— Спонтанно, очень неожиданно. Я тебе говорил тогда о друге, вернувшемся из Германии, помнишь? У нас были небольшие деньги для старта, и мы рискнули. Создали маленький штат работяг и ремонтировали квартиры. Слухи о нашей хорошей работе и человеческих ценах распространились со скоростью света. Люди стали чаще звонить, дела пошли в гору. Меня заставили засесть за бумажки, — усмехнулся Волков, — но я не мог выдерживать эту бюрократию. Все же я человек физического труда, а не бесконечной писанины. Ну и на данный момент наша фирма лидирует среди ремонтников. Подумываем о расширении бизнеса. Пока мы занимаемся только квартирами, но можно еще и особняками, и прочими объектами.

— Ты молодец, Вань. Только сильный человек мог не упасть на самое дно ненависти и похоронить себя там.

— Я тогда понял, что нужно было найти что-то взамен тебя. Взамен любви и ненависти к тебе. Этим чем-то стала пыль, штукатурка, валики, дрели и молотки.

— И появилась Ксюша?

— Да. Они со Светой сняли квартиру. Правда, я бы не назвал то жилище квартирой — квартирка больше. Квартирка была в ужасном состоянии, Оксана заказала у нас косметический ремонт. Когда я приходил к ней, Светы никогда в квартире не было. Видимо, гуляла, чтобы не дышать краской и пылью. Мы болтали с ней обо всем подряд, пока я выполнял свою работу. И так за месяц я к ней прикипел. Но Оксана казалась мне тогда какой-то суетливой, словно оглядывающейся назад, находящейся в бегах. Она была неспокойной, тревожной, это было невозможно не заметить. Естественно, в то время я не придал этому никакого значения. Мало ли какой характер у человека.

— Теперь все пазлы встали на свои место?

— Встали, черт бы их побрал. Ксюша понравилась мне сразу после того, как я пригласил ее на первое свидание. Угадай, что она ответила на мое приглашение?

— Ммм… я согласна? — рассмеялась Ирина, понимая, что ей ни за что не угадать.

— Нет. Она сказала: «У меня есть дочь с потерей слуха третьей степени. Так что ты сам можешь ответить на свое приглашение: или да, или нет». Не могу знать, какое у меня тогда было лицо. Но я понял, что она хотела сказать: что мне решать, хочу ли я впутываться в такие отношения. Она не действовала подло и грязно, не влюбила меня в себя, не затащила в постель, а потом показала ребенка. У нее была честь. Всегда.

— И ты, как уже ясно, захотел впутываться?

— Ага. — Иван сидел с закрытыми глазами, и только губы были растянуты в улыбке. — Я люблю детей и всегда любил. Они никогда меня не пугали, я всегда хотел своего. Потеря слуха не делает Свету уродцем или неполноценным человеком. В моем видении, неполноценный человек — это убийца, вор, живодер, изменник. Но никак не маленькая девочка, которая плохо слышит.

— Я согласна с тобой.

— Сложно точно описать наши отношения и то, что я к ней чувствовал. Мы с Оксаной были близки духовно. Оба тяготились одиночеством, оставленными в прошлом людьми. Мы могли и говорить, и молчать. Мне было тепло на душе, когда я возвращался в квартиру, а там горел свет, и в кухне готовила женщина, а в другой комнате разговаривали мультяшные персонажи. Собака всегда была накормлена и приласкана. Это то, что я всегда хотел видеть в своей жизни. Я возвращался в то место, из которого мне отныне не хотелось уходить.

— Ты любил ее? — задала ключевой вопрос Вересова, перекатывая в ладони яблоко, чтобы усмирить эмоции.

— Да, однозначно. Но какой любовью и сам пока не могу понять, и вряд ли пойму. Она была мне сестрой и подругой, которая всегда на моей стороне, всегда выслушает, подбодрит, окажет поддержку. Она всегда хлопала меня по плечу и говорила: «Дерзай! Открывай этот проект, тот закрывай и не бойся рисковать. Мы в любом случае будем ждать тебя к ужину, даже если не выгорит очередная затея». Она была моей любовницей, так как мы делили постель. И я сейчас понимаю, что секс меня интересовал в последнюю очередь. И ее тоже. Мы были уже в том возрасте (это больше относится к психологическому возрасту, конечно же), когда секс не прельщает, не является связующим элементом между людьми, когда нужно нечто большее. Она же была мне матерью: накормит, постирает одежду, приведет дом в порядок, подарит частичку своей женской любви.

— Идеальные отношения?

— Думаю, да. Иногда людям не требуется любовь в страстном понимании. Такая любовь не всегда может удержать людей рядом, она слишком переменчивая. Мы стали опорой друг для друга, каждый отдавал что-то другому и получал что-то взамен. И я полюбил Свету всей душой. Уже не мыслил своей жизни без этого прекрасного ребенка. Меня не отталкивали от нее проблемы со слухом. Я, наоборот, стал работать еще больше, чтобы оплатить консультации и лечение у дорогих врачей.

— У нас с тобой была страсть, и из этого не вышло ничего хорошего. Наверное, ты прав. Оставим жаркие поцелуи и горячий секс молодняку.

— Оставим, старушка, оставим, — Иван улыбался ей, как человек сбросивший тяжелые сумки невысказанных слов с плеч. Она все знает, ему больше нечего носить под сердцем. — Конечно, я не старый дед, который уже и забыл, что такое секс, а потому он ему и не нужен. Но выбирая между желаниями тела, которое постоянно чего-то жаждет, и нуждами души, я выбрал второе. И не прогадал. Только Ксюша сглупила, не посчитала меня надежной башней, стенам которой можно обо всем поведать.

— Я тебе говорила про тайны и секреты. Отпусти эту обиду на нее. Почему раньше не поженились?

— Время закрутило так, что штамп в паспорте не играл важной роли. Мы строили свой быт, лечили Свету, думали о будущем. Никому не хотелось этих банальных действий со свадьбой. К тому же Ксюша уже была замужем, и я знал об этом. Мне показалось правильным не давить на нее и не тащить за локоть в ЗАГС. У нее уже была печать, но не было семьи. Мы попробовали все сделать иначе.

— Света твоя дочь официально?

— Да. Но мне еще предстоит разобраться с фамилией. Отец добровольно лишен родительских прав. Я добровольно их принял, однако Ксюша решила оставить свою фамилию девочке, пока мы не в браке. Займусь этим вопросом после праздников.

— Да уж, праздники. Я бы подобрала к ним нецензурный синоним, — вздохнула девушка и оставила яблоко в покое. — А у меня после того, как я все потеряла, не осталось ничего, чтобы это любить. Или я делала вид, что любить больше нечего. Я не смогла быть сильной, как ты.

— Останься с нами на Новый Год? Свете будет полегче.

— Тут все сложно, но я подумаю. У меня тоже на руках ребенок, к которому, кстати, мне нужно возвращаться. Зайду к Свете и потопаю домой.

Волков проводил ее взглядом, восхищаясь силой воли этой некогда бесхребетной девушки. Она сделала себя лучше, смогла стать достойней себя прежней. Он безмерно гордился ею.

— Светуля, к тебе можно? — голова Вересовой показалась в дверном проеме детской. Девочка не ответила. — Ну я зайду, хорошо?

Ирина прошла к кровати, на которой сидела в обнимку с плюшевым медведем Света, аккуратно села рядом и притянула к себе девочку.

— Я знаю, что ты любишь читать книжки, но книжку, о которой я тебе расскажу, ты еще не читала. Ты послушаешь меня, правда? — Ответом ей была тишина, но она знала, что девочка слушает. — Книга называется «З5 кило надежды». Она малюсенькая, но в ней заключена огромная сила. Там рассказывается про мальчика, который совсем не мог учиться в школе, но зато мастерил чудесные вещи руками. Над ним смеются в школе, издеваются, затем выгоняют, а дома еще и родители не дают продохнуть. Отец иногда колотит его, мама плачет, когда он не может сделать ни одного урока. Представляешь, в каком аду живет Грегуар, так зовут мальчика?

— Да, — еле слышно ответила Света, но в этом слове из двух букв было столько страшного понимания.

— Единственный человек, который любит его по-настоящему и помогает ему — это дедушка. Грегуар вырастает и хочет поступать в университет, но он должен сдать важные экзамены. Ему дали всего один шанс, и он не имеет права его упустить.

— Он сдал? — с надеждой спросила девочка, прижимаясь к Вересовой и стискивая в волнении мишку.