Возлюбленный Ошо,

О ТЫСЯЧЕ И ОДНОЙ ЦЕЛИ

Ни один народ не смог бы выжить, не производя оценки; чтобы сохраниться, должен он оценивать иначе, нежели сосед его.

Многое, что у одного народа называется добром, у другого слывет позором и поношением: вот что обнаружил я. Многое из того, что здесь именуется злом, та м облекалось в пурпур почестей ...

Скрижаль заповедей добра воздвиг над собой каждый народ. Смотри, это скрижаль преодолений его, это голос его воли к власти.

Похвально у него то, что дается с трудом; добрым зовется тяжелое и неизбежное; а то, что сильно настолько, чтобы освободить от величайшей нужды, — самое редкое и тяжелое — он провозглашает священным.

То, что позволяет ему господствовать, побеждать и блистать на страх и зависть соседу, имеет для него значение высшего, наипервейшего мерила ценностей и смысла всех вещей ...

Изначально человек придал ценность вещам, чтобы этим сохранить себя; он дал вещам смысл, человеческий смысл! Потому и назвал он себя человеком, что стал оценивать.

Оценивать — значит создавать. Слышите вы, созидающие! Именно оценка придает ценность и драгоценность всем оцененным вещам.

Лишь через оценку появляется ценность: и без оценивания был бы пуст орех бытия. Слышите вы, созидающие!

Перемена ценностей — это перемена созидающих. Всегда будет разрушителем тот, кто становится творцом.

Некогда творцами были целые народы, и только потом — отдельные личности: поистине, отдельная личность — это с амое юное из всего созданного. ..

Любящие и созидающие — вот кто всегда был творцом добра и зла. Огонь любви и гнева пылает на именах всех добродетелей.

Много стран и народов повидал Заратустра, но не нашел он на всей земле силы большей, чем творения любящих: «Добро» и «Зло» суть их имена.

Поистине, чудовищны сила и власть этой похвалы и этого порицания...

Тысяча целей существовала до сих пор, иб о была тысяча народов. Теперь ж е недостает только оков для тысячеглавого зверя, недостает единой цели. У человечества нет еще цели.

Но скажите мне, братья мои: если до сих пор еще нет у человечества цели, то есть ли оно само или еще нет его?

...Так говорил Заратустра.

Единственное различие между человеком и другими животными — это различие в оценках. Ни одно животное не оценивает; они живут вслепую, не зная, зачем. Их жизненная сила неосознанна. Многие люди живут так же. Они только похожи на людей, но они еще не превзошли животное. Трансценденция животного проявляется в ценностях. Но возможны два типа ценностей: то, что вам навязывается извне, Ты должен; и то, что рождается в самом вашем существе, Я хочу.

Первый вид ценностей — просто лицемерие. Это стратегия, чтобы заставить вас поверить, что вы превзошли животное; но на самом деле вы пали даже ниже животных. Животные, по крайней мере, естественны; а вы даже не естественны. Ваши ценности искажают вашу природу, искажают вашу простоту, искажают вашу невинность — но они дают вам ложное представление, что вы человек.

Второй вид ценностей — это подлинные ценности. Но ради них вам придется избегать всякого навязывания извне, вам придется открыться своей внутренней сущности и позволить зазвучать этому негромкому, мягкому голосу.

Человек начинается с доверия, которое он оказывает своему внутреннему голосу.

Заратустра говорит здесь о ценностях: Ни один народ не смог бы выжить, не производя оценки; чтобы сохраниться, должен он оценивать иначе, нежели сосед его. Каждый должен быть самим собой, а не копией соседа — несмотря на то, что во всем мире толпа, благодаря своему подавляющему большинству, уничтожает индивидуальность и превращает ее в обычную копию.

Все это делается под флагом благих намерений. Ваши родители, ваши священники, ваши лидеры, ваши так называемые святые — все они заодно; они не дают вам свободы быть просто самим собой и найти свои собственные ценности. Они дают вам готовые представления — что правильно, что неправильно, что есть добро и что есть зло.

Они решают за вас, и пока вы позволяете им распоряжаться своей жизнью и определять свои жизненные ценности, вы еще не человек. Вы всего лишь раб.

Величайшее рабство — это рабство духа.

Они не связывают ваше тело и не сажают ваше тело в тюрьму, они сковывают цепями вашу душу — и это худшее рабство в мире. И это даже хуже, чем могло бы быть, потому что эти цепи золотые. И золотые цепи убеждают вас, что это вовсе не цепи, а украшения, что ваше общество делает вас богаче, что ваше общество делает вас лучше. Но цепи есть цепи, железные они или золотые. Золотые цепи хуже, поскольку вполне вероятно, что вы привяжетесь к ним и забудете, что это ваши цепи.

Эти люди, которые думают, что они любят вас, эти люди, которые считают своим долгом сделать из вас человека, со всеми своими благими намерениями — в действительности разрушители. Берегитесь ближних. Наберитесь мужества быть аутсайдером; будьте достаточно сильны, чтобы жить чужаком — но оставайтесь собой. Если вы останетесь самим собой, вы непременно будете чужаком, потому что тогда вы обретете совершенно другую категорию ценностей, по которым и ради которых стоит жить — не мертвые ценности, навязанные вам. Ценности, навязанные вам ближними, обществом, просто создают в вас трещину.

Ваше существо нуждается в самоутверждении, в выражении. Ваше сердце хочет петь свою собственную песню. Но даже это не разрешается. Вы должны петь чужие песни. Они не насыщают вас, они не удовлетворяют; они никогда не сделают вашу жизнь наполненной.

Многое, что у одного народа называется добром, у другого слывет позором и поношением: вот что обнаружил я. Многое из того, что здесь именуется злом, там облекалось в пурпур почестей. Он говорит, что ценности не универсальны. Каждое общество создало собственные ценности согласно своим нуждам, но эти ценности были созданы тысячи лет назад. Потребности изменились; ценности остались прежними.