-- Не надейтесь, - ответил я.

   Бад достал папиросы.

  -- Покурим, господа, пока не началось.

  -- Давайте, - Кос потянулся к пачке. Я тоже закурил.

  -- Нет, господа, - сказал Бад, - я уже настроился. Пусть нас отправят куда-нибудь подальше. Хочу приключений, хочу кровь разогнать, устал я в столице, скучно.

  -- Ну, милый мой, - Кос покачал головой, - если уж Вам в столице скучно....

   Дежурный офицер наконец все записал и смотрел на нас через стекло.

  -- А я не хочу никуда ехать, - задумчиво проговорил интендант, - Я бы сидел здесь до самой старости.

  -- Что он там копается? - Бад докурил папиросу, бросил на причал и придавил окурок каблуком.

   Лейтенант вышел из будки и вернул мне бумаги.

  -- Можете следовать к месту погрузки.

  -- Что так долго? - проворчал Бад.

   Лейтенант не ответил, дал знак егерям поднять шлагбаум и отошел в сторону.

  -- Морина, марш! - рявкнул Бад.

   Обычно, военные суда отправляли с центральных причалов. В столице это первый, второй и третий, с пятого мы грузились первый раз. Причалы были широкие, словно проспекты. Там всегда было шумно из-за моряков и портовых рабочих. Здесь все было по-другому. Мы шли по проходу, зажатому с двух сторон трехэтажными старыми складами из красного кирпича, построенными еще в прошлом веке, с большими, затянутыми сеткой слепыми окнами. Каменные плиты причала потрескались, по бокам пролегли глубокие колеи.

  -- Великий океан! - ворчал Бад, - куда нас занесло? Готов поспорить, что к этому причалу уже лет десять не швартовалось ничего больше рыбацкого баркаса.

  -- Операция секретная, - ответил я, - нас отправляют тайно.

   Бад презрительно фыркнул.

   Склады никак не кончались. От времени стены потемнели и кое-где покрылись зеленым мхом. Между плитами мостовой тут и там пророс чахлый кустарник.

  -- Кажется, пришли.

  -- Морина, стой! - скомандовал я.

   Склады справа закончились, и мы замерли перед большим десантным кораблем. Судно было древнее, большинство подобных посудин уже списали, но некоторые еще ходили на внутренних рейсах. Его покрасили, надраили, установили на носу новую 76-ти мм пушку, но было видно, что это старое корыто.

   К нам подошел Кос, достал из кармана френча портсигар, вынул папиросу, размял в пальцах и закурил.

   - Спорю на пятьдесят монет, что это утопленник, - сказал он. "Утопленниками" назывались корабли, которые пошли ко дну во время боя, были подняты, отреставрированы и снова введены в строй. Плыть на таком судне считалось плохой приметой.

  -- Поддерживаю, - поддакнул Бад.

  -- Я с Вами спорить не буду, - ответил я, - у меня с собой денег мало.

   Дальний конец причала был заставлен бочками и ящиками, но пространство возле корабля было уже расчищено, на каменных плитах лежали обрывки бумаги, упаковочный материал, расплывались, какие-то маслянистые лужи. На расстеленном брезенте отдыхали рабочие, видимо погрузка шла всю ночь, усатый бригадир о чем-то спорил с корабельным интендантом. Небольшой паровой портовый кран с усилием тащил вверх загруженную платформу. Сходни были спущены, на берегу стояли два вооруженных моряка. При нашем появлении один из них подтянулся и, с любопытством, уставился на нас, а второй побежал по трапу наверх, видимо за дежурным офицером.

  -- Оставайтесь здесь, а я пойду познакомлюсь с капитаном, - сказал я и пошел к трапу.

  -- Морина, вольно! - крикнул Бад.

   Я оглянулся. Десантники расслабились, стали переминаться с ноги на ногу, потянулись за кисетами, командиры взводов вышли из строя и подошли к Баду.

   Караульный встал по стойке смирно и козырнул.

  -- Здравия желаю. Дежурный офицер сейчас будет.

   Я кивнул, достал папиросу, закурил и уставился на десантное судно. Было похоже, что его покрасили совсем недавно, на борту белой краской были нарисованы цифры 112. Мои офицеры были правы, больше всего это судно напоминало "утопленника". Мне стало не по себе. Я не понимал адмирала Меца. К секретным миссиям в адмиралтействе относились очень серьезно. Разведка всегда получала все самое лучшее. Сейчас, стоя у борта десантного судна N112, я чувствовал себя втянутым в какую-то непонятную игру, в которой невозможно выиграть. Эта операция не понравилась мне с самого начала, но видя, с каким воодушевление к ней отнесся Бад, мне стало казаться, что нас ждет хоть и длинное, но увлекательное путешествие. Теперь я был в этом совсем не уверен.

   Папиросы, выданные с НЗ, курились плохо, но сигары были еще хуже. В походе, когда курить больше нечего, привыкаешь, но сейчас я выбросил окурок, не докурив до половины.

  -- Доброе утро, господин супер-лейтенант.

   По трапу спустился молодой морской лейтенант в новой белой форме, гладко выбритый, форменные брюки отутюжены, золоченный кортик сверкает на солнце.

  -- Доброе утро!

  -- Прошу за мной, Вас ждет капитан.

   Лицо у лейтенанта было широкое и дряблое, говорил он медленно, растягивая слова, с каким-то не понятным акцентом.

  -- Вот мое разрешение на погрузку.

   Лейтенант взял протянутый мной листок, но читать не стал, а просто повертел в руках, улыбнулся и повторил: - Прошу за мной.

   На палубе царил образцовый порядок. Специально для погрузки десантной морины на палубе были нанесены стрелки и указатели движения. Команда неторопливо и деловито занималась своими делами, никто не обращал на меня никакого внимания. Мы поднялись на капитанский мостик. Внутри было тесновато. Вахтенный матрос, при нашем появлении, отдал честь и вышел. Капитан сидел на боковом откидном сиденье, перед ним на столике стояла недопитая чашка кофе. Капитану было не хорошо. Он был с похмелья. Пахло одеколоном и перегаром. Ему было около сорока, невысокий, горбоносый брюнет, с красными глазами и помятой физиономией.

  -- Господин капитан! - лейтенант небрежно козырнул, - десантная морина прибыла на погрузку.

   Капитан оглядел нас тяжелым взглядом и кивнул. Давно неглаженная форма висела на нем мешком, а ботинки последний раз чистили, наверно, год назад.

  -- Наконец-то, - сказал он, - Вы командир?

  -- Так точно, - ответил я, - командир седьмой десантной морины, супер-лейтенант-моринер Бур.

  -- Устраивайтесь. Для Вас уже все готово. Когда загоните своих обезьян в кубрик, приходите в кают-компанию, пообщаемся.

   Я козырнул и вышел.

   Лейтенант вышел следом и прикрыл за собой дверь.

  -- Сейчас я расставлю направляющих и можете начинать погрузку. Вашим людям отвели два кубрика по правой стороне и один по левой. Вы можете занять адмиральскую каюту, она на верхней палубе, для офицеров предназначены двухместные каюты, там же.

  -- Спасибо. Пойду готовить людей.

   Я подошел к борту и посмотрел вниз. Моринеры разбрелись по причалу. Офицеры стояли у трапа и разговаривали. Кос общался с морским интендантом. Доктор стоял в стороне и что-то писал в записную книжку.

   Когда я сошел по трапу, ко мне сразу подошел Бад.

  -- Ну, как капитан?

  -- Хам и алкоголик.

   Бад присвистнул, - хорошо не морфинист.

   Я покачал головой, - Не знаю. Все может быть. Кстати, ты не знаешь к чему снится пробитая пулей каска?

   Он удивленно уставился на меня.

  -- Нет. Не знаю.

  -- Приснилось, что-то вчера, думаю к чему бы.

  -- Не верь снам, - серьезно сказал он.

   Время тянулось медленно. Мы стояли на причале уже пол часа. Я знал, что сейчас дежурные расставляют направляющих на палубе, натягивают дополнительные леера. Над бортом появился второй трап. Он начал медленно опускаться и когда чиркнул по камням пирса, вахтенные матросы подхватили его за специальную скобу и направили в сторону.

  -- Приготовиться, - сказал я, и Бад подхватил: - Морина становись! К погрузке приготовиться. Разбиться по номерам, первый-второй, первый второй.

   Над причалом заголосили, рассчитываясь моряки, забегали офицеры, артиллеристы взяли под уздцы взволнованных лошадей.