Магдалена завернула за угол и вышла к массивной башне, гнойным нарывом прилепившейся к городской стене. Тюрьма Шонгау. Перед входом с усталым и безучастным видом стояли два стражника с алебардами. Утром, когда уводили Барбару, Магдалена узнала от Андреаса, кто в этот день несет службу у тюрьмы. Именно поэтому она дожидалась полудня, поскольку сейчас в караул заступили Андреас и Йоханнес, которых Магдалена хорошо знала. У жен и того и другого она принимала роды.

Магдалена осторожно двинулась к стражникам. Она по-прежнему горбилась и прятала лицо под платком.

– Эй, старая, пошла вон! – проворчал Андреас. – Нечего тут…

Стражник запнулся, распознав Магдалену, и осторожно огляделся.

– Быстрее, – шепнул он. – Если Бюхнер узнает, нам несдобровать.

Андреас торопливо вынул ключ и отпер дверь, в то время как его напарник смотрел по сторонам, затем повел Магдалену по темному и сырому коридору. Слева и справа тянулись двери в отдельные камеры. Стражник остановился перед последней дверью и отворил ее другим ключом.

– У тебя времени до следующего часа, – прошипел он. – Потом будет смена караула. Поторопись!

Магдалена пригнула голову и вошла в низкую, пропахшую плесенью камеру. Дверь за ней с грохотом захлопнулась.

Барбара сидела у стены напротив, под зарешеченным окошком. Черные волосы падали ей на лицо, платье было порвано и покрыто грязью, глаза блестели. Но она была хотя бы невредима. Различив в тусклом свете старшую сестру, Барбара испытала явное облегчение.

– Магдалена… – начала она с трудом; слезы потекли по ее грязным щекам. – Мне… мне так жаль, я…

Магдалена опустилась на колени рядом с Барбарой и погладила по волосам – как раньше, когда утешала ее по ночам, если младшую сестру мучили кошмары. Все ссоры были позабыты.

– Они не тронули тебя? – ласково спросила Магдалена.

Барбара помотала головой.

– Рансмайер хотел сорвать с меня платье – говорил, что хочет посмотреть, нет ли других доказательств. Но стражники ему не позволили. – Она поежилась и обхватила колени рукам. – Когда дверь открылась, я подумала, это он… вернулся.

– Они его не впустят, – успокоила ее Магдалена. – Я позабочусь об этом. Но тебе и без него хватает бед.

– Я… я была такой дурой, – хрипло проговорила Барбара. – Этими книгами я на всех вас навлекла беду. Я нашла их на чердаке, в нише. Черт знает почему отец спрятал их там. Если б я могла все исправить…

– Ты сглупила, это верно, – ответила Магдалена с печальной улыбкой. – Но это не поможет вытащить тебя. Остается только надеяться, что в Совете книги назовут суеверной чушью. Среди советников есть рассудительные люди, возможно…

– Рансмайер с Бюхнером хотят от меня избавиться! – перебила ее Барбара. Ее охватила злость, страха в глазах как не бывало. – Их ничто теперь не остановит. Я знаю, что оба они нечисты на руку. И им это известно. Потому и вся эта история с альрауном. И вот теперь я сама дала им отличный предлог. – Она встряхнула головой. – Прямо разорваться готова!

– О, это предоставь другим, охотники найдутся, – ответила Магдалена резче, чем намеревалась. – Особенно если ты и дальше будешь твердить о своих подозрениях! Теперь нам… – Ей вдруг стало дурно, беременность вновь напомнила о себе. Магдалена закрыла глаза и поборола позыв к рвоте. – Теперь нам и это не поможет. Так что прекрати.

Она понизила голос. За окошком послышались шаги прохожих.

– Рансмайер терпеть нас не может, это верно, – продолжила она вполголоса. – Конечно же, это он подсунул тебе альраун, чтобы поквитаться с тобой и с отцом. Но все остальное – просто вздор! Темные личности на кладбище, тайные встречи в церкви… Очнись, Барбара! Скажи лучше, зачем ты держала эти проклятые книги у себя под кроватью?

– Я… я и сама не знаю. – Девушка сжалась, в тусклом свете виден был лишь ее дрожащий силуэт. – Тебе разве не хотелось когда-нибудь научиться колдовству? Я думала, что если испробую эти заклинания, то… может, среди них найдется и такое, которое перенесет меня в другое место. Туда, где я уже не буду дочерью палача, где меня никто не знает, где я смогу начать новую жизнь…

– Хотела б и я знать заклинание, которое сейчас перенесло бы нас куда-нибудь в другое место, – ответила Магдалена со слабой улыбкой. – Но поверь мне, я за всю свою жизнь не видела настоящего колдовства. Его не существует. Есть много явлений, которых мы не можем объяснить, и называем это колдовством.

– Значит… значит, среди женщин, которых казнил наш прадед, не было ведьм? – спросила ее сестра. – Ни одной?

– Это были женщины, Барбара, такие же, как мы с тобой. В невыносимых муках они признались во всем, что от них хотели услышать. И тебя ждет то же самое, если ничего не предпринять. – Магдалена поднялась. – Я должна обратиться к Совету. Это наш единственный шанс.

– И как ты собираешься это сделать? – спросила Барбара в унынии. – Никто не станет нас слушать.

– Кое-кто станет. – Магдалена решительно кивнула. – Он выслушает. Потому что в долгу перед нами.

– Берегись!

Симон услышал окрик Куизля и почувствовал на плече тяжелую ладонь. Его рвануло назад, цирюльник попятился и болезненно упал на спину. Там, где он только что стоял, в долину сползла лавина из бревен и камней.

Фронвизер в ужасе посмотрел вверх. Куча бревен исчезла, на том месте теперь чернела голая земля. Послышался грохот – на них с Куизлем скатилось еще одно бревно. Симон пригнулся, и бревно пронеслось, едва не коснувшись его. По склону скатилось еще несколько небольших камней, потом все стихло.

– Спа… спасибо, – выдохнул Фронвизер. – Еще бы секунда, и…

Он поднялся на подгибающихся ногах и отряхнул брюки и жилет. Новый наряд, совсем недавно купленный в Аугсбурге, оказался разорван. Кроме того, Симон получил несколько ссадин, и рубашка была забрызгана капельками крови от царапины на руке. Фронвизера охватила злость из-за испорченной одежды, и он на мгновение позабыл о страхе. Но потом цирюльник осознал: не будь рядом палача, он скорее всего лежал бы сейчас раздавленный у ручья. Симон повернулся к Куизлю:

– Опоздай вы хоть на мгновение, я бы…

– Ладно, брось. – Якоб отмахнулся и нетерпеливо показал вниз по склону, откуда доносились возбужденные выкрики и вопли. – Видимо, мы не единственные, кого лавина застала врасплох. Быстрее, посмотрим, что там случилось.

Куизль поспешил обратно по узкой тропе, частью загроможденной камнями и бревнами. Симон ковылял следом, пока они не вернулись к Лайне, где им открылась картина полного разрушения. Поваленные деревья беспорядочно кружили в бурном потоке, и среди них беспомощно барахтались несколько лесорубов, отчаянно увертываясь от бревен. Мост был сметен, склон перед ним завален камнями и крупными валунами, съехавшими с горы. Каменная пыль клубилась в воздухе, как туман. Люди практически вслепую ходили из стороны в сторону в поисках заваленных. Крики боли, которые Симон услышал еще наверху, теперь заглушали все прочие звуки.

Куизль подбежал к группе лесорубов, стоявших с беспомощным видом перед громадным валуном. Под ним лежал юноша лет шестнадцати, его ноги до самых бедер зажало камнем. Лицо его было белым как полотно, а звериные вопли разносились по всей долине. Симону показалось, юноша отчаянно взывал к матери.

– Что тут произошло? – прокричал Куизль сквозь шум.

Лесорубы испуганно оглянулись. Вероятно, они тоже еще не отошли от шока.

– Ка… камень слишком тяжелый, – пробормотал один из них и показал на валун. – Не можем вытащить парня.

– Так возьмите бревно, черт вас возьми! Хоть капля мозгов у вас есть?

Не дожидаясь их реакции, палач отошел прочь и осмотрелся среди обломков. Наконец отыскал толстую березу, сломанную лавиной, поднял ее и, точно копье, понес к булыжнику.

– С дороги, – проворчал он.

Похоже, лесорубы наконец поняли, что собирается делать этот незнакомец в черных одеждах. Под вопли юноши они вместе вставили бревно в дыру под валуном, чтобы сдвинуть его. Камень немного двинулся, приподнялся на пару дюймов, потом послышался треск, и ствол переломился посередине. Валун грозил вновь придавить юношу.