– Я не люблю тебя! Почему ты не хочешь это понять? Я никуда не поеду. Просто отдай ключи и уходи, – прядь волос упала ей на лоб, и она быстрым жестом смахнула её назад.

И тут произошло неожиданное.

Молча, не спеша, Макс расстегнул нижнюю пуговицу на рубашке.

На кожаном чёрном ремне висела кобура. Расстегнув и её, он достал пистолет, навёл его на Леру. Всё это время его глаза наблюдали за ней, лицо становилось всё напряжённее, каменело. Его голос отчеканил:

– Ты будешь моей или ничьей. Собирайся!

Но Валерия не слушала его. Она стояла прямо, кулачки сжались, голова чуть запрокинулась назад. Губы плотно сжались, на щеках полыхал румянец.

«Как она сейчас красива! Она будет моей!»

– Нет! – смотря прямо ему в глаза, медленно проговорила она.

Он целится мимо. Он не хочет причинить ей вред. Он лишь требует подчинения.

«Розы на столе – откуда они?» – его зубы заскрежетали, глаза сузились.

Выстрел болезненно ударил по барабанным перепонкам. Глиняная ваза, купленная полгода назад для натюрмортов, раскололась на черепки. Вода бесшумно стекала со стола, образуя тёмное пятно на ковре. Розы рассыпались по столу. Несколько штук упало на ковёр.

– Нет! – её голос стал чуть громче, но уверенность пропала.

Он почувствовал, как капельки пота медленно сползают по шее за воротник. «Что ты со мной делаешь, малыш?»

Грохнул второй выстрел. Стекло в балконной двери разлетелось на множество мелких осколков.

– Не-е-ет! – отчаянный крик раздался из её уст.

«Ну, же, малыш, скажи “да”!» – его губы сжались, в руках появилась мелкая дрожь.

Третий выстрел попал в раму картины, что висела на стене. Её Лера рисовала на первом курсе. Она мечтала побывать на море и попыталась воплотить свою мечту в рисунке. У неё получилось – море на рассвете, оно волнуется, но едва-едва, небольшая рябь видна на воде, несколько чаек на фоне нежно-розового утреннего неба. Игра света и тени, нежно-пастельные тона. Картина падала на ковёр почти бесшумно.

В воздухе горьковато-кисло запахло порохом.

Чайки стремительно летели вниз. Солнечные зайчики прыгали на осколках стекла и отражались в пылинках, кружащихся вокруг. Сквозняк трепал обложку блокнота. И бутоны роз, едва раскрытые, умирали среди глиняных черепков. Всё казалось нереальным, невозможным, словно на картине безумного художника.

Страх накатывал на Леру волнами. Кончики пальцев похолодели, и сердце, сердце замедлило ход. Его стук гулко отскакивал от грудной клетки и пульсировал во всём теле. Лицо побледнело, лишь глаза ещё жили – две яркие искры, наполненные слезами и отчаяньем. Сопротивление стало бесполезно.

Макс опустил пистолет, подошёл к ней и обнял за плечи.

– Всё будет хорошо, моя девочка, – прошептал он ей на ухо.

23

Когда белая «шестёрка» подъехала к ЗАГСу, двери с водительской стороны открылись. Молодой человек обошёл машину и помог девушке в зелёном платье выйти. Она выглядела бледной на фоне солнечного июльского дня. Опираясь на его руку, она, спотыкаясь, будто ничего не видя перед собой, поднялась по ступенькам к дверям под золотыми буквами.

Лера смутно помнит, как она отвечала на вопросы, ставила свою подпись. Ещё двое не известных ей людей расписались в том же большом журнале, что и она. Валерия ощущала себя внутри водяного пузыря, сквозь стенки которого слабо слышны звуки. Полная высокая женщина по другую сторону стола встала, фальшиво улыбнулась и что-то сказала торжественным голосом. Девушка уловила своё имя. Максим надел на её безымянный палец тоненькое золотое колечко. Оно оказалось впору. «Как он угадал?» – пронеслось в её голове. Максим положил ей в ладонь другое кольцо, чуть больше, и протянул свою руку. Машинально кольцо скользнуло по пальцу. Лицо Максима близко-близко. Его губы состыковались с её бледными губами.

Водяной пузырь лопнул, музыка обрушилась какофонией звуков. Реальность приобрела причудливые формы, и Лера, смыкая веки, упала без чувств.

Темно. Ничего не видно. Огоньки загораются один за другим. Это небо! Чёрное небо, на котором появляются сияющие звёзды. Много-много звёзд! Откуда-то издалека, едва уловимая, звучит музыка. Необыкновенная музыка! Звёзды начинают двигаться. Что происходит? Неужели?.. Да! Они танцуют! Танец звёзд, он прекрасен!

Лера открывает глаза. Она проснулась. Душно. Воспоминания прошедшего дня возвращаются быстро, стремительно.

Блокнот. Набросок. Карандаш. Дождь из стекла. Морской рассвет и птицы – в раме на полу. Кольцо на пальце. Танец звёзд.

Она встала и огляделась. Стекла на полу нет, картина на стене. На цыпочках, медленно, чтобы не разбудить мужа, вышла на балкон.

Именно с этого балкона в сочельник она задала вопрос незнакомцу, едва видимому сверху. «Как ваше имя?» Из темноты ответили: «Максим».

«Я заблуждалась. Как же я заблуждалась! От судьбы не уйдёшь. Посмела с высшей силой спорить… Какое безумство! Мама была права – песчинка на ветру не может удержаться. Она летит в том направлении, куда несёт поток. Сопротивляться смысла нет. Вся жизнь моя – вчера, и завтра, и сейчас – уже написана. О боже! Что я могу? Лишь подчиниться, смириться, дальше жить… А Дэн? Как он? Должна забыть! Нам невозможно вместе быть. Судьба моя – Максим, и точка!..»

Сзади бесшумно к девушке подошёл Макс и обнял её.

– Малыш мой любимый! Посмотри, какая чудесная ночь!

Лера повернулась к нему. Уткнулась мокрым лицом в его могучее плечо.

– Не надо, малыш! – шёпотом сказал он. – Не надо плакать! Ты устала, день был тяжёлым, всё уже позади, – он гладил её по голове, целовал в макушку. – Я обожаю тебя! И никогда, слышишь, никогда не сделаю тебе больно! Мы созданы друг для друга. Держись за меня, я отнесу тебя в постель. Тебе надо отдохнуть.

Девушка обхватила его за шею. Он поднял её легко, словно пушинку, поцеловал в уголок мокрого от слёз глаза и бережно отнёс в кровать. Уложил, накрыл простынёй и лёг рядом.

24

Машина Макса медленно переваливалась по неровной грунтовке проезда в СНТ «Мичуринец». По дверям то и дело скребли ветви одичавшей малины, разросшейся сквозь сетку-рабицу. Заброшенные участки перемежались с другими, тщательно ухоженными. Сквозь открытые окна в машину залетала мошкара. Казалось, этой дороге не будет конца. Но вот впереди показался маленький кирпичный дом. Невысокая калитка была приоткрыта, и Максим с Валерией беспрепятственно попали в любимый уголок Нины Александровны. Максим хотел войти в дом, но Валерия молча дёрнула его за руку, кивнув головой в сторону сада.

– Нина Александровна, добрый день! – Максим заглянул в открытые двери просторной теплицы и улыбнулся. – Это вам! – он протянул куст розы с едва наметившимися бутончиками.

Нина Александровна повернула голову в сторону двери и разогнулась.

– О, мои дорогие, здравствуйте! Великолепный куст! Право же, Максим, ты не перестаёшь меня приятно удивлять. Поставь здесь, я его позже посажу, – она указала рукой в перепачканной землёй перчатке на тенистое место. – Пойдёмте в дом! Я так рада вас видеть! Переодевайтесь и поможете мне. Работы, как всегда, непочатый край.

– Мы ненадолго, – Макс бросил взгляд на девушку.

Вошли в дом. Первый этаж занимала кухня и комната. На втором, мансардном этаже, было пусто. Он заполнялся лишь осенью, когда приходило время сушить лук, чеснок, травы, яблоки и грибы.

– Загорелый, возмужавший! Давно вернулся? – женщина уже стянула с рук перчатки и радостно суетилась вокруг стола.

– На днях. Нина Александровна, мы приехали сообщить вам радостную новость. Присядьте.

Женщина остановилась. Охватила глазами сразу двоих. Молча села на стул.

– Мы очень сильно любим друг друга и не могли больше ждать. Мы расписались! Вот! – он протянул руку Валерии и свою. Новые обручальные кольца ярко сверкнули в солнечном луче. – Спасибо вам за такую дочку! Я очень счастлив! Я буду заботиться о ней, не сомневайтесь!