- Куда доставят? - не понял я.

   - В госпиталь. Уже палаты готовят.

   - Муки, если они здоровы, зачем их кладут в госпиталь?

   Егерь-лейтенант не нашел, что ответить и только пожал плечами.

   - Разрешите идти?

   - Идите.

   Он повернулся и пошел к калитке.

   - Спасибо! - крикнул я вслед.

   Мальчишка явно расстроился. Наверно он решил, что я буду подпрыгивать от радости, когда узнаю, что мои люди нашлись. Конечно я был очень рад, что все так обернулось, но по привычке не верил хорошим новостям. Скорее всего нашли не всех, наверно многие ранены. Я очень надеялся на то, что Бад остался жив.

   Их привезли на третий день вечером. Я видел из окна, как к госпиталю подъехали подводы груженые ранеными, и санитары стали провожать людей в палаты. Лежачих не было, все шли сами, хотя некоторых приходилось поддерживать. Когда раненых разместили, и суета улеглась, я нашел местного сторожа и отправил его за коньяком. Через полчаса он принес мне две бутылки, и я отправился искать Бада.

   Лейтенанту выделили отдельную палату. Она была совсем крошечной, с узким окошком. Медсестры говорили, что раньше здесь было подсобное помещение. Бада разместили отдельно, потому что два раза в день его допрашивали люди из контрразведки. К офицерам, попавшим в плен относились не очень хорошо, и многим приходилось проходить череду унизительных допросов и проверок. В случае с Бадом дело обстояло на много проще, потому что было полно свидетелей того, как отряд попал в окружение. К тому же моринеры сидели в одном лагере, и давали очень похожие показания.

   Я открыл дверь и вошел в комнату.

   Бад лежал под одеялом и смотрел на меня во все глаза. Он похудел и осунулся. В госпитале его успели побрить и теперь на загорелом лице ярко выделялся белый подбородок и такая же полоска на щеках, видимо в лагере он отрастил бороду.

   - Здравствуй, - сказал я, проходя в палату.

   - Здравствуй, - ответил он.

   - Я тебе коньяк принес.

   Бад моргнул, кажется он думал, что видит меня во сне.

   Я поставил бутылки на тумбочку и сел на краешек кровати, стула в палате не было.

   - Морской черт, - выдохнул Бад, когда кровать подо мной жалобно скрипнула, - это и правда ты?

   - Я.

   Он открыл рот, потом закрыл, а потом разразился ужасной бранью.

   Хорошо, что я догадался закрыть дверь, когда вошел в палату, иначе сюда сбежался бы весь персонал.

   Он честил меня на все корки и признаться было за что. Я молча слушал, как он изливает душу. Оправдывать было глупо. Когда Бад наконец выговорился, я взял одну бутылку, с трудом вытащил пробку и протянул ему. Он сделал несколько глотков и вернул мне. Я тоже выпил.

   - Теперь все? - спросил я.

   - Нет! Я думал, что тебя убили, - ответил Бад и потянулся к бутылке, - никогда тебя не прощу, каракатица поганая.

   Мы еще выпили.

   - Сильно ранен?

   - Нет. Просто отдохнуть надо.

   - Трудно пришлось?

   Бад зыркнул на меня злобным взглядом и я пожалел, что спросил.

   Я просидел у него около часа, но потом пришел врач и попросил меня выйти.

   Когда я вставал, Бад заметил в моей руке трость.

   - Ты ранен?

   - Да. Лежу в соседней палате.

   - Это тебя океан наказал, за то, что бросил меня.

   Я кивнул и вышел. В палату сразу зашли доктор и медсестра.

   Меня разбудил крик, какой-то ночной птицы. Все тело болело, шея затекла. Я вытер ладонью мокрые от слез глаза, нащупал бутылку и сделал большой глоток.

   Под утро похолодало, я проснулся и больше не мог сомкнуть глаз, поэтому обошел посты и забрался на самый верх пирамиды. После вчерашнего перехода подниматься на такую высоту было трудно, ужасно болели ноги, и когда я оказался на вершине, долго не мог отдышаться. Наверху оказалась довольно удобная площадка, на которой сразу могли бы разместиться человек десять. Прямо посередине, в полу, сложенном из массивных каменных глыб, была выбита глубокая чаша. От времени она потемнела и потрескалась, неровные края оказались испачканы чем-то темным, не то смолой, не то кровью. Я постарался не думать о том, что происходит здесь в праздничные дни.

   Рассвело. С вершины открывался потрясающий вид. Кругом были леса и поля, а прямо по курсу мне удалось разглядеть какие-то строения. Чтобы до них добраться нужно было спуститься в долину, пройти довольно приличное расстояние по совершенно открытой местности и подняться на холм. Я вздохнул. Очень не хотелось подойти строевым шагом к собственной могиле.

   Как Пуи собирается найти меня, где его отряд и что нам делать, если мы разминемся, я совершенно не представлял.

   Сзади послышались шаги и тяжелое дыхание. Я оглянулся. Оказывается, Тар поднялся следом за мной.

   - Доброе утро! - сказал я.

   Лейтенант выглядел совершенно измученным. Забравшись на вершину, он махнул мне рукой, давая понять, что не может говорить пока не отдышится.

   - Доброе утро, - наконец сказал он, и опустился на каменное ограждение, - совсем выбился из сил.

   Чтобы дать возможность Тару прийти в себя, я отвернулся и еще раз осмотрел окрестности в подзорную трубу.

   - Заметили, что-нибудь интересное? - спросил лейтенант.

   - Не знаю. Кажется, там впереди, какое-то поселение.

   Тар подошел и встал рядом. Трубы у него не было.

   - Думаю, как бы к нему незаметно подобраться.

   - Это не то, что Вам нужно, - лейтенант тяжело вздохнул, - если Вы ответите на некоторые мои вопросы, я все Вам расскажу. Я знаю куда идти.

   Я посмотрел на него, убрал трубу в чехол и сел на каменное ограждение.

   - Я Вас слушаю.

   Тар сел рядом, достал из нагрудного кармана френча папиросы, ловким движением выщелкнул одну.

   -У Вас спичек нет?

   Я дал ему прикурить, сгоревшую спичку бросил на пол.

   - Единственный след цивилизации, который останется после нас в этом храме, - сказал контрразведчик, провожая глазами падающую спичку.

   - Не думаю, - я тоже полез за сигарой, - боюсь, что моринеры внизу набросают окурков и консервных банок. Одна из отличительных черт цивилизованного человека состоит в том, что он старается обозначить свое присутствие, пачкая все вокруг.

   Я не собирался торопить лейтенанта. Он сам решил поговорить со мной, значит должен собраться с мыслями. Отряд еще спал, спешить не куда, поэтому я просто курил и смотрел по сторонам.

   - Какой у нас план? - наконец спросил Тар.

   Я на мгновение задумался и ответил, - я собираюсь обнаружить вражеский лагерь, подобраться к нему максимально близко и затаиться, ожидая дальнейших приказаний.

   - От кого?

   - Я подчиняюсь Пуи.

   Тар криво усмехнулся и сделал несколько быстрых затяжек.

   - Почему Вы не сказали мне, что вместе с Пуи идет капитан Рок?

   - А должен был? - удивился я, - он официально входит в состав экспедиции, и я не думал, что для Вас это важно.

   - Рок заговорщик. Он был правой рукой адмирала Меца. Если не ошибаюсь именно он инструктировал Вас перед предыдущей экспедицией.

   - Я думаю, что Вы ошибаетесь. У них с Пуи полное взаимопонимание. Сразу после нашего возвращения домой, Рока уволили в запас и вернули на службу совсем недавно, как и меня. Его допрашивали, но ничего не предъявили, он чист.

   Тар хмыкнул и покачал головой.

   - Хорошо, оставим это. Теперь о главном. У адмирала Толя был запасной план. Он знал, что рано или поздно прибудет новый десант и его базу на реке уничтожат. Он построил в этих местах настоящую крепость, где можно отсидеться и начать все сначала. Он рассчитывал на то, что, уничтожив основной лагерь, Вы не станете его искать.

   - Этот лагерь далеко?

   - Как я и говорил до него около 7 километров.

   Я задумался. Если база хорошо охраняется, то с отрядом Пуи или без него взять ее штурмом будет довольно трудно. Нас слишком мало.