– Теперь я могу идти?

– Что, даже не посмотрите? – удивилась мадам Травиль.

Я пожала плечами. И уже собралась отвернуться, как в зале вдруг раздался звонкий шлепок, словно по чьей-то попе с оттягом ударила резинка от трусов, затем донеслось болезненное «у-юй!» и раздался характерный звон посыпавшихся на пол монет.

– Вы что творите, сволочи? Это мой заработок за неделю! – вдруг заорал во весь голос Шмуль, а затем послышался двойной смешок, избавивший меня от необходимости разбираться, в чем дело. – Не трогать! Это мое! Я сказал: уберите лапы, пока я их не оторвал!

Все ясно: фей опять попытался сжульничать и получил за это пинка от Сара. Или от Раса, не суть важно. В результате из его карманов на обрадованно загомонивших студентов просыпался настоящий золотой дождь, и теперь Шмуль пытался отвоевать обратно все, что было нажито непосильным трудом… то есть ловким мухлежом.

Разумеется, это не могло не нарушить чинную процедуру распределения, послышались недовольные возгласы учеников, визг случайно пострадавших учениц и звуки раздаваемых рассвирепевшим феем затрещин.

Сделав морду кирпичом, я бестрепетно уставилась на зло прищурившуюся Жабу и сделала вид, что раздающийся в аудитории шум не имеет ко мне ни малейшего отношения.

– Можете идти, – через несколько секунд процедила директриса, убедившись, что ничего иного от меня не добьется. – И разберитесь со своими одногруппниками, пока я не сделала это сама.

Молча развернувшись, я в два счета добралась до растрепанного, успевшего принять темную ипостась фея, как раз собиравшегося заехать копытом в лоб кому-то из оборотней. Рывком выхватила его из-под удара другого оборотня, к которому уже успел подобраться Василек. Сделала отмашку акинарцам, чтобы угомонили буйных соседей. А потом увидела под глазом Шмуля стремительно наливающийся фингал, угрожающе зашипела на пытающегося цапнуть меня за ногу лешего и, тряхнув нашего забияку за шиворот, вернулась за парту.

– Тихо! – рыкнула на яростно брыкающегося Шмуля. – Никуда твои деньги не уйдут. А тех, кто посмеет украсть у нас хоть одну монетку, к утру поразит неизлечимая болезнь, от которой до сих пор страдает все поголовье бесов!

Рванувшие на поиски монет студенты мигом прекратили шарить под партами, а кто-то даже поспешил выбросить «заразный» золотой, чтобы поразившее бесов неизлечимое проклятие, о котором уже второй месяц старательно распускал слухи наш добрый приятель Йерж, не перекинулось на них.

Пустив в одного из обидчиков яркую фиолетовую молнию, фей наконец угомонился. А Улька выдернула у меня из рук свиток и торопливо развернула.

– Создатель, как же так? – испуганно пробормотал Мартин, первым заглянувший в приказ и отпрянувший с таким видом, словно увидел какое-то непотребство. – Этого не может быть!

– Это несправедливо. – Улькино лицо вдруг вытянулось, а голос заметно дрогнул. – И подло.

– Что там? – заволновался Васька, стараясь подсмотреть в бумагу через мою голову. – Уль, что там написано?

– Ничего хорошего, – вздохнула баньши, разворачивая передо мной приказ. – Я говорила, что это война, но надеялась, что до самого плохого не дойдет. Боюсь, Жаба решила не просто отомстить – она задумала от нас избавиться.

Я взглянула на приговор и почувствовала, как что-то екнуло в груди: да, старая ящерица определенно сошла с ума. Как ей вообще пришла в голову эта безумная идея – своей рукой отправить нас… особенно меня…

– В Преисподнюю? – приглушенно ахнул Шмуль, высунув голову у меня из-под мышки. – У нас что, будет практика в аду?!

– Вы посмотрите, кто назначен руководителем! – прошептал Рисьяр, с лица которого внезапно сбежала вся краска.

Я заторможенно опустила взгляд на нижний угол приказа и окончательно выпала в осадок: вот такого от нашей Жабы я точно не ждала!

Практика в середине учебного года – давняя традиция УННУНа. Мы с ней столкнулись впервые, поскольку начиналась она с четвертого курса. А выпускники проходили ее в последний раз, так как второе полугодие у них целиком посвящалось написанию дипломной работы.

Система распределения была давно отлажена, обширные связи директрисы позволяли отправлять студентов практически в любой мир. И ничего необычного или страшного в этом не было… если бы в текущем году госпожа Девелар не решила объединить некоторые группы друг с другом.

– Чудесно, – мрачно изрекла я, оглядев место сбора, куда мы всей командой притащились ни свет ни заря. – Просто чудесно! Для полного счастья мне не хватало именно этого.

– Точно, – процедил вышедший из портала Ишейн. – Чувствую, практика в этом сезоне будет отвратительной.

Мои волосы угрожающе качнулись в сторону белобрысого поганца, но тот уже прошел мимо, таща на плече увесистый баул. Следом, согнувшись под тяжестью огромных сумок, протопали четверо его приятелей, одарив нас многообещающими взглядами. Особенно досталось Рисьяру, с готовностью показавшему клыки, но до драки на этот раз не дошло – рядом с вампиром стоял, ухмыляясь, Рас и демонстративно полировал острые когти.

Объединенная группа, которой предстояло отправиться на практику в Преисподнюю, была уже в сборе – знакомая черно-белая парочка полудемонов, один из которых до сих пор щеголял рваными ранами на чешуйчатой морде; остановившийся поодаль Ишейн со своей бандой, видеть которую мне совершенно не хотелось. Ну и мы, девятеро. Наиболее «везучие» студенты университета, милостью директрисы получившие распределение на самый опасный цикл.

– Строиться, – прошелестел из пустоты невыразительный голос, заставив присутствующих побросать вещи и выстроиться в шеренгу. Мгновением позже под куполом испытательного корпуса сгустилась Тьма, а я огорченно вздохнула.

Вот он, последний и самый мерзкий Жабин подарочек – господин Мессир собственной персоной, которого подлая ящерица назначила нашим руководителем.

При виде соткавшейся из мрака мужской фигуры Улька передернулась и шмыгнула за Васькину спину. Разглядывающий потолок Шмуль поспешно спикировал Сару на плечо. Зырян с Расом встали так, чтобы нервно переминающегося Рисьяра не было видно старшекурсникам. Ну а мы с Марти, синхронно вздохнув, заняли места в ровняющейся шеренге – кому-кому, а нам не надо было напоминать, каким образом Мессир наказывал за непослушание.

– Полагаю, здесь находятся все, кому было предписано явиться, – негромко обронил инкуб, полностью материализовавшись. – Опоздавшим не повезло, потому что ждать я никого не намерен.

Инкуб подошел к напрягшимся старшекурсникам и, кинув взгляд на стоящие рядом с ними объемистые мешки, сухо велел:

– Откройте.

Черный и Белый – мы так их и звали, потому что настоящих имен полудемоны не сообщили – молча наклонились, дернув за завязки, а затем отступили на шаг. Мессир небрежным пинком опрокинул один из мешков, поворошил носком сапога его содержимое и отшвырнул прочь несколько тряпок.

– Это вам не понадобится.

Старшекурсники так же молча присели на корточки и под пристальным взором инкуба начали перебирать вещи, откладывая в сторону то, что, по мнению руководителя, было лишним.

Надо признать, парни имели опыт пребывания в Преисподней – в их мешках нашлось все, что могло там понадобиться: сменная одежда, обувь, посуда, запас продуктов, фляги с водой, одеяло, веревки, ножи, огниво. Однако Мессира этот набор по каким-то причинам не устроил, потому что вон улетело все, кроме сменной одежды, обуви и нескольких походных мелочей.

Глядя на озадаченных старшекурсников, я потянулась к собственной сумке – не хотелось, чтобы какой-то грубиян бесцеремонно копался в моей одежде и выкидывал оттуда то, что ему не понравится. Следом за мной кинулись перебирать сумки остальные. Особенно Зырян, которому была поручена забота о нашем пропитании, и Васька, которому доверили нести особо крупные, тяжелые или неудобные для переноски вещи.

Я как в воду глядела – Мессир, закончив с Белым и Черным, медленно прошелся вдоль ряда. И, брезгливо оглядев вытряхиваемые студентами вещи, почти каждому приказал: