени этого офицера я не запомнил. Он был совсем молодой, только что из учебки и повоевать еще не успел. В первом же бою его ранили. Ранение было легкое и все мы думали, что вечером он вернется в окопы, но лейтенанта все не было, поэтому я вынужден был передать командование взводом сержанту. И вот ко мне зашел доктор.

   - Добрый вечер,- сказал он.

   - Здравствуйте Сол, - ответил я, - рад Вас видеть в добром здравии.

   Сегодня несколько снарядов легли в опасной близости от лазарета, и я беспокоился за него.

   - Выдалась свободная минутка и я решил Вас проведать.

   Сол снял фуражку и сел за стол.

   - Есть хотите?

   - Нет. Благодарю. Как у Вас дела?

   - Много убитых. - пожаловался я, - и взводный куда-то запропастился. Днем отправил его к Вам, ранение пустяковое, думал перевяжут и отпустят.

   - Не отпустят.

   Сол достал трубку и стал набивать ее табаком.

   - Почему, - не понял я,- он что умер?

   - Его арестовали час назад.

   - Какого черта?

   Доктор раскурил рубку.

   - Когда я вытащил пулю, оказалось, что она от нашего револьвера. Самострел.

   Такое случалось довольно часто. Не выдержав ужаса войны, новички стреляли в себя. Некоторых ловили, кому-то сходило с рук. Наказание за самострел было суровым. Трибунал и исправительные работы.

   - Кто его арестовал, контрразведка? Как узнали?

   - Я доложил.

   Лицо Сола было угрюмым. В десантных моринах не принято докладывать наверх, не посоветовавшись с командиром. Он понимал, что поступил неправильно.

   - Зачем? Разобрались бы сами.

   Я не винил Сола и не собирался его отчитывать. В конце концов доктор выполнил свой долг, но мальчишку было жалко. Я всегда старался дать оступившемуся второй шанс. Иногда это помогало, иногда нет, но по крайней мере, моя совесть оставалась чиста. В свое время адмирал Крол тоже закрывал глаза на мои проступки, только благодаря этому я сейчас командую мориной.

   - У меня была проверка из центрального госпиталя. Я конечно мог скрыть, но рисковал. При операции присутствовал штабной хирург. Мне показалось, что он обратил внимание на пулю.

   Я кивнул. Если бы узнали, что мы стараемся скрыть случай самострела, нам бы всем не поздоровилось и мне в первую очередь. Сол это прекрасно понимал.

   - Вы думаете я поступил не хорошо?

   - Думаю, что это мог быть не самострел, - сказал я, - Слишком много с обеих сторон трофейного оружия. Вообще никогда не мог понять, как определить, кто выстрелил враг или ты сам. В любом случае, Вы сломали лейтенанту жизнь.

   Доктор поднялся.

   - Пусть разбирается контрразведка, если он не виноват, его отпустят. В конце концов я выполнил свой долг. Извините, Бур, но мне надо идти, много раненых.

   Сол отправился в лазарет. На следующий день мне прислали другого лейтенанта.

   После того, как доктор ушел на корабль, я еще не много посидел на скале, потом затушил огонь и вернулся на базу.

   В кают-компании было шумно, все обсуждали игру. Очереди были расписаны на несколько часов вперед, и я понял, что делать здесь совершенно нечего, поэтому решил немного выпить и вернуться на судно. Неожиданно ко мне подсел комендант. У нас оказались общие знакомые, и он угостил меня коньяком.

   Когда я вернулся на корабль, в кают-компании никого не было, только за роялем сидел Хал и подбирал, какую-то мелодию.

   - Добрый день, - сказал я.

   - Добрый день, - ответил капитан, не прекращая своего занятия, - что Вы сделали с доктором? Когда он вернулся у него была такая физиономия, словно Вы обвинили его в государственной измене.

   Меня всегда удивляла способность Хала замечать подобные детали. Казалось ему не было никакого дела до разговоров и поступков окружающих, но он всегда оказывался в курсе того, что происходит на судне.

   - Черт его знает. Похоже, я с ним грубо обошелся.

   Капитан вопросительно поднял бровь.

   - Как это?

   - Он обвинил меня в том, что я бросил на Диком острове своих людей. По его мнению, я бессовестная, беспринципная каракатица.

   - Ну, Вы конечно с этим не согласны?

   - Нет, поэтому нагрубил в ответ. Кажется, сегодня нашей дружбе пришел конец.

   - Как романтично. Нашей дружбе пришел конец, - повторил за мной капитан, - Вы случайно стихи не пишете?

   - Нет, - огрызнулся я.

   - Не расстраивайтесь, - капитан оторвался от рояля и посмотрел на меня, - таким людям, как Вы и я, суждено закончить свой путь без друзей, в полном одиночестве.

   - Вы говорите ужасные вещи.

   - В самом деле? Может быть. Садитесь, - сказал Хал, - я Вам немного поиграю.

   Наше путешествие продолжалось. Погода стояла хорошая, настроение у морских офицеров было приподнятое, даже механик-лейтенант Лас перестал переживать из-за того, что проиграл в бильярд двадцатку. На базе "подскока" мне удалось купить несколько бутылок хорошего коньяка и теперь по вечерам, я "пропускал рюмочку" у себя в каюте.

   Сол старательно избегал общения со мной. В кают-кампании он появлялся, когда приглашали к столу и даже отсел подальше, затерявшись среди морских офицеров, чем вызвал всеобщее недоумение и ядовитые насмешки. Я делал вид, что ничего не замечаю, церемонно здоровался с ним и неизменно желал приятного аппетита.

   К моему большому удивлению супер-лейтенант Дос, за время путешествия, ни разу не провел учебную тревогу и на мои вопросы отвечал однозначно, что морина к походу готова и не за чем гонять людей без толку. Десантники изнывали от скуки. Не знаю, чем их занимали офицеры, но свободного времени у рядовых было более чем достаточно. Утром и вечером их выводили на прогулку на палубу, а все остальное время они просто сидели в кубрике. Мне это казалось странным, и я предлагал провести учебные стрельбы, спортивные игры или на худой конец политические занятия, но Дос мягко намекнул, что я лезу не в свое дело.

   В прошлом походе мне досталась самая лучшая каюта - адмиральская. Она состоит из двух комнат: спальни и гостиной. Это очень удобно, если Вы проводите ежедневные совещания. В моей гостиной всегда толпились офицеры и, во время похода, она напоминала, если не проходной двор, то уж точно вторую кают-компанию. В этот раз каюта досталась лейтенанту Пуи. Не знаю почему ему отвели лучшие апартаменты, но офицеры разведки и контрразведки всегда получали все по первому разряду. Обычная двухместная каюта представлялась мне довольно уютной, поэтому зависти к лейтенанту я не испытывал. Совещаний он не проводил, но, за последнюю неделю, каждый офицер на корабле побывал у разведчика в гостях. Беседы были короткие, но видимо содержательные. О разговорах за закрытыми дверями офицеры старались не распространятся. Меня пригласили одним из последних. Каждое утро, до завтрака, я выходил проветриться. Как правило, офицеры свободные от вахты, в это время еще спали. Несколько раз я сталкивался на корме с лейтенантом Пуи. По утрам он надевал полосатый гимнастический костюм и бегал по палубе. Обычно мы учтиво раскланивались, желали друг другу доброго утра и расходились по своим делам.

   В этот раз лейтенант остановился, чтобы отдышаться.

   - Доброе утро! - сказал я.

   - Доброе утро! Не спится? - спросил Пуи.

   - Я всегда рано встаю.

   - Может быть зайдете сегодня ко мне после завтрака, кофе выпьем?

   - С удовольствием.

   Лейтенант не много постоял рядом, стараясь держаться так, чтобы на него не попадал дым моей сигары.

   - Как Вам нравится наш поход? - неожиданно спросил он, - всем довольны, каютой, питанием?

   Вопрос был странный, никто никогда в армии не интересовался нравятся ли мне условия проживания.

   - Все хорошо, спасибо. С окопной жизнью не сравнить.

   - Да. Вы воевали с начала кампании?