И еще удивлялась, что вокруг всех домов были сплошные заросли каких–то высоких растений с длинными широкими листьями.

Остановившись, я спросила у женщины–казашки:

— А что это за растения?..

Женщина рассмеялась:

— Это кукуруза, — ответила она на чистом русском языке. — Хочешь, я тебе сейчас принесу? И не дожидаясь моего ответа, вынесла несколько вареных початков кукурузы и небольшую испеченную лепешку и пояснила:

— Вот покушай, она тоже из кукурузы.

Мне стало понятно, что здесь во время войны спасала кукуруза. Так же, как в Сибири от голода спасала картошка.

Я не могла надивиться — какие тут приветливые, гостеприимные и веселые люди. И что бы я у кого ни спросила, отвечали всегда доброжелательно, с улыбкой. С тех пор я полюбила этот народ. И теперь считаю (а мы пожили и в других республиках), что казахи — самый приветливый и культурный народ. Детей они никогда не бьют, к старым людям относятся с уважением. А в каком почете у них мудрые старики–аксакалы!.. И что самое редкое — мужчины у них почти не пьют, не спиваются.

Это было тогда… Возможно, сейчас и к ним пришла наша «цивилизация»…

Алма — Ата от Новосибирска находится сравнительно недалеко — немногим больше суток на поезде. И опять же — у нас там были родственники. Не только у меня, но и у Сережи.

— Даже двое! — сказал он с улыбкой. — Тетушка Феша и тетушка Стеша. Точнее, это мои двоюродные бабушки (по матери). Но они еще не старые. Так что на первое время есть у кого остановиться.

И мы, несмотря на протесты родителей, стали собираться. Но с кем же нам посоветоваться насчет продажи дома? К родителям мы уже боялись обращаться. А сами не знали, как к этому подступиться.

Ко мне очень хорошо, по–отечески относился директор совхоза, и я решила обратиться к нему. Притом, он знал нашу семейную ситуацию и был полностью на нашей стороне. Он немного подумал и твердо сказал:

— Совхоз у вас купит. Нам нужен хороший дом. Только составь смету — сколько вы вложили в него? Справься у Павла Ефимовича, ведь он покупал и строительный лес, и все прочее.

Пришла домой, подсчитали с Сергеем все расходы по квитанциям. Вспомнили, сколько заплатили плотникам и мастерам за все отделочные работы. Получилась немаленькая сумма. На другой день в бухгалтерии оформили все документы.

Я переписывалась со своей тетей и знала, сколько стоят там дома. Сережа сказал: «Вполне можно будет купить небольшой городской дом, притом, с садом и огородом».

И мы отважились. Дети уже подросли: Сережа перешел в пятый класс, Наташа — во второй. И я думала, что дети окончат школу и в городе смогут продолжить учиться в университете на любом факультете, не нужно будет уезжать из родного дома.

Нас пришли провожать родители, хотя и с упреками:

— Такой дом бросить!.. Проездите, останетесь без крыши над головой!.. — стращала свекровь.

Я в таких случаях молчала, а Сережа отшучивался:

— А мы, если там не понравится, вернемся и снова купим свой дом у совхоза.

На проводы собрались почти все учителя, знакомые. Все желали нам счастья, успехов, хорошо и долго жить в «яблочном» городе.

Вот он, мой незабываемый город, не похожий ни на какой другой!..

То же сияние дальних горных вершин, тот же наполненный яблочным запахом воздух, несмолкаемое журчание двух горных речек, пересекающих город, и арыков, текущих вдоль каждой улицы, так хорошо освежающих все вокруг!

И те же вдоль всех улиц стройные ряды пирамидальных тополей–великанов, с верхушками, уходящими высоко в небо, заботливо прикрывающими город от горячих лучей солнца.

Остановились мы сразу у Сережиной тети Стеши. Она жила недалеко от вокзала и от центра. И она же подсказала нам, что рядом продают небольшой дом — срочно и недорого. Мы купили его, хотя он мне не очень нравился (после нашего нового). В доме были две комнаты и просторная кухня, но расположены одна за другой, анфиладой. Зато были здесь сад и огород, причем, со всеми оставленными фруктами и овощами. Плодовые деревья стояли большей частью вокруг огорода — яблони, сливы, вишни. На грядках густо висели спелые помидоры, сладкие перцы, у изгороди зрели грозди лилового винограда… Детям надо было уже собираться в школу.

Школа оказалась всего в двух кварталах от дома, правда, не маленьких. Сначала сходил Сергей, познакомился с директором, учителями. А в первый день нового учебного года пошли все вместе.

Сергей уже побывал и в других школах с целью найти несколько часов географии. Но требовались учителя только по русскому языку и математике.

Наконец вспомнили про радио, так как и у мужа, и у меня в Новосибирске проходили в эфире стихи и рассказы. Сережа отправился туда.

А у меня была срочная работа — капитально отредактировать (вернее, сделать) Сережину первую небольшую повесть о его детстве, которую он начал еще в совхозе. (И перед отъездом уже сдал заявку в Новосибирское издательство, хотя ничего еще написано не было.)

Рассказывал–то он очень хорошо, и я предложила ему попробовать описать это так же, как он излагал устно. Но… и рассказывал интересно, и стихи детские писал сравнительно легко, а с прозой — ну никак не получалось, и все тут.

«Хоть ты убей — не могу!» — хлопал он себя по лбу. Не мог литературно изложить рассказ на бумаге. «Когда рассказываешь — хоть как «заворачивай» без всяких правил, лишь бы смешно было!.. — восклицал он. — А тут совсем другое…»

Все же что–то написал, скорее — фабулу или пространный сюжет. И как ни странно, совсем не интересно (в отличие от его устных рассказов).

И я от руки переписывала и «оформляла» этот сюжет, вспоминая как можно точнее все его выражения, слова — что он особенно выделял. Тщательно подбирала все его мальчишеские словечки. Вспоминала свое детство, особенно разговоры мальчишек, их своеобразный, оригинальный тон, язык. (У меня очень хорошая память — даже и теперь. Сережа всегда с завистью говорил: «У тебя не память, а компьютер…» — когда мы что–то вспоминали.)

Первое время мы все–таки очень тосковали по своей Сибири, Сосновке, по своему родному дому. В особенности скучали дети — новых друзей у них пока не было. И у нас тоже. По вечерам, чтобы поднять всем настроение, Сережа снова вспоминал что–нибудь интересное из своего детства.

Мне как раз нужны были вот такие дополнительные детали и новые подробности. Я даже просила вновь что–нибудь повторить. Больше всего — разные мальчишеские споры и ссоры. И тут же записывала, чтобы потом вставить в повесть. Каждый вечер я читала ему что написала, и он иногда делал устные поправки или вносил что–то новое. И был очень доволен. Перепечатывал готовое всегда он (у нас была «Эрика», а я печатала очень медленно, да и некогда было этим заниматься).

Из Радиокомитета Сережа вернулся в приподнятом настроении, сразу с заказом. Познакомился там со всеми в двух редакциях — в детской и взрослой. В детской редакции показал свои книжечки со стихами, из которых сделали хорошую подборку. Потом сказал, что у жены тоже есть рассказы для детей. Просили принести все, так как в редакции, как сказали, похвалиться было нечем.

На другой же день Сережа унес несколько моих рассказов, в том числе один юношеский. Его взяли во взрослой редакции. (И все, что они забрали, в течение двух месяцев прошло по республиканскому радио.)

Дня через два–три просили меня зайти. Пришла не откладывая. Тоже со всеми познакомилась, и мне заказали написать очерк к 250-летнему юбилею со дня рождения М. В. Ломоносова. Это нужно было к середине ноября. А шла уже первая неделя октября. Времени оставалось не так много.

Сережа был еще свободен, и я послала его в библиотеку, чтобы он нашел мне нужную литературу о Ломоносове. Принес две–три книжечки, и я сразу принялась за чтение.

Через некоторое время Сергею где–то сказали, что в издательстве «Кайнар» есть вакантное место редактора. Но издательство не художественной литературы, а сельскохозяйственного направления. Нашел это издательство — редактор, действительно, был нужен. Домой вернулся взволнованный: