Стихи Николая Майорова
«Нам страх и подлость были не к лицу…»
На окраине глухой, затерявшейся в смоленских лесах деревушки Баренцево погиб, сражаясь с фашистами, 8 февраля 1942 года политрук пулеметной роты стрелкового полка, студент-выпускник Московского университета Николай Майоров. За два года до гибели суровыми и гордыми строками поэт Майоров пророчески сказал о себе, о своих боевых друзьях, о бессмертии своего поколения:
Мы все уставы знаем наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
В могилах мы построились в отрад.
И ждем приказа нового. И пусть
Не думают, что мертвые на слышат,
Когда о них живые говорят.
После первых публикаций его стихов к «Ивановском альманахе» и других изданиях в конце сороковых — начале пятидесятых годов столичная критика, занятая жестокими и громкими спорами о физиках и лириках, об «интеллектуалах» к «почвенниках» и проч., долгое время не жаловала вниманием отличные стихи вполне сложившегося, самобытного поэта незаурядного дарования. А в четвертом томе «Краткой литературной энциклопедии» поэту удален лишь крохотный столбик из тринадцати строк. Лишь недавно друзьями Майорова и исследователями его творчества буквально по крупицам была бережно собраны стихи, не печатавшиеся при жизни поэта, разбросанные по страницам частных писем, рукописных журналов, хранившиеся у родных рядом с похоронкой. Тут особенно велики заслуги его школьного друга и одноклассника — ивановского поэта В. Жукова, старшего товарища Майорова студенческих лет В. Болховитинова — нынешнего редактора журнала «Наука и жизнь», подруги поэта И. Пташниковой, литературоведа П. Куприяновского.
Николай Майоров родился и вырос в семье крестьянина-бедняка, ставшего затем плотником в Иванове. В атом городе-труженике прошло детство поэта, здесь рано, как у большинства очень одаренных поэтов, проявились его литературные способности. Добрую память о родных и земляках, об их тяжелых натруженных ладонях поэт сохранил до конца своих дней:
Отцы мои! Я следовал за вами
С раскрытым сердцем, с лучшими словами.
Глаза мои не обожгло слезами.
Глаза мои обращены на всех.
Блестяще окончив среднюю школу, очень собранный, энергичный и работоспособный юноша, далекий от мечты о ранней литературной славе, поступает учиться на исторический факультет МГУ, где вскоре обнаружил незаурядные способности не только поэта, но и серьезного ученого-исследователя. Тут, в многотиражке «Московский университет», были опубликованы первые его стихи. Других публикаций ему при жизни увидеть не довелось. По странному решению тогдашнего ректора МГУ был рассыпан набор студенческого сборника стихов, уже подготовленного к печати, где было немало стихотворений Н. Майорова. Но он не торопился, не гнался за признанием и славой, несмотря на добрые отзывы друзей и старших наставников, среди которых были признанные мастера стиха — П. Антокольский, И. Сельвинский и другие. Серьезные занятия в университете Майоров сочетает с учебой в Литературном институте. И находит время для постоянной работы над стихами. Он за короткий срок написал очень много. И очень много читал, знал наизусть поэтов самых разных — Блока в Маяковского, Есенина и Багрицкого…
На снимке: Николай Майоров (справа) и поэт Владимир Жуков. Октябрь 1941 года. Фотография публикуется впервые.
Интересны воспоминания поэта В. Жукова, встречавшегося с Майоровым летом 1938 года во время студенческих каникул: «…в наших местах (а жили мы на окраине Иванова) разбился самолет… В суровом молчании на холодный горький песок первой в нашей мальчишеской жизни братской могилы друзья-летчики возложили срезанные ударом о землю винты самолета. А вечером Коля читал стихи, которые заканчивались строфой:
О, если б все с такою жаждой жили!
Чтоб на могилу им взамен плиты
Как память ими взятой высоты
Их инструмент разбитый положили
И лишь потом поставили цветы».
На снимке: Николай Майоров (справа) и К. Титов — друг и одноклассник поэта, ныне заслуженный артист Латвийской ССР. Октябрь 1941 года. Фотография публикуется впервые.
В эти годы все ясней и ясней очерчивается главная тема творчества Майорова — тема жизни, побеждающей смерть, тема мужества и бесстрашия, беспредельной преданности долгу.
В наши дни широко известным стало стихотворение Николая Майорова «Мы», вынесенное в заглавие его последнего сборника. Без малейшего преувеличения можно сказать, что никто из поэтов с такой полнотой и силой не воплотил в стихах обобщенный образ молодого поколения нашей страны предвоенных лет, как Майоров в этом стихотворении. В нем страстная жажда созидания, нетерпеливое стремление к новым, совершенным и чистым формам жизни, максимализм требований к себе и товарищам, умение подчинить свои чувства долгу во имя высших интересов Родины:
Мы были высоки, русоволосы,
вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
В столбцах газет, а набросках на холсте.
Но время шло. Меняли реки русла,
И жили мы, не тратя лишних слов,
Чтоб к вам прийти лиши в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников…
Суровая самоотреченность, самозабвенная верность долгу вовсе не равнозначны монашескому аскетизму. Как и все молодые поэты, Майоров много писал о любви. И тут поэт остается верен себе. Его любовная лирика отличается удивительной энергичностью и мужественностью, в ней жарко бьется пульс честного в сильного человека, далекого от сентиментальных вздохов, остро ощущающего ритм земной жизни, ее радости и печали. Словами суровыми, подчас резкими для такого рода поэзии, поэт славит силу большой и мучительной порою страсти, облагораживающей человека, ведущей его на большие дела:
Идти сквозь вьюгу напролом.
Ползти ползком. Бежать вслепую
Идти и падать. Бить челом,
И все ж любить ее такую!..
(…………………….)
Не спать ночей, гнать тишину из комнат,
Сдвигать столы, последний взять редут,
И женщин тех, которые не помнят,
Обратно звать, и знать, что не придут.
Не спать ночей, недосчитаться писем,
Не чтить посулов, доводов, похвал,
И видеть те неснившиеся выси,
Которых прежде глаз не досягал, —
Найти вещей извечные основы,
вдруг вспомнить жизнь.
В лицо узнать ее.
Прийти и тебе и, не сказав ни слова,
Уйти, забыть и возвратиться снова.
Мох любовь — могущество мое!
